— А ты считаешь, что достаточно ловок, чтобы убежать разом и от гангстеров, и от Ярда?

— Если уеду очень далеко, да! — сказал он, вздрогнув. — Там они меня искать не будут.

— Откуда ты знаешь?

Он отвел взгляд. Она была права. Мафия упрямее полиции. Они от него не отстанут. Он дурак, если думал иначе! Мечтать провести их, заставить поверить в историю с деньгами, оставшимися в сейфе! Деньги, за которые он отвечал перед ними и которые служили фондом для многочисленных игорных заведений, куда игроки приходят попытать счастья и пощекотать себе нервы. И он не захотел возместить потерю. Такая сумма! Шанс, который выпадает раз в жизни! Вот только разыграл он все плохо. Охваченный жадностью, он решил, что банда поверит в его историю. Как будто там сидят идиоты! Он должен был действовать хитрее, но воспользоваться таким шансом было очень заманчиво. И как же быстро все произошло! А потом он уже не мог отступить…

Ирэн подошла к нему.

— Так что же ты решил?

Он почесал указательным пальцем бороду, которую отпустил, и сказал:

— Через несколько дней, как только закажем места в самолете под чужими именами, мы уедем.

— Уже под чужими именами, с поддельными бумагами?

— Я заказал другие. Игра с паспортами может стать для нас полезной. Найти их там, где я ни души не знаю, невозможно. А здесь, в Париже…

— Когда ты их получишь?

— Сегодня вечером, в одиннадцать часов.

— Здесь?

Она удивилась, потому что знала его осторожность. Он ее успокоил.

— Нет. На Монмартре. Дней пять назад я позвонил одному моему знакомому, корсиканцу, и отправил ему наши фото.

— Ты ему доверяешь?

— Я ему хорошо плачу.

— Хочешь, я пойду с тобой?

Он не ответил на вопрос, сосредоточив все внимание на ее ногах, на том месте, где отсвечивавшие кровью сапоги встречались с черными чулками. Она поняла, и в ее глазах мелькнул победный огонек. Раздавив ногой окурок, она, не сводя с него глаз, стала медленно поднимать платье, придерживая дыхание и раскачиваясь. Она видела, что он замолчал, что у него дрожат руки, и продолжила свой стриптиз, дыша все чаще. Он шагнул вперед, но она отступила и резким жестом подняла платье до талии.

— Ирэн!

Он опять придвинулся к ней. Она опять отодвинулась и, чувствуя, что он в ее власти, спросила:

— Ты украл эти четыреста двадцать тысяч, да или нет?

Он вздрогнул, и его безумный взгляд пробежал по ее бедрам, по низу живота, тонкой талии, светлым волосам, падавшим на плечи, и, наконец, встретился с внимательным взглядом молодой женщины. Он сделал к ней еще один шаг и вдруг бросился на нее с диким криком: «Шлюха!»

Она даже не старалась увернуться. Наоборот, стояла, опустив руки, ее полуобнаженное тело не противилось его объятиям. Она узнала правду. Женщины всегда узнают то, что им нужно, по крайней мере, когда захотят этого. Она позволила ему увлечь себя в комнату с обоями в цветочек и уложить на кровать, помогая ему в их взаимной страсти.

Они забыли закрыть дверь, и ее сестра, вернувшись, сделала это за них, покраснев, но не жалуясь. Ирэн ей платила. По-королевски.

Закрывшись в туалете бара на улице Жермен Пилон, Рихард Тубек проверял паспорта, которые ему только что передал корсиканец. Как он и просил, паспорта были французские.

Он теперь назывался Ришаром Ле Бианом, предпринимателем из Нанта, проживающим в том же городе. Из Шевалье Ирэн превратилась в Ирэн Вассёр, секретаршу из Нанта, департамент Атлантическая Луара. Работа высшего класса! Рихарду, понимавшему толк в подобных делах, оставалось только восхищаться. Печати на марках налогового управления и фотографиях выглядели как настоящие и могли обмануть любую полицию в мире. Если верить корсиканцу, они и были настоящие, так как достал их ему один земляк, работавший в паспортном столе префектуры. Рихард не сомневался в его словах. Он лучше кого бы то ни было знал, что с деньгами все возможно. Положив документы в карман, он вышел из уборной и направился в зал бара.

Толкнув прозрачную дверь, он остановился от удивления. Корсиканец, по-прежнему сидевший на табурете перед стаканом коньяка, как он его и оставил, уперся взглядом в пару, сидевшую дальше, через несколько столиков. Эти молодые люди, одетые в стиле «хиппи», уже сидели на том месте, когда Рихард пришел на встречу. Встревоженный чех нахмурился. Или у него разыгралось воображение, или… В глазах парня, одетого под Мао, он заметил нечто вроде знака согласия. Не переставая наблюдать, Рихард задумался. Что он там еще выдумывает? Что общего может быть между сорокалетним корсиканцем, отъявленным бандитом, и влюбленной парочкой, ищущей уединения в пустом баре? Он стал чересчур подозрительным. Надо бросать пить, иначе жить будет невозможно. Доказательством его ошибки было то, что парень «хиппи» поднялся, тряхнув длинными грязными волосами и бросив на стол пятифранковую монету, потянул свою спутницу за желтый шарф, обмотанный вокруг ее шеи. Та была одета, точнее, раздета, в мини-юбчонку в шотландскую клетку, едва прикрывавшую ее зад. Взгляд Рихарда против его воли задержался на ее округлых ляжках и стройных ногах. Убедившись в безопасности, он толкнул дверь, в то время как парочка удалялась: парень, отведя плечи назад, девушка — качая округлым задом.

— Ну что? — спросил корсиканец, когда Рихард подсел к нему.

— Великолепно! — ответил чех на безупречном французском, в котором иностранный акцент был едва заметен. — Прекрасная работа!

Он щелкнул пальцами бармену, убиравшему стол за «хипарями», и, указав ему на пустые стаканы на их столе, продолжил:

— Можно принять их за настоящие.

— Так оно и есть. И, поверьте, никто не доберется до источника. Деньги при вас?

Рихард вынул из кармана куртки конверт, подождал, пока бармен наполнит их стаканы, и протянул его корсиканцу.

— Стерлинги. Ничего? Здесь по курсу семьсот тысяч старыми франками. Как и договаривались.

Корсиканец ногтем пролистал пачку. Делал он это быстро, затем убрал деньги и выпил свой коньяк.

— Порядок. Мне остается пожелать вам приятного путешествия. Если, конечно, вы уезжаете, — добавил он с деланной улыбкой.

Он хотел встать, показывая, что разговор окончен, но Рихард Тубек удержал его за рукав:

— Вы давно из Лондона?

Черные глаза корсиканца уставились в светло-карие глаза чеха.

— Очень давно, — ответил он, — и возвращаться туда не собираюсь. Вы да американцы вышибли всех корсиканцев из английского игорного бизнеса с тех пор, как он действует детально.

Рихард развел руками и улыбнулся.

— Сожалею, но…

— Да ладно, — прервал ею корсиканец, — не вы же лично в этом виноваты. Колесо крутится, а место крупье можно найти и в другом месте.

…Пожав протянутую ему руку, он вышел. Рихард тоже вышел из бара и медленно пошел к площади Дезабесс, надеясь там найти такси. Хотя вечер был теплым, народу в этом конце Парижа было немного. С одной стороны, уже начался период отпусков, а с другой — люди здесь, как и в других городах, сидели как привязанные у телевизоров. Рихард знал другой Париж — живой, веселый, дружелюбный и раскованный. Но это было в иные времена, при других нравах. Для него, как и для многих иностранцев, Город-Солнце стал легендой, потерянным воспоминанием, чем-то прекрасным и забытым. А город этот стал раздражительным, зажатым, девушки разучились смеяться от комплиментов, а мужчины стали сварливы и думали только о том, как любой ценой делать деньги, если нужно, то и воровать их. Служащие отелей, шоферы такси, официанты, ремесленники — все с ума сходили по машинам, уик-эндам, отпускам. В этом городе работали плохо, встречали враждебно. Как он был далек от былого Парижа, вошедшего в кровь Рихарда.

Он вышел на площадь Дезабесс, когда шум несущейся на полной скорости машины вывел его из раздумий. Обернувшись, он увидел маленькую открытую машину черного цвета, мчавшуюся на него. При свете уличного фонаря он разглядел за рулем девушку с желтым шарфом из бара, а рядом с ней длинноволосого парня в костюме под Мао. Он отскочил в тень, под козырек подъезда. И вовремя. Пули ударили в дерево, вырывая из него щепки как раз в том месте, где за мгновение до того была его голова. Не успел он выхватить свой автоматический пистолет, как машина уже развернулась в вое шин и на всей скорости понеслась к подъезду. Дрожа всем телом в тонкой прилипшей рубашке, он забежал в дверь, которую сначала не заметил в темноте. Едва он вбежал, как раздался крик, в окнах вспыхнул свет. Затем автоматная очередь ударила в темноту, в дерево, в мостовую, по тому месту, где он только что стоял. Он с ужасом услышал вой тормозов. Если они войдут?.. Но те не остановились, так как из внезапно разбуженных домов доносился хор голосов. Рихард слышал, как затихает вдали звук мотора, и неподвижно стоял, слушая биение своего сердца, сжимая в правой руке рукоять пистолета. На лестнице, выходившей в коридор, в котором он прятался, зажегся свет, и мужской голос произнес: