– Дело в том, Робби, – я старалась, чтобы мой тон был успокаивающим, – что заказы перепутал парнишка, который развозил пиццу.

– Это понятно, но почему это так волнует полицию? – продолжал недоумевать Гретт.

– Твой заказ доставили по ошибке в мою контору, я тоже в понедельник вечером решила заказать «Патриссию».

– Тебе привезли мою пиццу? Вот это совпадение! А я удивился, что ты так хорошо знаешь мои вкусы, – на несколько секунд Роберт отвлекся от своих страхов и недоумений.

– Если бы ты съел то, что было приготовлено для тебя, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. – наконец, произнесла я главное.

– Что ты хочешь этим сказать? – еще больше удивился Гретт.

– Я, между прочим, только сегодня выписалась из больницы, где находилась по причине тяжелого отравления после того, как съела очень небольшой кусочек предназначенной тебе острой пиццы, – наконец завершила я свои откровения.

– Но этого не может быть, кому это нужно?! Да и как?

– На эти вопросы мы и ищем ответы, – вклинился, наконец, в нашу беседу Катлер.

Он перехватил инициативу и начал задавать свои вопросы, которые, если честно, я уже просто не слушала, как и ответы на них. Мои мысли ушли в сторону от того, о чем сейчас вел речь комиссар.

Пока беседа продолжалась без моего участия, я могла обдумать полученную информацию. Меня беспокоил вопрос о выборе яда. Почему именно аэролизин? Ведь человек, используя это лекарство, должен был знать о его свойствах. Может, он врач? Или страдает астмой и поэтому знает этот препарат?

– Послушай, Робби, – не помню уже, кого из двух мужчин я прервала таким образом на полуслове, – ты знаешь, что такое аэролизин?

– Да, – почему-то смутившись, ответил Гретт, – я принимаю это лекарство уже лет пять, но при чем здесь моя астма?

– Вот как?! – воскликнула я, обращаясь к комиссару. – Но это совсем бред! Почему тогда именно этот препарат избрали в качестве орудия убийства? Ведь наверняка у Робби реакция на его действие значительно слабее!

– Меня пытались отравить аэролизином? – Гретт произнес это напряженно, словно мысли его зацепились за какое-то важное воспоминание.

Я это сразу почувствовала и даже практически догадалась в тот момент, о чем он подумал. Но мне нужно было, чтобы Робби назвал имя.

– Ты кому-то недавно говорил, что принимаешь это лекарство? – показала я, что улавливаю направление его мыслей и воспоминаний.

– Вот именно, причем сказал ему, что эти таблетки из спасителя могут легко превратиться в убийцу, достаточно превысить дозу, например, в три раза.

– А этот парень себя явно подстраховал, – прокомментировал комиссар. – В лаборатории сказали, что в пицце было, как минимум, две упаковки аэролизина.

– Нам пора услышать имя человека, с которым Робби поделился информацией, – перевела я разговор на главное.

– Да откуда я знаю это имя? Мне стало плохо в мастерской, я попросил парня, который в это время готовился к съемкам, чтобы он мне подал упаковку с таблетками, которая всегда лежит в ящике моего стола. Одна упаковка у меня обычно в кармане брюк, но в этот день я забыл ее дома. Для таких случаев у меня в столе есть запас.

– Ты хочешь сказать, что это был... не знаю, как вы называете мужчин этой профессии... – замялась я.

– Так же, как и женщин, он действительно пришел пробоваться, но я его отбраковал. – объяснил Робби.

– И за это он решил тебя отравить? Чушь! – в сердцах воскликнула я, – и где его теперь искать? Ведь это он мог поведать твоему врагу...

– Какие у меня враги? А имя можно выяснить у секретарши. Она регистрирует все пробы... – успокоил нас Гретт.

– Итак, коллега, подведем первые итоги, учитывая то, что сообщил ваш приятель, – обратился ко мне Эрик, когда Роберт покинул кабинет.

– Он мне не приятель, а всего лишь предполагаемый клиент, – пожалуй, излишне нервно возразила я.

– Ну-ну... Не всякого клиента вы станете называть Робби, даже если он и представится вам Робертом.

– Не стану спорить, мы были знакомы с Греттом раньше, но это было давно, мы с ним не виделись больше десяти лет, – оправдалась я и почувствовала, что краснею.

Комиссар не стал углубляться в эту тему и перешел к фактам и вопросам.

– Что мы знаем о покушении на вашу жизнь? Первое, что можно сказать с большой степенью вероятности – то, что вы отравились по ошибке. Получили отравленную пиццу вместо Гретта. До этого момента все вроде вполне логично и понятно. О том, что Гретт принимает аэролизин, а заодно и об опасных свойствах этого лекарства, знал некий Икс, имя которого мы, впрочем, можем узнать у секретарши рекламного отдела издательской фирмы «Папирус». Что касается убийства Моник Саммерс, то тут мы не продвинулись ни на шаг, новый факт все только запутал. Пистолет нам тоже не слишком помог. Хранил его Гретт в ящике стола в мастерской. Не заряженным. Когда был похищен, неизвестно.

Следующий день принес сразу несколько сюрпризов, но о главном лучше рассказать подробнее. Утром мы собрались в полицейском управлении, поскольку именно туда стекалась информация по делу.

Мы узнали имя парня, которому Гретт рассказывал про свое лекарство. Его звали Ори Стентнер. Комиссар решил пригласить Стентнера в управление, так как времени ездить по городу не было, а поручить разговор кому-нибудь другому Катлер не хотел. Робби пришел в управление, так как должен был подтвердить, что найденный нами господин Стентнер – именно тот человек, о котором он, Роберт Гретт, нам рассказывал.

Но в кабинете комиссара появился еще и Дэвид с очень интересной новостью: в Мервике скончался один из самых богатых людей в мире, Чарльз Криз. Он умер своей смертью в окружении близких и в том почтенном возрасте, когда смерть ни у кого не может вызвать подозрений. Это событие не заставило бы Дэвида разыскивать меня с самого утра, если бы не одно обстоятельство. Завещание было уже обнародовано, и его текст попал в газеты, поскольку оно было не совсем обычно. Господин Криз был бездетным вдовцом, но у него остались две сестры, а также восемь племянников и племянниц. Свое состояние он разделил почти на равные части между наследниками. Таким образом, после его смерти эти люди стали весьма состоятельными. Но самым главным было то, что среди наследников оказалась и Моник Саммерс. Странное совпадение, но зачем убивать девушку? Доля каждого из получателей завещанных денег, конечно, возросла после ее смерти, но стоило ли ради этого идти на убийство? Не думаю, что это приемлемый мотив. Так или иначе, ситуация теперь выглядела еще более бессмысленной.

Мы бурно обсуждали эту кашу из фактов, когда комиссару доложили, что его срочно хочет видеть молодая женщина. Она располагает, по ее словам, важной информацией по делу об убийстве Моник Саммерс.

Когда посетительница вошла в кабинет, мы сразу поняли, что информация будет необычной, так как девушка была почти неотличимо похожа на убитую Моник. Если она хотела произвести на нас впечатление, то это, несомненно, получилось. После несколько затянувшейся паузы первым заговорил комиссар.

– Назовите, пожалуйста, ваше имя.

– Моник Саммерс, – спокойно ответила девушка, но, правильно оценив момент, продолжила, – убитая очень похожа на меня, так как мы с ней двоюродные сестры, она дочь сестры моего отца, звали ее Джейн Портер. Нас путали с детства. Не знаю, как все получилось, но готова ответить на ваши вопросы.

– Расскажите все, что было в тот день, когда вы уехали, и чем был вызван ваш внезапный отъезд, – опередила я Катлера.

– Хорошо. Утром я получила СМСку от мамы, в которой она просила меня приехать к дяде, так как его состояние уже не оставляло сомнения в том, что скоро наступит конец. Я хотела, но не смогла сообщить о своем внезапном отъезде господину Гретту, у него не отвечал телефон, и где его искать, я не знала. Позвонила секретарю, но ее не было на месте. Трубку никто не брал очень долго, а я боялась не успеть на самолет. Я заказала такси, и тут появилась Джейн. Мне показалось, что она обрадовалась, когда узнала о моем отъезде. Я думала, что она проводит меня в аэропорт, по дороге мы поболтаем, мы очень давно не виделись. Но она сказала, что у нее есть срочные дела в Сент-Ривере, и попросилась пожить в моей квартире дня три. Я, естественно, не возражала. Когда прибыло такси, мы попрощались. Она была жива, – голос Моник дрогнул.