– В зеркалах тоже есть «дыхание вечности»? – улыбнулся Скальдин, вспомнив статуэтки.

– Папа! – нахмурилась Ангелина. – Ты выдаешь все мои секреты!

Он с деланным испугом замахал руками и ушел.

– Вечность – это тонкая вибрирующая паутина. Она расстилается сквозь время и пространство, сквозь планеты и звезды… Её слишком легко порвать…

– Правда? – усомнился Скальдин. – Почему-то мне вечность всегда представлялась чем-то громоздким и тяжелым, как гранит, как могильный камень.

– И сейчас? – она слегка прищурилась, заглядывая ему в глаза. Он тотчас же смутился и пробормотал:

– Нет, с некоторых пор мне все кажется легким и невесомым.

– Понимаю. Появилось что-то или кто-то, перевернувшее весь ваш привычный мир?

– Вы – ясновидящая?

– Нет, – опять засмеялась она. – Просто я очень много работаю с людьми и научилась угадывать прошлое.

– А будущее? – сразу же спросил он.

– Будущее спрятано в паутине. Мы никогда не знаем, за какую паутинку тянуть, а потому от нашего выбора зависит, что случится дальше.

Скальдин снова подошел вплотную к зеркалу и заглянул в него. Никаких следов драконов и прочих узоров, возникших в круге отраженного солнца.

– Значит, вы модельер? – спросил он.

– Я мечтаю создавать что-то особенное, совершенно непохожее на то, что уже было придумано людьми… А что, папа будет работать над фильмом вместе с вами?

– Очень на это надеюсь. Он – талантливый человек, я это чувствую.

– Это действительно так. Но при всей своей гениальности он чертовски наивен. Он верит во все, что принадлежит к разряду сказок… Кстати, о чем же ваш фильм?

– Это не мой фильм, я всего лишь пишу сценарий… А картина – это история о заколдованном городе, о силе любви, о том, как велико стремление людей жертвовать собой во имя счастья и свободы близкого человека…

– Я думаю, это будет прекрасно, – сказала Ангелина.

Скальдин кивнул и вдруг спохватился:

– Вам, наверное, нужно работать? Я мешаю вам?

– О, нет! – почему-то испугалась Ангелина. – Нет, конечно – нет! Я сейчас в творческом поиске. Вы нисколько мне помешаете. Когда я узнала, что в нашем городе некоторое время погостит мой кумир, я тотчас же стала уговаривать отца приютить вас у себя и именно в моей комнате. Это самая тихая комната. Окна выходят на каштановый парк, там никогда не бывает шума и суеты. Работается здесь легко и просто, вдохновением дышит каждый сантиметр… Раньше это был кабинет моей матери.

– Я знаю, она умерла. Мои соболезнования, – сочувствующе сказал Скальдин.

– Да, мне её не хватает, – грустно ответила Ангелина. – Но когда я начинаю творить здесь, в этой комнате, мне кажется, мама встает у меня за спиной и водит моей рукой по бумаге. Она тоже была талантливым художником.

Они постояли молча, разглядывая комнату. Погрустневшая Ангелина провела ладонью по шелковым обоям, а Скальдин по-новому взглянул на этот кабинет, заставленный куклами. Мастерская художника. Такого ему видеть пока что не приходилось.

– Да что я стою? – спохватилась хозяйка. – Вы же голодны, правда? Располагайтесь пока, а я быстренько накрою стол. Чувствуйте себя, как дома, Игорь Алексеевич.

– Просто – Игорь, – сказал Скальдин, улыбнувшись.

Она радостно кивнула и упорхнула прочь.

Скальдин подошел к окну. Каштановый парк, действительно, был тих и задумчив. Толстые ветки устало склонялись над тротуарными плитками и печально смотрели в неподвижную гладь крохотного круглого озерка с мраморной скульптурой посередине. Как Игорь Алексеевич не напрягал зрение, разглядеть статую ему не удалось – слишком мешали ветки. Кажется, это была девушка, склонившая голову над водой. Русалка, тоскующая по своему принцу?

И все-таки – здесь есть зеркало. Это славно. Ведь скоро полнолуние.

Полнолуние…

В одну секунду он мысленно перенесся на год назад, в ту ночь, когда луна впервые, после отъезда из зачарованного дома, округлила свой глаз.

Кристина сладко посапывала рядом, обняв любимого тонкой рукой, а он не мог уснуть. В раскрытое окно спальни поначалу смотрели только звезды, а потом, медленно и величаво, из-за облака выплыла луна.

Он смотрел на луну, а она – на него, пристально, изучающе. Его сердце тревожно билось в ожидании того самого знака, который ознаменует начало длинной ночи. Стояла полнейшая тишина – замолчали даже пронзительно верещавшие цикады в высокой траве сада. Неподвижный воздух заполнял комнату, влажная жара дня сменилась влажной духотой ночи, кудрявые букеты белой и фиолетовой сирени источали невероятно тяжелый аромат. Мир замер в предчувствии событий.

Скальдин ждал, сдерживая учащенное дыхание, и вот далеко-далеко вскрикнула неведомая птица. Вскрикнула протяжно, как отзвук тревожной сирены.

– Милая, – осторожно позвал он. – Проснись, пожалуйста…

– Что случилось? – сонно пробормотала она, пытаясь спрятать голову под подушку.

– Милая, сегодня полнолуние.

Сон тотчас пропал. Кристина рывком села в постели и посмотрела за окно, потом на часы. Без пяти минут полночь.

Немного испуганно она перевела взор на Скальдина, потом быстро протянула руку и взяла деревянную шкатулку с прикроватного столика. Подрагивающими пальцами она осторожно извлекла маленькое овальное зеркало и заглянула в него.

– Все верно, – сказала она и сглотнула. – Отражения нет. Скоро начнется.

– Одевайся, – отрывисто бросил он и они одновременно соскочили с постели. Кристина, путаясь в рукавах и пуговицах, надела шелковый легкий костюм, невесомый и приятно холодивший разгоряченную ночной жарой кожу.

Скальдин сжал кулак, посмотрел на него, но ничего не произошло.

– Ещё нет, – сообщил он. – Подождем.

Они присели на самый краешек кровати. Напротив них на стене висело зеркало, в полный рост человека. Отражения в нем не было – только непроглядная темнота. Они вдвоем уставились на зеркало и молчали.

Скальдин почувствовал, как вздрагивают пальцы Кристины на его запястье.

– Ты боишься? – шепотом спросил он, накрывая ладонью её руку.

Она сияющими глазами успокоила его.

– Нет, – последовал решительный ответ.

– Так и нужно, – одобрительно проговорил Скальдин. – Бояться нам ни к чему.

Птица закричала опять, но на этот раз ближе.

Рваное полупрозрачное облако, ворча и вздыхая, потянулось к луне, затуманивая её блестящий лик. Тонкая кружевная рама зеркала заискрилась голубоватым электрическим светом, острые искры посыпались на ковер с характерным потрескиванием…

Скальдин сжал кулак. Вспыхнула короткая молния и в ладони удобно устроилась рукоять алмазного меча. Ощутив холод металла, Скальдин вздохнул глубоко и спокойно – с некоторых пор оружие стало для него почти другом.

Черноту в зеркале заволокла белая колеблющаяся дымка.

– Пора! Я пойду первым. Не отпускай мою руку…

Он шагнул к зеркалу. Кристина следовала за ним и он кожей чувствовал, как её страх исчезает, испаряется в пространстве, уступая место хладнокровию.

Неуловимый рывок сквозь столетия и тысячи километров – и они вдвоем уже стоят посреди бескрайней степной равнины. Ярко сияет луна над головой, освещая все призрачным серебром, пахнет полынью и мокрой землей. В далеком будущем остался мир реальности, в далеком прошлом осталась вселенная… Вокруг – только равнина с островками колючего сизого ковыля, ароматной полыни и полным безветрием.

Они встали спиной друг к другу.

– Вот и вы! – сказал Итан, возникая из ничего прямо перед ними.

– Итан?

– Я бессилен в вашем мире, но здесь – мой мир, и я ещё кое на что способен. Мы будем биться плечом к плечу.

Сгустился столбик тумана и из него навстречу шагнула Фея. Кивком головы поприветствовав всех, она сказала:

– Мы сильны, и зло тоже сильно. Мы должны сдерживать его, ни в коем случае не позволить даже малейшей его частичке проникнуть в ваш мир. Будем сражаться бок о бок, и все силы Земли будут с нами. Бояться нельзя.

– Мы не боимся! – звонко ответила Кристина.