Хотя прошло уже изрядно времени, я не могу вернуться к происшествиям, которые будут сейчас описаны, без чувства ужаса, смешанного с изумлением от почти невероятной судьбы, сохранившей меня и выживших товарищей моих от жуткой смерти. В своих раздумьях об этом я часто, даже по истечению времени, ловлю себя на том, что проливаю слезы благодарности за спасение наше, и благодарю Бога, чья помощь и защита вела нас через беспримерные страдания и муки и вернула в лоно семьи и друзей. Нельзя сказать, какие страдания и мучения способен вынести ум человека, в поисках способа спастись; какую боль или слабость способно выдержать его тело, пока он не испытает их; и когда, наконец, приходит избавление, когда мечта надежды исполняется, невыразимая благодарность овладевает душой, и слезы радости не дают вырваться словам. В школе страданий, лишений и отчаяния следует нам выучиться великим урокам всегдашней зависимости от всемогущего долготерпения и милости. Посреди безбрежного океана, ночью, когда сокрыт вид небес, и темная буря сошла на нас; только тогда готовы мы были воскликнуть: «Да смилуется над нами небо, ибо ничто не сможет спасти нас, кроме него». Но вернусь к изложению событий. — 20-го ноября (крейсируя на широте 0˚40’ S и долготе 119˚0’ W) мы увидели за подветренной скулой китовое стадо. Погода в это время стояла очень ясная, и около восьми часов утра впередсмотрящий издал крик «Фонтаны». Корабль немедленно устремился к ним. В полумиле от места, где они были замечены, мы спустили все лодки на воду, высадили людей и пустились в погоню. Корабль, тем временем, был приведен к ветру, грот-марсель в ожидании нас свернут. Я встал с гарпуном во втором боте; капитан предшествовал мне в первом. По прибытии к месту, где, они, по нашим вычислениям, находились, сначала ничего не было видно. Мы опустили весла в нетерпеливом ожидании, когда они появятся рядом. Наконец один из них поднялся и выпустил фонтан чуть впереди меня; я на полном ходу приблизился к нему и ударил; чуя в себе гарпун, он в агонии бросился к боту (который в это время оказался рядом с ним) и, нанеся жестокий удар хвостом, пробил отверстие посредине, у края воды. Я сразу же взял топорик и обрубил линь, чтобы отцепить бот от кита, который к тому времени с огромной скоростью удалялся. Потеряв гарпун и линь, мне удалось от него освободиться; вода быстро прибывала. Я наспех заткнул отверстие тремя-четырьмя бушлатами, приказал одному матросу продолжать вычерпывать, а остальным немедленно подтягиваться к кораблю; нам удалось сохранить бот и быстро достичь судна. Капитан и второй помощник в двух прочих ботах продолжали преследование и вскоре забили другого кита. Они были на изрядном расстоянии под ветром, я обрасопил грот-рей и двинулся в их направлении; пробитый бот тут же был поднят на борт, и, проверив отверстие, я понял, что мог бы, прибив кусок полотнища, приготовить его к новой погоне скорее, чем если бы опустил другой бот, оставшийся на корабле. Соответственно этому я перевернул его на корме и прибивал полотно, и тут заметил очень большого спермацетового кита, насколько я мог судить, примерно восьмидесяти пяти футов длиной; он появился из-под воды примерно в двадцати родах[10] от носа и спокойно лежал головой к кораблю. Он выпустил два или три фонтана, а потом исчез. Менее чем через две-три секунды он явился снова примерно на расстоянии корпуса корабля, и двинулся прямо на нас, со скоростью около трех узлов. Корабль в то время шел с примерно такой же скоростью. Его обличье и положение поначалу не внушили нам опасения; однако, наблюдая за движениями его, и видя его менее чем в корпусе от корабля, надвигающимся на нас с такой быстротой, я непроизвольно приказал юнге на штурвале крепко за него взяться; имея целью отвернуть и избежать кита. Едва эти слова слетели с уст моих, как он бросился на нас со всей скоростью и ударил по кораблю головой, прямо перед передними цепями; сотрясение было столь сильным и страшным, что мы все чуть не упали ничком. Корабль встал так неожиданно и резко, словно налетел на скалу, и несколько секунд дрожал как лист. Мы глядели друг на друга в изумлении совершенном, почти лишившись дара речи. Прошло несколько минут, пока мы смогли осознать это кошмарное бедствие; в течение какового времени он прошел под кораблем вдоль киля, задев его, поднялся с подветренной стороны, и минуту лежал на воде (видимо, оглушенный жестокостью удара); затем он вдруг тронулся в подветренном направлении. После краткого размышления, отойдя, в какой-то степени, от охватившего нас внезапного оцепенения, я заключил наверное, что он пробил в корабле дыру, и что необходимо заставить работать помпы. В соответствии с этим они и были приготовлены, но не проработали и минуты, как я заметил, что нос корабля медленно погружается в воду; тогда я приказал сигнализировать другим лодкам, и едва это было выполнено, как снова увидел кита, по-видимому, в конвульсиях, на поверхности воды, в сотне родов с подветренной стороны. Он был окутан морской пеной, поднятой его непрерывными жестокими ударами, и я отчетливо видел, как он смыкает челюсти, словно обезумев от гнева и ярости. Некоторое время он оставался в таком положении, а потом с огромной скоростью тронулся наперерез носовой части на ветер. К тому времени корабль изрядно осел в воде, и я считал его уж потерянным. Однако я приказал, чтобы помпы работали не переставая, и предпринял попытку собрать мысли мои. Я повернулся к лодкам, которых у нас на корабле было тогда две, с намерением отцепить их и приготовить все необходимое для высадки, если не останется ничего иного; и когда мое внимание было на минуту отвлечено этим, меня пробудил крик моряка на люке: «Вот он — он снова приближается». Я обернулся и увидел его примерно в сотне родов прямо впереди нас, плывущим, как видно, вдвое быстрее обычной своей скорости, и, как мне показалось в тот миг, с удесятеренной яростью и жаждой мщения в облике. Во всех направлениях от него разлетались буруны, и его курс к нам был отмечен белой пеной в род шириной, которую он производил непрерывными жестокими ударами хвоста; голова его была примерно наполовину высунута из воды, и так он и напал, и снова ударил судно. Когда я увидел, как он устремился к нам, у меня были надежды, что ловким движением немедленного отвода я смогу пересечь линию его приближения до того, как он доберется до нас, и, таким образом, избежать разрушения, неизбежного, как я знал, в случае, если ему удастся ударить нас снова. Я крикнул штурвальному: «Поворот!», но корабль не успел уйти больше, чем на пункт, как мы испытали второе потрясение. Я могу оценить скорость корабля в то время примерно в три узла, а кита примерно в шесть. Он ударил судно с наветренной стороны, прямо под кат-балкой, и совершенно разбил носовую часть. Он снова прошел под кораблем, ушел под ветер, и больше мы его не видели. Положение наше в этот момент легче вообразить, чем описать. Чувства наши были так потрясены, как, я уверен, никто не может достаточно понять, не будь он там: несчастье пало на нас, когда мы меньше всего думали о какой-нибудь беде; все наши не лишенные приятности ожидания определенных плодов от труда нашего были разрушены внезапным бедствием, самым таинственным и непреодолимым. Ни минуты, однако, нельзя было терять в попытках принять меры к крайней нужде, к которой, как стало ясно, мы пришли. Мы были более чем в тысяче миль от ближайшего берега, ни с чем, кроме легкого открытого бота в качестве источника безопасности для меня и товарищей. Я приказал матросам закончить качать и обеспечить себя, в то же время, схватив топорик, обрубил обнайтовку запасной лодки, которая лежала кверху дном на двух бревнах на шканцах, и, когда она пошла вниз, крикнул тем, кто там был, подхватить ее. Так они и сделали, и донесли ее на плечах своих до шкафута. Тем временем стюард дважды спустился в каюту и спас два гидранта, два атласа и чемоданчики капитана и мой; все это было поспешно брошено в бот, пока он лежал на палубе, вместе с двумя компасами, выхваченными мной из нактоуза. Он попытался спуститься снова; но к тому времени ворвалась вода, и он вернулся, не смогши достичь цели своей. К тому времени, как мы донесли бот до шкафута, корабль наполнился водой и погрузился до конца бимсов: быстро елико возможно мы столкнули бот в воду, все разом впрыгнули в него, и оттолкнулись от корабля. Едва мы отдалились на два лодочных корпуса от него, как он упал на наветренную сторону и погрузился в воду.