Лео выглядел оскорбленным.

— Не совсем так, конечно. Я буду рисовать облака, громовые раскаты, молнии, ветер со снегом, град, и, конечно, солнце. Я хочу изобразить все времена года.

— Как у Тернера, — заключила Кэролайн. — Только кисти Тэрнбалла.

— Чтобы посетить этот бассейн, люди будут проделывать долгий путь, — вскричал Лео, выдавая этим манию величия, которая в нем таилась. — Как посещают Сикстинскую капеллу!

— Но это будет всего-навсего баня Энтуистла, — вставил Тэлли. — До некоторой степени то же самое.

— Получше, чем танкер с патокой доверху, — съязвила Джемма, злобно глядя на него. — Весь плавательный бассейн можно этим заштукатурить.

— Я кое-что для вас приготовила, — вмешалась Нелл, нарушая наступившее гнетущее молчание.

Она приготовила маленькие квадратики печенья, покрытого сливочным сыром со шпинатом, крошечные кубики сыра «бри», зажаренные в сухарях, как пончики, и напекла колечек с рыбной начинкой.

Однако никто до них не дотронулся. Только Дэйвид взял одно печенье, виновато кашлянув. Джемма просто покачала головой и начала пить минеральную воду, упорно избегая взгляда Тэлли. Лео был слишком возбужден, чтобы есть. Он размахивал руками, углубившись в дальнейшие описания своих творческих планов, а Тэлли пристально смотрел на Джемму и не заметил предложенного блюда. Кэролайн просто улыбнулась и проговорила:

— Я не должна есть, милая.

«Почему я нервничаю?» — спрашивала Нелл сама себя, уставясь отсутствующим взглядом на Кэролайн. Девушка миниатюрна, как эльф. Ее ноги были настолько худы, что, казалось, их может сломать сильный ветер. «Должно быть, у нее восьмой размер, — подумала Нелл. — Ей диета нужна, как океану вода». Но промолчала и налила себе вина в бокал. Ей вдруг стало все равно, что сама она может быстро опьянеть.

За обедом гости почти ничего не ели. Собрав посуду после первого блюда, Нелл положила в кошачью миску нетронутые куски копченой лососины. Когда к ней приходили гости, Нелл обычно не обращала внимания на кошку Тэтчер, но сегодня она обрадовалась, что у нее есть кошка.

Звучала ария в исполнении Паваротти; телятина была изумительной, но Нелл заметила, что Джемма режет мясо на маленькие кусочки и катает их по тарелке, время от времени неохотно отправляя в рот кусочек порея. Кэролайн упросила положить ей «только самую-самую маленькую порцию», которую так и не съела. Тэлли ел быстро и рассеянно, не испытывая удовольствия от пиши, а Лео размахивал вилкой в оживленной беседе, кое-что отправляя в рот, а кое-что на скатерть или на ковер. Дэйвид оказался самым благодарным гостем и, покончив со своей порцией мяса, попросил добавки, но Нелл знала, что сделал он это только из вежливости. В добавках Дэйвид совсем не нуждался, — он имел избыточный вес, но, по крайней мере, он осознавал, каких трудов стоил Нелл этот обед, и не одобрял такое к ней пренебрежение. «Он добрый», — думала Нелл, поливая соусом вторую порцию мяса. Кэролайн посмотрела на Дэйвида с укором, передавая ему тарелку.

Нелл вдруг осознала, что сама она ест с жадностью, как бы компенсируя всеобщее воздержание, и даже невзирая на то, что потом будет себя за это ругать. С одной стороны, Нелл презирала одержимость страны по поводу диет и веса, а с другой — хотелось и самой в этом участвовать, только бы сохранить стройную фигуру. Как-то неприлично быть круглой там, где весь мир состоит из углов. В то же время Нелл раздражало, что люди могут пренебрежительно отвергать ее еду, приготовленную с таким старанием. «Зачем людей приглашают на обед? — возмущенно думала Нелл. — Только затем, чтобы все они могли усесться за хорошо сервированный стол. А я еще хочу разделить с ними хлеб и вести умную беседу! Они не должны приходить, если не собираются есть».

Видя, что гости ничего не едят, Нелл решила вообще не подавать десерт «тысяча листьев». Если не едят удавшееся блюдо вроде телятины, то неудавшееся и вовсе не стоит подавать. Вместо десерта Нелл принесла сыр с фруктами и графин выдержанного портвейна высшей марки, который, как она заметила, Тэлли опробовал раньше всех.

Неожиданно вечеринка распалась, не дойдя до конца. Первой захотела уйти Джемма в десять тридцать, ссылаясь на фотосъемки ранним утром и прося Нелл «быть великодушной и простить ее». Тэлли ушел вместе с ней с весьма мрачным выражением лица. Кэролайн отказалась от кофе, сказав, что от него она не уснет, потом объявила, что у нее болит голова, умоляя Дэйвида подвезти ее. Нелл удивила эта просьба Кэролайн, но Дэйвид охотно согласился ее выполнить.

К одиннадцати остался один Лео, все еще продолжая рассказывать о своем заказе и о том, сколько он хотел бы на этом заработать. Нелл слушала его несколько минут, наливая свежий кофе и пытаясь понять, почему обед не удался. Ей нравился Лео, особенно после того, как он два года назад рассказал, что он гомосексуалист. Сейчас они обычно делились впечатлениями о разных событиях, и Нелл смирилась с тем, что красивый добродушный Лео притягивает к себе массу поклонников, а она нет. Нелл беспокоилась о его здоровье, в век СПИДа, но ему ни словом не обмолвилась. Беспорядочные связи Лео — это его личное дело, а недоброжелатели всегда найдут о чем посплетничать. Но сегодня бесконечный рассказ Лео о заказе казался Нелл невыносимым.

— Почему никто ничего не ел? — внезапно спросила она, в то время как Лео увлеченно рассказывал о заказе. — Я приготовила обед, налила всем вина, а они говорили только о своих диетах и о том, сколько прибавили в весе.

Лео пришел в замешательство. Как могла смениться тема разговора, когда он размышляет об относительных качествах сияний и кучевых облаков?

— Они — что? — переспросил Лео.

— Ты должен был заметить, — нетерпеливо ответила Нелл. — Даже Дэйвид ел так, будто боялся отравиться, особенно после того как Кэролайн посмотрела на него укоризненным взглядом. — Лео, ты тоже думаешь, что иметь пристрастие к еде плохо?

— Конечно, нет.

— Рубенсу нравились полные женщины, — продолжала Нелл. — А тебе?

Лео пожал плечами.

— Трудно что-то сказать, если ты вообще не интересуешься женщинами.

Нелл невесело засмеялась.

— Ты меня убил. Я решила больше не хлопотать, устраивая обеды. Еда вышла из моды, найду себе другое хобби. Только вот беда — больше мне ничего не удается.

— Знаешь, это зависит от того, как на это посмотреть, — задумчиво сказал Лео. — Тебе нужно заставить других думать, что твои блюда — изысканнейшие деликатесы, но от них никто никогда не располнеет.

Нелл ничего не ответила, но всерьез задумалась над услышанным.

Было 24 июня — день летнего солнцестояния, когда веселые англичане обычно зажигают костры и прыгают через огонь, чтобы получить магическую энергию до конца года. Погода стояла чудесная, и Лондон заполнили туристы, гуляющие по паркам, бродящие по магазинам и катающиеся на прогулочных катерах по Темзе. Торговцы наркотиками на дискотеках в клубах могли хорошо заработать. Сколько беззаботных людей, молодых и старых, искало впечатлений и удовольствий, а может, и настоящего чуда в конце июня.

В Сити винные бары были до отказа заполнены во время ланча, хотя игристое австралийское вино в меню заменило французское шампанское в качестве марочного напитка. Дэйвид Гедалла, однако, заказал вино настоящее, потому что он и Тэлли праздновали.

— С днем рождения, старина, — а ты и в самом деле постарел, — подшучивал Дэйвид, поднимая бокал. — Каково это — встретиться с полицейскими моложе тебя?

— Сам это узнаешь всего через месяц, — проворчал Тэлли, отпив из своего бокала. — Двадцать девять. Это какой-то водораздел. Как говорится: «слезятся глаза, рука усохла, щеки пожелтели».

— «Поседела борода, укоротились ноги, а брюхо выросло», — закончил Дэйвид. — Это последнее относится все-таки только ко мне. «Генрих IV», часть вторая, верно? Не такие мы и старики, если помним Шекспира со школы. Что ты страдаешь? Ты хорошо зарабатываешь, строен, хорош собой, и тебе еще не стукнуло и тридцати. Покорить мир тебе — все равно что устрицу вскрыть.