Очень важно ещё учесть и другое: в своём описании космогонических концепций Кэррингтон (даже с учётом прошедшей четверти века) проявляет явную необъективность и односторонность. Подобно многим англоязычным авторам, он совершенно не замечает существования космогонической гипотезы Отто Юльевича Шмидта, созданной в сороковых – пятидесятых годах, в основе которой происхождение планет Солнечной системы из рассеянного вещества газопылевого облака (в грубом приближении — концепция холодного происхождения Земли). Такое невнимание можно бы объяснить причинами политическими. Но Кэррингтон не замечает и трудов своего соотечественника — американского учёного Г. Юри, который, проводя физико-химическое исследование метеоритов, пришёл к выводу, что планеты Солнечной системы формировались из твёрдого вещества, то есть поддерживает шмидтовскую идею холодного происхождения Земли.

Словом, если уж касаться космогонии, то и в шестидесятом году вряд ли можно было, сообщая о ней, ограничиваться лишь трудами Мультона и Чемберлена.

Впрочем, следуя за Кэррингтоном, мы несколько забежали вперёд. Хотя такой прыжок во времени тоже для нас небесполезен. С его помощью мы смогли убедиться, что даже и в пятидесятых годах нашего столетия идея контракции пользовалась вполне определённой и полной поддержкой многих учёных. Суждение Ричарда Кэррингтона, человека весьма авторитетного, чьи книги переведены на многие языки мира и пользуются неизменной популярностью, позволяет составить по этому поводу надёжное представление.

Возвращаясь же назад, к последним десятилетниям прошлого века, мы должны отметить, что и тогда концепция контракции подвергалась многим испытаниям и с честью из них выходила. Геологи в то время активно исследовали разные уголки суши, и всё новые данные, добытые ими в экспедициях, легко укладывались в заранее отведённые квадратики этой концепции.

В 1872 году происходит чрезвычайно важное для изучения океанов событие — выходит в плавание знаменитый «Челленджер». Это первая в истории науки специальная экспедиция, цель которой собрать как можно больше сведений о глубинных областях Мирового океана. Экспедиция работает три с половиной года. За это время совершено кругосветное путешествие, в ходе которого посещались три океана планеты. Пройдено шестьдесят девять тысяч миль, собрано великое множество образцов донных пород на разных глубинах. Труды экспедиции заняли пятьдесят томов, выходивших в течение пятнадцати лет (1880–1895). Значительное место в них занимают работы по геологии. И снова все собранные факты укладываются в концепцию контракции.

Получает она поддержку и со стороны биологии. В 1859 году выходит знаменитый труд Чарлза Дарвина «Происхождение видов», после чего в науке прочно обосновывается представление об эволюции. Но ведь мы помним: воцарение контракции знаменовало собой победу в проблеме формирования лика Земли именно эволюционных представлений. Так что и с этой точки зрения она оказывается безупречной.

В первые годы нашего столетия горизонты контракции вполне безоблачны.

Ну разве если уж очень придираться, можно обнаружить в этой ясной синеве одно маленькое пятнышко в виде нескольких сопротивляющихся фактов. Да и то были «подброшены» эти факты не геологами, не геофизиками, а представителями «чужих наук» — по большей части палеонтологами.

Они находили в весьма удалённых друг от друга районах планеты остатки одних и тех же животных. Между тем эти древние обитатели планеты, населявшие некогда её сушу и пресноводные бассейны, ни при каких условиях не могли бы совершить путешествия через океан. Да и древние ареалы иных растений тоже выглядели весьма странно, если в соответствии с идеей контракции считать что весь облик планеты создан за счёт вертикальных движений коры и сжатия её поверхности в складках, то есть, иначе говоря, если материки всегда находились примерно там же, где и находятся ныне.

Кое-какие «неприятные» сведения подбросили ещё и специалисты по истории климата. По их данным тоже выходило, что древнее оледенение охватило районы планеты очень уж далеко отстоящие друг от друга.

Но и это облачко довольно легко удалось рассеять. Была рождена гипотеза мостов суши. Она утверждала, что миллионы лет назад над дном океанов поднимались довольно значительных размеров материковые глыбы, соединявшие нынешние континенты. Соединялись, например мостом берега Индийского океана — африканский и азиатский. А два таких моста проходили через Атлантику — один на севере, другой на юге. Потом эти глыбы обрушились.

Правда, конструкция выходила громоздкой и весьма умозрительной, не имевшей фактических подтверждений.

Но учёные понимали, что от подобных частных недостатков редко бывает свободна даже самая благополучная теория. Что ж, считали они, можно согласиться: гипотеза мостов не слишком хороша, значит, со временем появится другая — более стройная, более убедительная.

И вот как раз в тот период, когда идея контракции господствует, когда практически весь учёный мир признаёт её, в 1912 году, против этой теории выступает немецкий учёный Альфред Вегенер, заявивший, что в формировании лика Земли главное вовсе не сжатие коры, но горизонтальные движения континентов, которые странствовали по планете, словно айсберги по океанскому простору.

В самом факте такого выступления ничего удивительного не было. Мы же знаем, что голоса мобилистов то и дело раздавались в течение нескольких предыдущих веков. Удивительно было другое: суждение Вегенера оказалось вовсе не столь просто отбросить, заглушить, как тихие голоса всех его предшественников. Уже через три года после первого доклада, в котором Альфред Вегенер высказал мобилистские идеи, весь учёный мир был втянут в серьёзную дискуссию по проблеме дрейфа материков. У этой идеи оказалось немало сторонников. А многие учёные, продолжавшие придерживаться контракции, ясно поняли, что в этот раз нападение на их любимое детище отразить будет нелегко, концепции предстоят испытания куда более тяжкие, чем все предыдущие.

Однако чем же был вооружён зачинщик битвы, когда бросил вызов устоявшимся общепринятым взглядам, выстраданным наукой в течение нескольких веков?

То-то и поразительно: по сути дела, ничем принципиально новым. Об этом вполне определённо пишет сам Вегенер: «В 1910 году мне пришла в голову мысль о перемещении материков, когда, изучая карту мира, я поразился сходству очертания берегов по обе стороны Атлантического океана».

Признание сие не может не вызвать удивления. Ведь мысль об этом сходстве «приходила в головы» многим, по крайней мере со времён ещё аббата Пласе. Что же, наш уважаемый борец не имел представления о трудах своих предшественников? Абсолютно никакого! Спустя десятилетие после первого своего выступления — в 1922 году — Вегенер, перечислив в своей книге несколько сочинений, авторы которых прежде развивали мобилистские идеи, далее признаётся: «Со всеми этими работами я познакомился впервые тогда, когда теория перемещения у меня уже сложилась, а с некоторыми даже и значительно позже. Не исключена возможность, что со временем мне станут известны другие работы, в которых содержатся положения, близкие к теории перемещения или даже обосновывающие тот или иной пункт её. Историческое исследование этого вопроса ещё не предпринято».

Итак, наш ратоборец о трудах своих предшественников поначалу вообще ничего не знал, да и впоследствии особого интереса к ним не проявил. Но что же тогда давало ему основание начать полемику? Как дальше обошёлся он с мыслью о перемещении материков, которая столь неожиданно пришла ему в голову в 1910 году, когда он поразился сходством берегов по обе стороны Атлантического океана? «Но тогда, — продолжает Вегенер, — я не придал этому значения, так как не считал такие перемещения возможными».

Оказывается, автора идеи дрейфа материков посещали всё же сомнения, испытал он даже недоверие к неожиданно «пришедшей в голову» мысли. Что же, однако, позволило их преодолеть? Читаем далее: «Осенью 1911 года я познакомился (благодаря ряду справочных сведений, случайно оказавшихся в моём распоряжении) с палеонтологическими данными о прошлой сухопутной связи между Бразилией и Африкой, о которой я раньше ничего не знал. Это побудило меня проанализировать результаты геологических и палеонтологических исследований, которые имеют отношение к этому вопросу. Изучив эти данные, я убедился в принципиальной правильности своей идеи».