— Боюсь, мне придется поехать в Лондон, — ответил Макс, улыбаясь в ответ. — Но если бы вы нам быстро организовали столик для ланча, я был бы вам очень признателен.

У Эбби на кончике языка уже вертелось замечание, что он вполне может поесть и один. Но что-то заставило ее сдержаться… Должно быть, ей очень хотелось удивить его, к тому же ее уязвленная гордость нуждалась в общении.

Хорошо, она позавтракает с ним и сделает все, что в ее силах, чтобы убедить его в том, что последняя ночь для нее, как и для него, ничего не значит.

— Я возьму вещи из машины, — сказала она хозяйке.

— Не беспокойтесь об этом, мисс Грэнтхэм. Я пошлю за ними. — Женщина указала рукой на дверь ресторана. — А я желаю вам приятного аппетита.

— Удивительно, — пробормотал Макс, когда официант подвел их к столику у окна пустынного зала. — Ты даже снизошла до того, чтобы позавтракать со мной.

— Сама не знаю почему, — ответила Эбби, с неестественным безразличием садясь за стол.

— Может, я очень чувствительный, — протянул он, просмотрев меню и откладывая в сторону, — но твой отъезд показался мне слишком внезапным.

— Да, ты прав. Ты очень чувствительный, — ответила Эбби. — Ну, уж поскольку приходится с тобой завтракать, я не могу лишить тебя последней возможности поруководить мною в выборе еды.

Он красноречиво посмотрел на нее.

— Ну что же, я буду простой омлет и зеленый салат, — сообщил он официанту и отвернулся к окну, мрачно глядя на море.

— Мне то же самое, — сказала Эбби, хотя от одной мысли о еде ее подташнивало. — Макс, я бы хотела сама заплатить за свой ланч, — сказала она. — И я подумала, что было бы неплохо заказать бутылку шампанского.

Он посмотрел на нее с нескрываемым удивлением.

— Я не пью за рулем, — холодно ответил он, и его лицо снова обрело безразличное выражение. — Кроме того, я не вижу, что нам праздновать.

— Возможно, тебе и нечего, — ответила Эбби, вполне владея собой. — Но мне, определенно, есть. Мне много чего надо отпраздновать.

— Правда? — протянул он. — Надеюсь, ты мне расскажешь.

— Сомневаюсь, что следует делать это, — пробормотала Эбби, и у нее закралось дурное предчувствие. — Это очень личное. По крайней мере, к тебе не имеет никакого отношения.

Но где ее здравый смысл, зачем она впутывает себя в подобные игры? Они слишком опасны, особенно с мужчиной, с которым она только по недомыслию могла решиться поиграть.

— Эбби, если ты пытаешься что-то сказать мне, скажи, — резко проговорил он, прежде чем снова уставиться на море. — Я терпеть не могу ходить вокруг да около.

— Ах, как это странно! — ответила она противным голосом, боясь сорваться на крик. — А я всегда думала, что чем больше изощренности в игре, тем большее она доставляет тебе удовольствие.

— Не знал, что ты так подумала, — ответил Макс, глядя на нее через стол и едва сдерживаясь, пока официант расставлял тарелки с едой.

— Да, — ответила она, когда официант ушел. — Но я поняла, что ты предпочитаешь те игры, которые затеваешь сам.

— Скажи мне, пожалуйста, Эбби, — угрожающе начал Макс, — куда ты впишешь ту игру, в которую мы вместе играли прошлой ночью?

Не в состоянии придумать другого способа, чтобы выиграть время, побороть страх и взять себя в руки, Эбби засунула в рот большой кусок омлета и молилась, чтобы не подавиться. Она надеялась, что заставит его заплатить за ее униженную гордость.

— Эбби, я жду ответа, — сказал он тихо и угрожающе.

— Но он не будет слишком мудрым, — услышала она свой неестественно спокойный голос. — Я не думаю, что он тебе понравится.

— Попытайся, — прохрипел он, швыряя вилку, которой так и не прикоснулся к еде.

— Макс! Черт побери! Что ты о себе воображаешь? — сказала Эбби, и паника охватила ее с такой силой, что она почти перестала дышать. Ей хотелось произнести в свою защиту какие-то слова, спасти свою уязвленную гордость, но все превратилось в сплошную чепуху. — Ты считаешь, что тебе позволено играть в недостойные игры с любой женщиной, которая имеет несчастье оказаться на твоем пути! Но когда женщина платит тебе тем же, той же монетой, играет с тобой в ту же игру, в которую играешь ты, ты не можешь вынести это!

— Ты хочешь сказать, что сыграла со мной по моим правилам? — крикнул он, поднимаясь. — Ты… — Он умолк, опустился на стул и продолжил хриплым шепотом: — Эбби! Как ты можешь говорить о каких-то играх? Ведь ты же была девушкой!

«Я люблю его», — молча в отчаянии кричала она. В ней все ликовало, когда она думала, что он не может быть таким слепым и не заметить, какую любовь и как открыто она отдала ему!

— Да, я была девушкой, — ответила она и с вызовом посмотрела на него. — Я думаю, что не следует уделять этому столько внимания. И уж тем более не тебе.

Она никогда его не понимала. Он всегда смущал ее. Но никогда это непонимание не было таким сильным, как сейчас, когда она увидела его искаженное злобой лицо. Он стремительно вскочил, с яростью отбросил ногой стул и вышел прочь крупными шагами.

— Эбби, вместо того, чтобы ехать назад в Кингстон, почему бы после работы не завернуть ко мне? Мы могли бы вместе отправиться к Дженнифер и посидеть втроем? — предложила Джули.

Это было неплохо, подумала Эбби, лежа в ванне в доме у Джули после утомительного дня. Иначе ей пришлось бы звонить Дженнифер и отказываться от вечера.

Провести вечер в пятницу за хорошим ужином предложила сама Дженнифер, Пола не будет, он занят с клиентом, и они втроем наговорятся всласть. Ей так этого не хватает, Дженнифер теперь редко бывает в офисе, а ей хочется узнать о поездке Эбби в Канаду, о свадьбе ее сестры, обо всем…

Вылезая из ванны, она тряхнула головой. Пора, наконец, перестать думать о своих проблемах. Запятнанная репутация! Ничего, она проживет и так, со злостью сказала себе Эбби, вытираясь большим полотенцем. И что бы ни было между ней и Максом Брэдли, это не должно влиять на ее отношения с его сестрой.

Эбби завернулась в полотенце, села на банный коврик и прислонилась к ванне.

По крайней мере, она пыталась успокоить себя тем, что когда-нибудь Макс явится и излечит ее от хандры. Но она вообще давно не слышала его имени, и это удручало. На ее лице всегда появлялось страдание, когда Эбби вспоминала дни в Корнуолле, уже без Макса. Она вспомнила, как осталась одна, совершенно истерзанная и предоставленная самой себе.

Но она выжила, закончила в срок работу и даже сумела преодолеть еще один невозможный барьер — поехала в Канаду, где встретила Рождество, побывала на свадьбе Элейн, которая не заметила никаких перемен в сестре, увлеченная собственными делами.

Возвращение на работу было еще одним препятствием для Эбби, но она преодолела его легче, чем ожидала.

Она поднялась и пошла в спальню Джули одеваться, а в голове толклись разные мысли.

Да, чудес не бывает. Она никогда уже не станет прежней. И все же она на пути к выздоровлению. Это был тот путь, по которому она собиралась идти дальше.

— Уже лучше, — приветствовала ее Джули в гостиной. — Ты была такая измотанная.

— Ага, — засмеялась Эбби, плюхнувшись в мягкое кресло. — Большое тебе спасибо за ванну, я, честно, не представляю, что бы со мной было, если бы я не заехала сюда.

— Я же давно тебя звала, с тех пор как переехала, — говорила Джули, наливая чай. — Так что садись и рассказывай все о Рождестве в Канаде. Уже две недели, как ты вернулась, а я еще ничего не знаю.

— Ну ладно. Дженнифер тоже хочет услышать, а я не собираюсь рассказывать дважды.

— О, я теперь что-то такое припоминаю. Дженнифер говорила, что Пол был когда-то увлечен твоей сестрой. Какое совпадение, да?

— Да, — уклончиво ответила Эбби.

— Ладно, поболтаем втроем, — сказала Джули. — Я думаю, Дженнифер скучает без нас. Жаль, что мне придется уйти пораньше. Но самолет Эндрю прилетает в десять с хвостиком.

— Кому это жаль? — ехидно спросила Эбби.