— Почему?

— Ты видел, что происходило с Кристиной после того, как вы клонировали ее тело? Не спрашивай, откуда я узнал. Я вижу результат — он такой же, как у всех несчастных, которых попытались клонировать. Этот эксперимент проводили сотни раз, а итог был один и тот же. Клонировать можно лишь клетки телесной оболочки, но то, что внутри — душу, разум, человеческие чувства — нельзя воспроизвести. Это против природы. Поэтому все клоны без исключения рождались безумными, наделенными лишь примитивными животными инстинктами. И все они через некоторое время умирали без всякой на то причины — просто угасали на глазах.

— Предполагается, что клоны умирали от одиночества, подобно некоторым животным, которые не могут жить в неволе. — добавил Павлецкий. — Мне очень жаль Ян. Я искренне верил, что у нас все получится.

— Жаль… — прошептал Ян и обессилено опустился на кушетку. — Жаль… Я уже привык, что Кристину не вернешь, глядя на нее такую… Так что мне даже будет легче, когда она… перестанет мучиться.

— Ты это переживешь, Ян. — Моррис присел рядом и положил руку ему на плечо. — Ты пытался, но не смог переиграть Бога. Твоя Кристина была бы тебе благодарна за эту попытку…

— Я потерял Катрин. — неожиданно выпалил Ян и закрыл лицо руками. Он боялся, что окружающие заметят отчаяние, затаившееся в уголках его уставших глаз. Но Моррис не сказал ни слова. А Павлецкий отошел к стене, возле которой прикорнула спящая Кристина, и заботливо прикрыл ее одеялом.

За окном все оставалось по-прежнему: февральское солнце отражалось от зеркальных окон здания напротив, вереницы аэромобилей неслись куда-то по своим делам, крошечные кусочки серого неба мелькали сквозь редкие просветы в череде машин.

Ян оторвался от бесплодного созерцания улицы и начал собираться домой.

Дом… С некоторых пор это слово приобрело совершенно иное значение. Дом — значит беспорядок и одиночество, холодный ужин и пропахшая виски постель. Похоронив обеих Кристин, Ян пристрастился к выпивке перед сном. Это согревало душу и отгоняло тревожные сны. Хотя Кристина давно перестала ему сниться.

Было чувство, словно по земле прошел ураган, оставив после себя лишь щепки, из которых нужно было как-то строить новую жизнь. Все было реальным, но казалось покрытым унылым серым туманом.

Ян отправился домой, по дороге заскочив в магазин за очередной партией виски и готовым ужином. Поставив аэромобиль в гараж, он вошел в дом через заднюю дверь.

Первое, что бросилось ему в глаза, это идеальный порядок, царивший в гостиной. Все вещи лежали на своих местах, кофейный столик вычищен до блеска, в вазе — свежие розы. Из кухни доносилась тихая музыка, а в воздухе витал аромат чего-то вкусного, до боли знакомого.

Ян зажмурил глаза, а когда открыл — видение не исчезло. Наоборот, к нему добавились еще звуки шагов. На пороге кухни возникла Кристина и остановилась, насмешливо глядя ему в глаза.

— Ну вот, Каспаров, ты и допился до чертиков.

— Откуда ты?… — только и смог сказать Ян, прежде чем оступился и упал прямо на бутылки с виски. Раздался хруст, и Ян почувствовал, как по животу его растекается холодная влага.

— Отлично, — хмыкнула Кристина. — Мало того, что полдня вычищала твой свинарник, так еще и тебя отстирывать придется. Сам поднимешься или помочь?

— Ты дома… — очумело произнес Ян и, поднявшись на коленях, подполз к жене и прижался к ее ногам. — Что это было, любимая?

— Просто дурной сон. — сказала Кристина. — Будешь ужинать?

— Конечно, — просиял Каспаров и почувствовал, как у него урчит в животе.

— Сегодня твой день, мой ученый муж, — сказала жена, возвращаясь на кухню. — Я приготовила все, что ты любишь: суп из шампиньонов, картофель, запеченный в сыре и кроличье рагу. Надеюсь, ты не лопнешь. Я на всякий случай приготовила компот со слабительным.

Ян рассмеялся и проследовал следом за ней к столу. Кристина взяла в руки супницу, а Ян обнял ее сзади — так привычно, так радостно — прижался губами к ее затылку и вдохнул аромат ее духов. Его рука скользнуло по ее запястью, как вдруг пальцы нащупали какие-то грубые края. Ян посмотрел на руки Кристины, заметил безобразный рваный шрам и почувствовал, как по телу пробежал противный холодок.

— Не говори ничего, Ян. — тихо сказала Кристина. — Просто сядь и поешь, если сможешь.

— Я ничего не понимаю. — Ян отпустил ее и присел на кухонную табуретку. Взгляд метался по всему ее телу — с головы до ног. Он знал это тело наизусть, но теперь с трудом узнавал.

— Я тоже не совсем понимаю, Ян. Знаю только, что мне было так страшно, как никогда в жизни. Мне казалось, что я умерла, а потом вдруг очутилась в темном непонятном месте, где ничего не могла видеть, только слышать. Я не понимала, что творится вокруг. Я долго боролась, чтобы не сойти с ума. Но я выдержала. И теперь снова с тобой.

Кристина посмотрела на лицо мужа, однако Ян сидел молча, взгляд его казался потерянным. Мозг лихорадочно пытался соображать, но у него это скверно получалось.

— Извини, что бросила тебя, оставила одного, Яни. Но мне было необходимо время, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, к тому, чтобы чувствовать мир через эмоции, а не нервные окончания, и получать от этого удовольствие, чтобы уживаться с колоссальным потоком информации внутри меня, к тому, что я уже никогда не буду прежней.

— Катрин?

— Не знаю, милый. Я то, что я есть.

Оглавление

Целая жизнь

Финалист конкурса «Приносящий надежду»

— Добрый день, мадам, — Николя Монтеро учтиво приподнялся навстречу женщине и указал на огромное мягкое кресло напротив стола.

Мадам Сезар, уже немолодая особа лет сорока пяти-пятидесяти, присела на краешек кожаного кресла, прижав к груди дамскую сумочку.

Она была довольно хороша собой — стройная, с прямой осанкой, и только сеть глубоких морщин, невыгодно подчеркнутая слоем косметики, портила впечатление.

— Мадам Сезар, — осторожно начал Николя, — я не буду ходить вокруг да около. Где еще, как не у нас, воспримут всерьез заключение медиума, приложенное к психологической карте вашего сына. Мы провели собственные исследования и можем уверенно сказать: да, медиум оказался прав. Ваш сын несет кармический крест, унаследованный из прошлой жизни. И это пагубно отражается на его судьбе.

И если уж быть до конца откровенным, случай вашего мальчика очень тяжелый… Прошлое убивает его, тянет за собой. Поль тяготится грехом, о котором ничего не знает. И вряд ли он сможет справиться с этим без посторонней помощи.

— Я догадывалась об этом, — женщина выдавила из себя безрадостную улыбку, — поэтому заставила себя прийти сюда. Вы сможете нам помочь?

— А вы уверены, что хотите этого? — спросил Николя, глядя ей прямо в глаза, — Большинство людей не верят нам. Считают, что мы занимаемся шарлатанством. Ведь у нас нет никаких доказательств того, что наш проект действительно работает. Кроме того, процедура стоит весьма дорого.

— Деньги не важны для меня…

— А ваш сын? Нам потребуется его согласие.

— Поль не станет возражать.

— И, наконец, это огромный риск: мы не знаем, что именно произошло в его прошлой жизни. Правда может оказаться губительной для его психики…

— Мы готовы, — твердо сказала мадам Сезар и встала из кресла, показывая, что разговор закончен, и она не намерена больше выслушивать доводы, которым все равно не заставить ее свернуть с намеченного пути.

Николя молча проводил ее взглядом, спокойным и невозмутимым, однако в душе он ликовал и отплясывал победный танец: еще бы! Есть доброволец для следующего эксперимента! Только бы не передумал! Только бы рыбка не сорвалась с крючка!