Запах был не противный, но волчий. Иным он быть не мог. И все-таки птице внутри нее хотелось раствориться в нем, вобрать в себя аромат зверя, чего долгое время у нее не вызывал никто из мужчин Вер-птиц: настолько он отличался от них.

Барр был огромен, даже для волка, выше любого охотника в его отряде. Он также возвышался бы на пол головы и над любым из Вер-птиц, даже из золотых орлов. Сама Сабрина была ростом как большинство сородичей, но этот мужчина назвал ее малышкой, и возразить ему было трудно.

Барр выделялся не только высоким ростом. В плечах он был таким широким, что ему пришлось бы не только пригнуться, но также повернуться боком, чтобы войти в ее дом. Однако, Сабрина даже помыслить не могла, чтобы привести его в свой клан, потому что такой путь повлёк бы безумие, смерть и разрушения.

Тем не менее, она не могла избавиться от ощущения безопасности, находясь в его руках, соприкасаясь при каждом шаге с его мощными мускулами. И вместо продумывания способов как уравновесить его превосходящую силу в будущем противостоянии, она испытывала сильнейшее желание, чтобы эта сила стала щитом меду ней и тем, что могло принести боль.

Сабрина чувствовала себя одурманенной, потерявшей голову. Иначе ей никогда бы так сильно не захотелось прикоснуться к его волосам цвета пшеницы; и чтобы удержаться, она сплела пальцы рук между собой. Ей встречался золотой орел с похожим цветом волос, но его кожа не была такой смуглой, как у Барра.

Барр был по-мужски поразительно притягателен и понимал насколько превосходит остальных. Он нес ее, не стесняясь собственной наготы, и не обращал внимания на любопытные взгляды, бросаемые юным воином, которого отправил назад в лес за оставленным пледом.

Сабрина, как ни противно, вынуждена была признать, что испытывала чисто женский трепет перед ним. Ни один из Вер-птиц никогда не вызывал у нее такого отклика.

Она всегда была одинока в клане, но сейчас боролась с незнакомым ощущением уз, которые возникли между нею и огромным воином с тех пор, как пришла в себя. Не волк должен вызывать такое чувство.

Вервольфам невозможно доверять, нельзя полагаться на них и тем более образовывать с ними пары.

Существовали ужасающие истории о волках, которые заставляли своих суженых привести их к Вер-птицам, чтобы уничтожить сразу всю стаю, включая, к сожалению, и самих обманутых подруг. Правда, истории уже были старыми, но лишь потому, что Вер-птицы усвоили урок. Больше они не связывают себя узами с волками.

Поколение за поколением, волки делали все возможное, чтобы очистить землю от птиц-криктов. Сабрина просто не могла забыть о столь существенном факте. Кража Клах Гилах Гра¹ из пещер в одну из вёсен стала последней каплей в череде предательств воронов волками за последние десятилетия.

Священный камень необходим для церемонии при достижении совершеннолетия, чтобы люди ее клана могли войти в полную силу своего дара. Те, кто не получал силу, не могли иметь потомство, что большинство криктов почитали так же, как и собственную природу. Но еще ужаснее, чем лишить ее клан столь важной потребности, было то, что кража Клах Гилах Гра – это явная попытка сделать так, чтобы новое поколение Вер-птиц так и не появилось на свет.

Ее соплеменники жили в лесу как тени, скрываясь как от волков, так и от людей, и надеясь, что жестокие вервольфы поверили, что успешно покончили с последним из Вер-птиц. Их было слишком мало, чтобы что-либо изменить. Кроме того, не в природе воронов убивать. Они оборонялись бок о бок с ястребами и орлами, но не нападали вместе с ними. А с тех пор как последних стало меньше половины от всех Вер-птиц, оборона стала единственно верным выбором. Хотя очевидно, что этот защитный ход не удался.

Не имеет значения, что в последний раз отряд охотников выходил на поиски ее сородичей, когда она была крохой и потеряла обоих родителей во время одного из таких нападений. Все же волки подозревали, что Вер-птицы продолжали существовать, пусть и не процветали, поэтому они замыслили злой заговор с кражей камня, чтобы очистить землю от криктов с даром превращаться в птиц раз и навсегда.

Сабрина не позволит им преуспеть, просто не может допустить этого. Ей нужно найти Сердце Луны и вернуть его клану, чтобы ее младший брат не встретил свое совершеннолетие без священного талисмана.

Чувство защищенности в надежных мускулистых объятьях Барра было чем-то нереальным и весьма опасным, потому что в руках волка ей никогда не быть в безопасности. Если бы он обнаружил истинную природу Сабрины, то закончил бы начатое стрелой его охотника.

Совсем неважно, насколько он притягателен как мужчина, он был и всегда будет вервольфом.

Ее заклятым врагом.

– От чего ты так напряжена, малышка? Вспомнила что-то? – спросил Барр низким голосом, который прогрохотал подобно несущейся со скал воде и оставил внутри нее беспорядок как в ощущениях, так и в мыслях.

Сабрина едва не выпалила «да», но вспомнила, что он ее враг. Хотела вырваться из рук, но не стала. Ею годами скрывался страх и любые другие эмоции, пока она защищала клан, что позволило внешне сохранить хладнокровие. Она должна придерживаться своего прежнего замысла, согласно которому Барр должен смотреть на нее как на хрупкую человеческую женщину.

– Нет, я думаю о твоем клане, – произнесла она, чуть искажая правду.

Сабрина шла на обман, чтобы спасти своих соплеменников, но не получит никакой выгоды, не поступала как волки.

– Они не причинят тебе вреда.

– Ты уверен?

– Они не посмеют, потому что ты находишься под моим покровительством.

Необъяснимо, но ее сердце сжалось, и удовольствие на один невероятный миг вытеснило боль о прошлом ее народа. Никто и никогда раньше не беспокоился о ее безопасности. Если бы кто-либо из сильнейших Вер-птиц так поступил, она бы ответила, что сама может постоять за себя. И была уверена в этом.

Но этот мужчина, этот волк, был могущественнее любого крикта, с кем она когда-либо сталкивалась. Он оберегал ее. Будь в действительности он стражем, он охранял бы и ее соплеменников.

Но никто и никогда из Вервольфов не был защитником для Вер-птиц и никогда им не будет.

– Значит, Вы объявите ее своей парой? – спросил Муин с уважением, граничащим с благоговением, проявляемым каждый раз при обращении к Барру.

Громадный воин ничего не сказал, так что Сабрина решила ответить за него:

– Никто не заявляет права на меня.

Муин одарил ее взглядом, отчетливо говорящим, что ее слова ничего не значат по сравнению с поступками его лэрда. Она нахмурилась, глядя вверх на Барра:

– Ты не сделаешь меня своей парой?

– Верно. Прямо сейчас я отнесу тебя к себе домой, чтобы позаботиться о твоих ранах.

– Хорошо, – согласно кивнула Сабрина и вдруг замерла. – Не объявишь ведь парой?