От автора

28 сентября1994 года мир потрясло трагическое сообщение — в Балтийском море затонул паром «Эстония». Морская пучина стала кладбищем для 852 пассажиров, следовавших рейсом из Таллина в Стокгольм. Официальная версия правительственной комиссии Швеции: «…паром утонул по причине внезапного открытия носовых ворот (визирь) и поступления в салоны забортной воды». Этому вердикту многие не поверили. Представители прессы, юристы, морские специалисты и автор этих строк провели собственное расследование. Доказательства, собранные энтузиастами разных стран, наводят на чудовищную мысль — на гражданском судне везли секретный военный груз. Новые факты заставили глубоко задуматься даже парламентских депутатов Швеции. И не только этой страны. Когда повесть готовилась к печати, бывший министр внутренних дел Эстонии, а ныне депутат парламента Маркус Лейво официально заявил: затонувший паром неоднократно посещали военные специалисты и есть видеозаписи, подтверждающие этот факт.

Что искали военные? Почему истинная причина катастрофы так старательно скрывается от общественности? Спецслужбы каких стран замешаны в трагедии? По какой причине до сих пор корабль не поднимают со дна морского? И, наконец, куда исчезли двенадцать членов команды парома «Эстония», спасенных и благополучно доставленных на берег в день катастрофы?

Рискну ответить на эти вопросы и изложить свою версию гибели парома, расследованием которой я занимался целых четырнадцать лет. Версию, которая опровергает выводы правительственной комиссии Швеции.

Жара стояла несносная. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, дробились на тысячи бликов, искрящихся, как рыбья чешуя, и горячих, как угольки. Я шел по аллее парка, смахивая с лица ручейки пота, и глазами выискивал свободную скамейку под густым зеленым пологом. В древнем монастырском комплексе «Бревновски кластер» таких мест было предостаточно. На этой земле, почти в центре Праги, росли вековые деревья с пышными кронами, окаймляя берег живописного пруда. За древней кладкой стены, сплетаясь в различные архитектурные формы, возвышался изыск средневекового зодчества — величественный замок. Европейское бюро моей газеты располагалось недалеко, и я часто захаживал сюда насладиться духом старины. Вот и сегодня я назначил свидание немецкой коллеге в тенистой аллее монастырского парка.

В просвете кустарника мелькнул знакомый «Мерседес». Эльза вышла из кабины, осуждающе посмотрела на знойное небо и, прильнув губами к бутылочке с минеральной водой, зашагала в мою сторону. В легком элегантном платье, высокая, стройная, с приятным светлым лицом — вся она излучала какую-то детскую непосредственность. Ее большие зеленоватые глаза источали сплошное доброжелательство, и она казалась флегматичным человеком. Но только на первый взгляд. Я провел с ней пару журналистских расследований и убедился в обманчивости ее благосклонной внешности, которая сбивала с толку и представителей криминального мира, и чиновников разного уровня. В реальности Эльза Вольф — журналистка до мозга костей, сгусток ума и энергии, дипломатического такта и женского шарма, а в прозорливости не уступала легендарной англичанке миссис Марпл.

— Духотище, — проговорила Эльза на сносном русском языке, — так и хочется в пруд бултыхнуться.

— Ну и что мешает воплотить замысел в жизнь? — улыбнулся я.

— Был бы с собой купальный костюм, я бы на твои вопросы из холодного омута отвечала.

— Ты как-то говорила мне, — я приступил к деловой части разговора, из-за которого назначил свидание, — что в Праге существует нелегальный рынок труда, которым заправляет русская мафия.

— Почему только в Праге? — усмехнулась она, — и в Брно, и в Братиславе, да во многих европейских городах… Тайные операции с гастарбайтерами приносят приличную прибыль криминальному миру.

— Я хочу посетить этот рынок и предложить себя работорговцам. Словом, на своей шкуре испытать горькую участь гастар-байтера и рассказать о ней читателям своей газеты.

— Опасная задумка, — медленно произнесла Эльза. — Вербовщики — настоящие гангстеры, им ликвидировать нелегала — раз плюнуть. Сегодня русскоязычные бандиты прямо в центре Праги бесцеремонно грабят своих соотечественников. Вот почитай, — она протянула мне туристический проспект.

Я бегло ознакомился с инструкцией, в которой излагалось, как вести себя гостю из Восточной Европы в случае, если на него нападут русскоязычные бандиты. Туристическая фирма, приглашавшая посетить Чехию и Словакию, не несла ответственности за грабеж ее клиентов средь бела дня. Я мысленно посочувствовал бывшим соотечественникам и, взглянув на собеседницу, решительно произнес:

— Ради интригующего газетного материала стоит рискнуть. Ты знаешь, где в Праге располагается подобный рынок?

— Он нелегально функционирует у Выставочного комплекса. Это место пражане называют «посткоммунистическим вербовочным пунктом».

— Во сколько пункт начинает работу?

— С пяти утра. Именно в это время приезжают охотники за гастарбайтерами. Дам тебе совет: не бери с собой паспорт. Притворись, что у тебя украли документы, — она достала сигарету, чиркнула зажигалкой, глубоко затянулась и продолжала. — Нелегальные рынки наемного труда существуют во всех странах некогда социалистической коммуналки. Туда стекаются бывшие советские граждане, которые бегут от нищеты и безработицы в собственном отечестве. Они, конечно же, рискуют, ибо работать без соответствующих документов в цивилизованных странах запрещено — можно и в тюрьму угодить.

— Знают ли об этом сами гастарбайтеры?

— Конечно же, знают. И, тем не менее, идут на риск. Управляет теневыми рынками русская мафия, которая, подобно раковой опухоли, пустила метастазы по всей Европе. Преступные группировки зарабатывают на торговле рабочей силой огромные деньги, а сами нелегалы довольствуются мизером…

— И много таких нелегалов в Чехии?

— Я прочитала во вчерашней экономической газете — в стране более ста тысяч иностранцев работают нелегально.

И чем больше я слушал коллегу, тем тревожнее становилось на сердце. Это уловила моя собеседница, внимательно посмотрела на меня и дрогнувшим голосом произнесла:

— Может, оставишь эту затею? С бандитами шутки плохи.

— Надеюсь, со мной ничего не случится.

— Тогда желаю удачи, — на ее лице появилась натянутая улыбка, а в глазах клубилась тревога.

— Выпьем чашечку кофе? — я кивнул в сторону отеля «Адал-берт», крутая крыша которого возвышалась над монастырской стеной.

— Не могу. У меня важная встреча. Пока. Она погасила сигарету и торопливо зашагала к машине.

Ночью я почти не спал и вертелся у зеркала, подбирая соответствующий наряд для зоны повышенной опасности. Вечером позвонила Эльза и предупредила, что представителей полиции и журналистов там вычисляют мгновенно. Поэтому все из облика респектабельного журналиста-международника пришлось отложить до лучших времен. У знакомого истопника я одолжил пропитанные угольной пылью кеды и ссохшийся парусиновый ком, некогда служивший курткой. Облачившись в мерзко нелепый наряд, я с тоской поглядывал в зеркало, где маячил жалкий забулдыга.

Так проходили минута за минутой, и, казалось, темнота летней ночи сгущалась не в квадрате окна, а в моей груди. Ночь, словно петля, стягивалась вокруг шеи, сбивая дыхание. И когда, наконец, паутина рассвета вползла в квартиру, и на асфальте очертился силуэт такси, я спустился вниз и своим видом явно напугал знакомого водителя.

— Извините, пан журналист, — удивился он, — но я поначалу вас не узнал в этом… — он мысленно подбирал подходящее слово.

— Бросовом хламе, — подсказал я.

— Вот именно. Куда вы в таком наряде? Для маскарада вроде бы время неподходящее.

— На работу, мой друг. Решил студенческие годы вспомнить и вагон с углем разгрузить.