Я начал искать людей с определенным типом творческого мышления. В ФБР и правоохранительных органах есть немало должностей, для которых лучше всего подходят люди со складом ума, характерным для инженера или бухгалтера, но заниматься анализом профиля личности и вести расследования таким сотрудникам будет трудновато.
Вопреки впечатлению, которое создают фильмы, подобные «Молчанию ягнят», мы не берем кандидатов во вспомогательный следственный отдел прямо из Академии. С тех пор как была опубликована наша первая книга, «Охотник за сознанием», я получил немало писем от молодых мужчин и женщин, заявляющих, что они хотят заниматься наукой о поведении в ФБР и присоединиться к нашей команде в Квонтико. Но на самом деле все обстоит иначе. Сначала надо поработать в Бюро, зарекомендовать себя первоклассным следователем с творческим подходом к делу и только затем просить о переводе в Квонтико. После двух лет интенсивной, специализированной подготовки вы станете полноправным членом команды. Хороший аналитик профиля личности должен прежде всего продемонстрировать наличие воображения и творческих способностей. Он или она должны уметь рисковать и в то же время завоевать уважение и доверие со стороны коллег и служащих правоохранительных органов. Мы отдаем предпочтение кандидатам с задатками лидеров, которые не ждут общего мнения, прежде чем высказать свое, а проявляют настойчивость во время коллективных обсуждений и тактично помогают направить следствие по верному пути. Они должны уметь действовать и в одиночку, и в команде.
После отбора наши кандидаты работают вместе с опытными членами отдела, и это напоминает ситуацию, когда молодой партнер фирмы перенимает опыт у старшего. Если новичкам недостает опыта работы в полиции, мы отправляем их в полицейское управление Нью-Йорка и прикрепляем к лучшим детективам, расследующим убийства. Если им необходимо узнать побольше о расследовании смертных случаев, на помощь приходят известные всей стране консультанты — такие, как доктор Джеймс Льюк, заслуженный бывший судебно-медицинский эксперт из Вашингтона, округ Колумбия. Кроме того, прежде чем получить перевод в Квонтико, многие, если не все наши коллеги работают координаторами-аналитиками в филиалах, где поддерживают прочные связи с полицейскими управлениями городов и штатов и с шерифами.
Основное качество, необходимое, чтобы стать хорошим аналитиком профиля личности, — способность к суждениям, основанным не на анализе фактов и цифр, а на интуиции. Это трудно определить, но, как сказал Джастис Поттер Стюарт о порнографии, стоит увидеть ее — и мы ее узнаем.
В 1993 году в Сан-Диего Ларри Энкром и я проходили свидетелями по делу Клеофаса Принса, обвиняемого в убийствах шести девушек — на протяжении девяти месяцев. В следующей главе мы рассмотрим подробности этого дела. Во время предварительного слушания с целью установления приемлемости наших показаний о связи, основанной на «уникальных» особенностях каждого из преступлений, один из адвокатов спросил меня, существует ли объективная численная шкала, которой я пользовался для измерения уникальности. Другими словами, мог ли я присвоить численную величину всему, что мы сделали. Разумеется, я дал отрицательный ответ. Огромное количество факторов сводится воедино в нашем анализе, но в конце концов все определяет суждение конкретного аналитика, а не какая-либо объективная шкала или тест.
Точно так же после трагедии в Лагере ветви Давидовой в Вако, Техас, федеральные правоохранительные органы занимались самобичеванием, угрызениями совести и даже самокритикой, пытаясь разобраться, в чем и как надо было поступить иначе. После одного такого собрания в Министерстве юстиции в Вашингтоне генеральный прокурор Дженет Рено попросила меня вместе с сотрудниками моего отдела составить перечень известных типовых ситуаций и определить для каждой из них возможный процент успеха. Мисс Рено — на редкость умная и чуткая женщина, и я только приветствовал ее желание заранее подготовиться к следующему неизвестному кризису, а не реагировать на него как придется. И хотя мои слова могли расценить как нарушение субординации, я объяснил ей свое нежелание составлять списки подобного рода.
— Допустим, я сообщу вам, что одна тактика срабатывает в восьмидесяти пяти процентах ситуаций с заложниками определенного типа, а другая — только в двадцати пяти или тридцати, — объяснял я, — и у вас возникнет непреодолимое желание прибегнуть к той тактике, которой приписан наибольший процент успеха. Но я или другой аналитик может заметить в этой ситуации нечто, указывающее нам, что здесь предпочтительна тактика с меньшим процентом успеха. Мы не можем подтвердить это статистическими данными, но чутье подсказывает нам, когда тот или иной порядок действий окажется наилучшим. А если вы предпочитаете иметь дело с цифрами, то можете поручить машине принятие решений.
В сущности, этот вопрос встает перед нами постоянно — может ли машина выполнить нашу работу? Казалось бы, имея в своем распоряжении достаточное количество случаев и богатый опыт, квалифицированный программист способен построить компьютерную модель, которая, скажем, повторит мои мысли при построении профиля личности преступника. Не то чтобы первые попытки оказались неудачными, но до сих пор машинам не удавалось сделать то, на что способны мы, — точно так же компьютер был бы не в состоянии написать эту книгу, даже если бы мы ввели в него все слова из словаря, их сравнительное использование в речи, все правила грамматики, образцы стиля и модели лучших сюжетов. Слишком много смелых суждений приходится делать, слишком во многом интуиция зависит от подготовки и опыта, да и человеческая натура отличается изобилием тонкостей. Разумеется, мы можем пользоваться и пользуемся компьютерными базами данных, чтобы провести количественную обработку материала и применять его по мере необходимости. Но объективные тесты имеют ограниченные возможности. Поскольку машины не в, состоянии выполнить нашу работу, нам приходится искать людей, которые были бы на это способны, которые попытались бы слить воедино объективную оценку и интуицию.
Да, мы можем предложить методы и отшлифовать навыки, но наделить талантом мы не в силах. Как у одаренного профессионального спортсмена, либо он есть, либо его нет. Точно так же, как в актерском или писательском мастерстве, в игре на музыкальном инструменте или в бейсбол, можно обучить человека основным приемам, что-то подсказать, помочь приобрести навыки. Но коли человек этот не наделен от рождения тем, что мой друг, писатель Чарльз. Мак-Кэрри, называет «глазомером высшей лиги», он не сумеет забивать голы, достойные команды-победительницы, не станет благодатным материалом. Однако если вы — благодатный материал в нашей сфере и вообще порядочный, нормальный человек, каким, надеюсь, являемся все мы, вы не сможете видеть все то, что видим мы, общаться с родственниками и пострадавшими, как мы, не сможете сталкиваться с насильниками, совершившими целый ряд преступлений, и убийцами, причиняющими людям боль ради развлечения, если не почувствуете, что в этом и состоит ваше призвание, не испытаете глубоких и крепких родственных чувств к жертвам насилия и их близким. Тогда вы в состоянии совершить то, с чего я начал, и принять точку зрения, с которой написана эта книга. Я хотел бы верить во искупление грехов и допускаю, что в некоторых случаях возможна реабилитация. Но с высоты своего двадцатипятилетнего опыта работы в качестве специального агента ФБР и почти такого же длительного срока работы аналитиком профиля личности и криминальным аналитиком, познакомившись с доказательствами, статистикой, данными, я не могу считать реальностью то, чему мне хотелось бы верить — в отличие от того, что мне известно. Короче говоря, я гораздо в меньшей степени заинтересован дать второй шанс обвиняемому, совершившему преступление на сексуальной почве, чем первый — невинной потенциальной жертве.
Пожалуйста, не поймите меня превратно. Чтобы добиться этого, нам не нужно фашистское, тоталитарное государство, мы не угрожаем конституции или гражданским свободам: по личному опыту мне, как и всем, известно, к чему приводят реальные и потенциальные злоупотребления властью. По-моему, единственное, что нам необходимо — подкрепить законы, уже разработанные и принятые, и привлечь здравый смысл, опирающийся скорее на реальность, чем на сантименты, к вопросам, касающимся вынесения приговора, наказания и досрочного освобождения. На мой взгляд, нашему обществу больше всего прочего сегодня необходимо чувство личной ответственности за наши поступки. Судя по тому, что я вижу, слышу и читаю, больше никто не желает брать на себя ответственность; в оправдание всегда найдется какой-нибудь довод из личной жизни или прошлого. За возможность пройти по жизни надо платить, и независимо от того, что произошло с каждым из нас в прошлом, частью этой платы является ответственность за наши нынешние поступки.