Он выглядел совершенно равнодушным. Не следовало задавать какие-нибудь определённые вопросы, чтобы понять: Ольшанский услышал всё до последнего слова, но до сих пор не собирался срываться на крик, бросаться на свою гостью или что-то ей доказывать. В его глазах сквозило ярко выраженное равнодушие.

— Я не буду угрожать тебе, — холодно сообщил он, — но ты должна понимать, что покинешь этот дом, если Саша того захочет. Мы с ней собираемся пожениться. Как можно скорее. И я искренне надеюсь на то, что ты не станешь больше говорить ей те гадости, что высказала, я так понимаю, в субботу.

Лера подтянула колени к груди и стала напоминать вдруг побитую, несчастную собаку или котёнка, которого только что окунули в холодную реку. Но у Игоря эта поза не вызвала никакого сочувствия.

— Ты живёшь здесь, потому что меня попросила моя мать, твоя крёстная, — продолжил Ольшанский. — Подозреваю, что и тебя она о чём-то попросила, что Саша ей заочно не нравится и далее по списку. Но мне всё равно, что вы об этом думаете. Если ты не будешь вести себя так, как полагается прилежной студентке-первокурснице, то можешь забыть о квартире в центре города и о возможности спать в чистом доме, а не среди тараканов.

— Это нечестно, — всхлипнула Лера. — Почему каким-то сушёным воблам всё, а мне ничего? За что ей так повезло? Как ты вообще можешь её любить? Она же занудная! Не делай то, не делай сё, не сиди так, не сиди сяк, не готовь то, не готовь это, употребляй правильную пищу! Да она тебя заморит такими темпами, ты не понимаешь, что ли? Жить без драйва — это как не жить вообще! Мелет какую-то ерунду о своих кодах, о своей работе…

Лера почти спорхнула с дивана и бросилась к нему. Игорь застыл он удивления, когда она опустила руки ему на плечи и заглянула в глаза, такая неожиданно вдохновлённая и даже похорошевшая от своего порыва, что её можно было и не узнать.

— Мужчине нормальная женщина нужна! — заявила она. — Которая будет сидеть дома, рожать детей и радовать его тем, что красивая. А эта только и думает: работа, работа… Я вот ей сказала об этом, о детях и всё такое, вот она и психанула. Потому что она тебе не пара, понимаешь, Игорь? Не пара! Она какая-то жалкая, скучная старая дева! Даже залететь не смогла, пока с тобой живёт, а любая нормальная это давно уже сделала бы!

Пожалуй, Лера думала, что он будет кричать. Заявит, что она неправа. Но Ольшанский только смерил её холодным взглядом и протянул:

— Надеюсь, ты меня услышала. Если Саша услышит что-нибудь в этом роде от тебя — ты знаешь, что будет. Приятной учёбы. Отныне я буду возить тебя туда сам. И поговорю с преподавателями.

222

23 сентября 2017 года

Суббота

После стараний Валерии кухню приходилось долго отмывать. Она испортила сковородку, а вместе с ней ещё и половину продуктов из холодильника, и Саша только раздражённо цокала языком, когда смотрела на валяющееся внутри сваренное вкрутую яйцо, испорченную свеклу, которую сначала потёрли, а потом принялись варить, оставшиеся внутри кроваво-красные от того же овоща пятна. Где б ни жила Лера, фактом оставалось то, что она совершенно ничего не умела.

— Это кошмарно, — признала Александра, поворачиваясь к плите. — Игорь, что тебе приготовить?

— Что-нибудь попроще. Если я спрошу, ты ответишь мне честно?

— На какой вопрос? — девушка вновь открыла холодильник, уже вооружившись влажной тряпкой, и принялась тереть пятно. То поддавалось, хотя весьма неохотно.

— Ну, — Игорь вздохнул. — Например, почему ты всё-таки ушла.

Саша застыла. Пальцы судорожно сжали влажную ткань, побелели от холода, но она не обратила на это внимания.

Он встал со стула, осторожно отстранил его от холодильника и захлопнул его. В доме и так было не жарко, и Саша дрожала — может быть, не только от холода.

Ответа не последовало. Девушка медленно опустилась на стул и подняла на него растерянный взгляд.

— Мне не следовало, — наконец-то выдавила она из себя, — отвечать согласием на твоё предложение. Но я подумала… Подумала, что не смогу, глядя тебе в глаза, отказать. Всё очень внезапно вышло, а потом, когда я согласилась, всё так быстро завертелось, что я даже не успела тебе обо всём рассказать. И забыла даже. А надо бы.

Её голос звучал по-осеннему глухо, но Саше хватило смелости не отводить взгляд. Она старалась быть предельно искренней, хотя Игорь чувствовал, насколько девушке это с трудом давалось.

— Присядь, — попросила девушка.

Он подчинился и невольно поймал её за руку. Саша не одёрнула ладонь и нежно улыбнулась в ответ, хотя в глазах её продолжала плескаться грусть.

— Она говорила тебе, что именно… что мне сказала? — спросила Александра, закусывая нижнюю губу.

— Сказала какую-то гадость о детях, — кивнул Игорь.

Саша отвернулась. В её глазах застыли слёзы.

— Помнишь, я рассказывала тебе, что встречалась с одним парнем? Мы потом разошлись, он уже через пару дней обнимал у каждой стены другую, а мне что-то так паршиво было… — она дрожащей рукой схватилась за кружку с водой и сделала глоток. — Мама тогда была немного внимательнее, чем сейчас, спросила, что со мной случилось, а я ей сдуру и сказала, что рассталась со своим молодым человеком. Мама никогда не умела держать язык за зубами и, наверное, всё отцу рассказала. Я тогда ещё съела что-то несвежее. Были длинные выходные, праздник какой-то, меня тошнило, не до рвоты, но всё равно. Ходила по дому, как привидение, аж зелёная, за живот держалась, не ела ничего. Мама суп ещё диетический приготовила, а он у неё на вкус всегда был — гадость редкостная, но легче становилось. Ещё так тонко намекнула, не ходила ли я к "женскому доктору". Папа, оказывается, решил, что я была беременна.

— Но ты же…

Саша горько улыбнулась.

— Конечно, я не могла быть беременной, — подтвердила она коротким кивком. — Только кого это тогда волновало? Мой отец никогда не был особенно сдержанным человеком, мог ли он предположить, что его дочь в двадцать лет не то что не спала с мужчиной, а даже не целовалась? Вот он в тот суп какую-то гадость и подсыпал, надеялся на выкидыш.

Игорь непроизвольно крепче сжал её ладонь. На лице Саши застыло странное выражение — она словно не могла определиться, что хочет сказать и как должна отреагировать. Было одно только видно — как ей до жути больно обо всём вспоминать.

— А остальное я уже плохо помню. Он вдруг признался, что мне эту таблетку дал, я ему ещё сказала, что не могу я быть беременной, а дальше всё как в тумане. Потом врач сказал, что открылось кровотечение — ну, ты понимаешь, — я в больнице неделю пролежала. У меня с сердцем проблемы были, гемоглобин упал ниже сотни и отказывался приходить в норму, я терапию какую-то проходила. Потом всё встало на место, но мне сказали, что с детьми может быть проблема. Я поссорилась с родителями, почти сбежала от них, они совсем скоро и на развод подали, мама не выдержала. А потом всё вроде и забылось, я перестала думать о том, что случилось, вроде и повода не было. Так и не решилась на полноценный осмотр, не согласилась, чтобы мне диагноз поставили. Вот когда твоя Лера мне об этом напомнила, я и подумала — какое я имею право оставаться здесь? Портить тебе жизнь? Любовь — дело десятое, со временем все всё забывают, а дети — это навсегда. Вот я и уехала. К врачу побежала, как сумасшедшая, но ты же понимаешь, что обследование не делается за день?

— Если у тебя нет диагноза, — Игорь попытался улыбнуться, — то почему ты уже ставишь на себе крест? Сколько лет прошло. А если вдруг… Что не лечится за большие деньги, то лечится за очень большие. Ты же знаешь, — он присел на корточки напротив неё и прижал губы к ледяной девичьей ладони. — Придумала себе какой-то кошмар.

— Я не должна была соглашаться, — виновато ответила Саша. — Пока не уверена, что… Что смогу. Права твоя Лера. Она, конечно, стерва, но всё равно права.