Я сказала «прощай», я приняла решение. Я сказала «нет» Августу. Никаких одолжений или ночных визитов в неотложку. С меня хватит. Но, кажется, спрятанное в груди сердце было со мной не согласно.

Разве не иронично?

То самое сердце, что выбрало Райана, прокричало «да», когда он подарил мне кольцо, что сейчас красуется на моей левой руке, и тянулось к нему ночью.

Каждую ночь без исключения.

И почему это сердце, столь искренне влюблённое в этого мужчину, в то же самое время отталкивало меня от него?

Когда я спросила доктора Лоуренса, как это вообще возможно, что Август помнит, как завязывать шнурки, но не может вспомнить собственное имя, он просто ответил: «Разум – это уникальная и могущественная сила».

Наверное, сердце тоже такое.

Я открыла входную дверь, возвращаясь с очередной смены на работе, оглядела пустую квартиру и задумалась, что же могло подсказывать моё сердце, и чего я сама не замечала.

Куча одеял на полу осталась после нашего полуночного теле-марафона. На столике рядом стояла пара пустых кружек, и я вспомнила тепло Райана, когда мы, прислонившись друг к другу с кружками кофе без кофеина, смотрели последнюю серию любимого шоу. Я прятала голову за его плечо на особо кровавых моментах и смеялась, когда показывали что-то смешное, и ни разу за всё это время не вспомнила об Августе или запутанных чувствах, связанных с его возвращением.

Были только мы с Райаном и наша тихая совместная жизнь.

И это всё, что мне – и моему сердцу – было нужно

Из приятных размышлений о чашке кофе после восьмичасовой смены меня выдернул стук в дверь. Я неспроста работала в кофейне, причиной была серьёзная зависимость от этого темного варева.

Отодвинув мысли о кофе на потом, я подскочила к двери. Снаружи оказался мужчина, которого я прежде не видела.

Чёрт, мне следовало бы посмотреть кто там, прежде чем открывать дверь.

Пожалуйста, пусть он окажется не грабителем.

Или насильником.

Или одним из тех ребят, раздающих брошюрки.

— Привет. Эверли Адамс? — спросил он приятным спокойным голосом, совсем не похожим на голос серийного убийцы.

А может, он хочет, чтобы я так думала?

— Возможно. А кто вы? — спросила я нерешительно.

— Извините, я не хотел вас напугать, — он сделал шаг назад. — Меня зовут Брик Абрамс. Я психотерапевт.

Ещё лучше.

— Вы что, ходите по домам? — я смутилась.

Он засмеялся, и вокруг его уставших тёмных глаз побежали морщинки.

— Нет, обычно нет. Хотя, в последнее время входит в привычку. Я здесь по просьбе друга.

Тут я заметила коробки у его ног.

— Не возражаете, я хотел кое-что показать вам? Если не хотите, то можете не впускать меня, — добавил Брик, склоняясь над одной из коробок.

Любопытство победило. Хотя мне следовало бы больше беспокоиться о собственной безопасности и возможном содержимом коробок, я чувствовала родственную душу, словно знала этого человека всю жизнь. Не знаю почему, но он казался мне другом, который у меня был, но которого я не знала.

К счастью, ничего страшного или извращенного внутри не оказалось. Только пачка фотографий. Но стоило присмотреться к ним, и я обнаружила, что они превосходят все мои худшие опасения.

Теперь мои худшие опасения помещались в эти коробки.

— Как, вы говорите, зовут вашего друга, мистер Абрамс? — спросила я, отрывая взгляд от фотографий.

— Я не говорил, но уверен, что вы и сами догадались.

Сглотнув образовавшийся в горле ком, я кивнула.

— Да, но не думаю, что могу помочь вам, мистер Абрамс.

Я медленно отступила. Он поднял на меня свои грустные глаза, когда я начала закрывать дверь.

— Что если он может помочь вам?

— Он сделал уже достаточно, вы не думаете? — спросила я, чувствуя разбегающуюся по жилам злость.

— Честно говоря, я не знаю. И он не знает. В этом вся проблема, — начал он.

Я медленно потянула дверь обратно и позволила этому чокнутому собрать свои коробки и войти. Если бы кто-нибудь спросил, я бы свалила вину за свой поступок на недостаток кофеина, но на самом деле, мне просто стало интересно.

Мне был интересен этот человек, так похожий на друга.

Он сел за небольшой обеденный стол, а я поставила вариться кофе. Будь мы друзьями, как казалось сейчас, я бы просто предположила, что он не против. Среди моих знакомых – тех, кому я доверяла – не было таких, кто не пил кофе.

— Значит, вы психотерапевт Августа? — я бросила на него взгляд через плечо, хлопоча на кухне.

— Что-то вроде. Я психотерапевт, и я знаю Августа. Давайте сойдёмся на том, что я просто хочу ему помочь.

— Допустим, — ответила я. Он уходил от ответов ловчее политика накануне выборов.

— Август ничего не помнит о своём прошлом, не понимает, кто он и как стал тем, кто он есть. Он барахтается на поверхности. Вы ненавидите того, кого даже не существует.

Я уставилась на кофейник, поджидая кофе, пропуская сквозь себя эту мысль и собираясь с ответом.

— То, что он ничего не помнит, ещё не значит, что я должна простить его.

— Нет, но неужели вы не можете, по крайней мере, дать ему шанс двигаться дальше и жить новой жизнью?

— С чего бы? Мою он разрушил, — проронила я.

— Разве? — Брик огляделся, отдавая должное нашей маленькой квартирке с подержанной мебелью, которую я с любовью подбирала, когда выдавался свободный день. Я сама подбирала обивку, так чтобы всё подходило друг другу. Обстановка напоминала сельский домик – полная противоположность тому месту, что я обставляла прежде, но всё же это был дом.

— Если вы так представляете себе свою жизнь, то, мне кажется, она стоит всех трудностей, через которые вы прошли.

Я открыла было рот, но не нашла, что ответить. Никогда прежде мне не приходило в голову взглянуть на нашу жизнь с Августом, как на долгую дорогу, что привела меня к Райану. Я всегда делила всё на «мою жизнь с Августом» и «сейчас». Два совершенно разных, не связанных друг с другом, мира.

— Я просто хочу жить дальше, — вздохнула я, разливая кофе и расставляя чашки, усевшись рядом.

— Так и он хочет. Что если вы сделаете это, оба?

— Я почти врезала ему, когда видела его в прошлый раз, — призналась я. — А ведь он был ранен.

C губ Брика сорвалась усмешка.

— Ему просто нужны ответы. Возможно дав их ему, вы сможете сами оставить всё позади и двигаться дальше.

— Так вы хотите, чтобы я просто поговорила с ним?

Он кивнул, делая глоток кофе.

— И всё?

— Это всё, что ему нужно, Эверли. В чём он отчаянно нуждается, так это заполнить пробелы.

— И вы думаете, что это и мне поможет забыть про подавленную злость и боль? — с сомнением спросила я.

— Разговор поможет залечить множество ран, — ответил Брик.

Я смогла только хмыкнуть.

Но даже после того, как мы попрощались, и даже после того, как остыла моя вторая чашка кофе... Я всё время возвращалась к этой фразе и гадала, а не был ли он прав.

«Что если рана всё ещё не зажила? И если так, то могу ли я излечиться, чтобы жить дальше без человека, причинившего мне столько боли?»

— Ты издеваешься, Эверли? — Райан поднял на меня глаза.

— Знаю, это звучит дико...

— Дико? Это сумасшествие. Нет, ты не можешь предлагать это всерьёз.

Видимо, моё молчание было достаточно красноречивым. Парень встал с дивана, его глаза были расширены, а сам он готов бежать. Райан любил мерить комнату шагами. А я сбегать. Наша стандартная реакция на ссору. Он мог вышагать любой разговор до тех пор, пока всё не выйдет наружу и не будет разложено по полкам – высокоэффективная личность. А я? Мне просто нужно немного пространства. Пройдя через терапию и пожив с Райаном, я знала, что обычно пары обсуждают свои обиды друг с другом, но практическая часть всё ещё давалась мне с трудом.

Когда Август злился, или психовал, или даже просто хотел сходить куда-нибудь вечером, всё заканчивалось запиранием меня в спальне.