Ее нервная организация была столь низка, думал фон Хорст, что только резкий удар по ноге мог вызвать какую-либо реакцию в мозгу.

После того как тродон положил очередную жертву, он повернулся к центру ямы, подпрыгнул в воздух и расправил крылья. Фон Хорст задержал дыхание. Не спадет ли петля? Небеса были благосклонны к нему: петля держалась. Фон Хорст вскочил и бросился к центру ямы, держа пистолет наготове; и в тот момент, когда рептилия попыталась вылететь из кратера, быстро выстрелил три раза.

Ему не нужно было слышать диких криков раненого существа, чтобы понять, что он не промахнулся, так как он видел, как гигантская рептилия перевернулась и воздухе и исчезла за краем кратера; после этого фон Хорст ухватился за ремень и принялся ждать.

Существовала опасность, что мертвое тело покатится до конца крутого склона холма и вырвет ремень из его рук; поэтому он быстро обмотал ремень вокруг своего тела и завязал его. Он мог погибнуть, но ни в коем случае он не отпустил бы ремень, свою единственную надежду на побег из этой ямы.

Фон Хорст с силой потянул ремень — он натянулся; таким образом, стало ясно, что петля все еще на месте.

В глубине души шевельнулось сомнение: а был ли тродон мертв? Он знал, сколь жизнестойкими могут быть подобные создания. А если он был жив? Что может произойти в этом случае!

Человек потянул за ремень, потом повис на нем всем «поим телом. Ремень не шелохнулся. Тогда фон Хорст подошел к Дангару, который глядел на него, широко раскрыв глаза от изумления.

— Тебе нужно было родиться сарианином, — сказал Дангар с восхищением.

Фон Хорст улыбнулся.

— Давай, — сказал он. — Теперь твоя очередь.

Он наклонился, поднял пеллюсидарца с земли и отнес его к центру ямы под отверстием кратера; после этого он закрепил ремень под мышками Дангара.

— Что ты собираешься делать? — спросил Дангар.

— Сейчас я собираюсь сделать этот мир немного более безопасным для тех, у кого тонкая шкура, — ответил фон Хорст.

Он подошел к краю ямы и начал разбивать яйца рукояткой пистолета. В двух яйцах находились уже готовые вылупиться рептилии; он убил их и вернулся к Дангару.

— Я не хотел бы оставлять здесь всех остальных пленников, — сказал он, указывая на несчастные жертвы, — но другого выхода нет. Я не смогу вытащить всех.

— Тебе повезет, если ты сам выберешься, — заметил Дангар.

Фон Хорст улыбнулся:

— Нам обоим повезет, это наш счастливый день.

В языке внутреннего мира не было понятия, соответствующего слову «день», здесь не было ни дней, ни ночей; фон Хорст употребил слово из языка внешнего мира.

— Наберись терпения, и скоро будешь наверху.

Он ухватился за ремень и принялся взбираться вверх. Дангар лежа наблюдал за ним, восхищение вновь светилось в его глазах. Это был долгий и опасный подъем; но в конце концов фон Хорст достиг края кратера. Поднявшись на ноги, он увидел внизу тело тродона, застрявшее в камнях неподалеку от него. Рептилия была явно мертва. Это было единственное, что интересовало человека, и тогда он стал вытаскивать Дангара из кратера.

Фон Хорст был сильным человеком, но от долгого лежания он ослаб. К тому же склон кратера был крутым. Однако он ни на мгновение не терял уверенности в успехе; и хотя это была медленная работа, он был, в конце концов, вознагражден, когда пеллюсидарец лег на склон рядом с ним.

Теперь он с радостью отдохнул бы, но его небольшой опыт жизни в Пеллюсидаре подсказывал ему, что открытая вершина холма была не самым лучшим местом для отдыха. Ему нужно было спуститься вниз, где виднелись несколько деревьев и небольшой ручей, и найти укрытие. К счастью, склон холма был изрезан выступами и трещинами, что значительно облегчало спуск.

В любом случае, другого пути вниз не было, поэтому фон Хорст перекинул Дангара через свое широкое плечо и начал рискованный спуск. Скользя, спотыкаясь, иногда падая, он медленно двигался вниз по крутому склону, постоянно оставаясь настороже.

Когда он наконец достиг тени деревьев у подножия холма рядом с небольшим источником, он был полностью обессилен. Уложив Дангара на траву, фон Хорст утолил жажду чистой водой из ручья. С тех пор когда он оставил лагерь с дирижаблем «0-220», он пил во второй раз. Лейтенант не мог даже предположить, сколько времени прошло; должно быть, дни, а возможно — недели или даже месяцы.

Освежившись и собравшись с силами, он поднялся и огляделся. Ему нужно было найти место для постоянного лагеря, так как было очевидно, что он не сможет долго нести Дангара. Он чувствовал себя довольно беспомощным, одиноким в незнакомом мире. В каком направлении ему пойти, если бы он мог идти сейчас?

Как мог он хотя бы даже надеяться найти «0-220» и своих спутников в мире, где не было никаких ориентиров? А если бы они и были, он имел лишь самое общее представление о том, где он находился после приземления дирижабля, и еще меньшее — о том пути, которым его нес тродон.

Как только пройдет действие яда и Дангар избавится от последствий паралича, он превратится не только и активного помощника и друга, но и в человека, который сможет отвести его в страну, где лейтенанта ожидает теплый прием и возможность найти свое место в этом диком мире, в котором, как он был уверен, ему придется провести остаток своей жизни. Однако не только эти соображения заставили его остаться с сарианином, но, скорее, сентиментальная привязанность и дружба.

Тщательный осмотр небольшой группы деревьев и местности вокруг убедили его, что это неплохое место для лагеря. Здесь была чистая вода, а вокруг он видел достаточно дичи. На нескольких деревьях росли фрукты и орехи; а что касалось того, съедобны ли они, Дангар уверил его, что все их можно есть.

— Ты собираешься остаться здесь? — спросил сарианин.

— Да, пока ты не избавишься от действия яда.

— Я могу никогда не поправиться. Что тогда?

Фон Хорст пожал плечами.

— Тогда я задержусь здесь надолго, — рассмеялся он.

— Такого я не ждал бы даже от родного брата, — возразил ему Дангар. — Тебе надо идти на поиски своих людей.

— Я могу и не найти их. И уж точно не оставлю тебя здесь одного, беспомощного.

— Тебе не надо будет оставлять меня беспомощным.

— Я не понимаю, — сказал фон Хорст.

— Ты должен убить меня — это будет жестом сострадания.

— Забудь об этом, — бросил фон Хорст. Сама мысль об этом покоробила его.

— Нет, давай договоримся, — настаивал Дангар. — Если после нескольких снов я не поправлюсь, ты убьешь меня.

Он использовал единственную известную ему меру времени — сон. Сколько времени длился сон, или сколько времени проходило между снами, не мог сказать никто.

— Это на будущее, — коротко ответил фон Хорст. — Сейчас меня интересует только устройство лагеря. У тебя есть предложения?

— В пещерах на склонах скал намного безопаснее, — ответил Дангар. — Также неплохи земляные ямы или укрытие на ветвях деревьев.

— Скал здесь нет, — сказал фон Хорст, — отверстий в земле я тоже не вижу, но деревья есть.

— Тогда тебе лучше начать обустройство, — посоветовал Дангар, — ведь в Пеллюсидаре много хищников, а они всегда голодны.

Используя советы и предложения Дангара, фон Хорст сначала соорудил настил на одном из самых больших деревьев, используя тростник, напоминавший бамбук, который рос по берегам ручья. Он срезал его охотничьим ножом и закрепил на ветвях дерева при помощи длинной прочной травы, которую Дангар заметил у подножья одного из холмов.

По совету Дангара, он возвел также стены и крышу для защиты от маленьких хищников, птиц и плотоядных крылатых рептилий.

Он не знал, сколько времени ушло на сооружение хижины, поскольку полностью погрузился в работу и время бежало быстро. Он ел орехи и фрукты, пил несколько раз, но пока убежище не было завершено, он не хотел ложиться спать.

Когда все было закончено, он с трудом поднял Дангара по сделанной им хлипкой лестнице. Наконец-то они оказались в безопасности, на полу хижины. Фон Хорст вытянулся рядом с Дангаром и почти немедленно заснул.