Для меня стали открытием перемены, произошедшие со мной в последние три месяца. Склонность к постоянному анализу все и вся, привели к тому, что результаты этих анализов напрягли не по-детски. Я не мог позволить врать самому себе. И, в один прекрасный момент, пришлось признаться — да, я влюблен в Диану. И тихонько страдаю от неразделенной любви. Правда, она и не догадывается о том, что должна со мной что-то разделять.
Черт побери!
Трезвый расчет и здравый разум говорят, да что там, — требуют — тебе этого не надо! Забудь! У тебя другие цели! Остано-о-о-вись, баран!
С другой стороны, какой-то бес тянет за тестикулы так, что щитовидка ноет, — она твоя!
Твоя. Желанная и единственная!
И понимаю, и соображаю, кумэ, да ногы не идуть!
Физиология, мать — перемать! Все-таки, от обезьяны во мне больше, чем думалось и хотелось. Неприятно…
Хорошо. Осознаю. Предупрежден — значит вооружен.
Дальше чего делать-то?
Отказываться от нее я не собираюсь. А бороться за нее… Пока не собрался. Дилемма, однако.
Извечный вопрос: «What can I do?». Разницу чувствуете? Не «кто виноват и что делать?», а «что Я могу сделать?». Я, конкретно. Без соратников, шоблы революционных инвесторов и советов «доброжелателей».
Не серенады же мне у нее под окнами петь. Доберись еще до тех окон попробуй, через двойной забор с камерами слежения, служебных собак и охрану по периметру.
В офисе же, она больше не появлялась, да и появись — все равно бы сам не подошел, и не признался. А телефон у Игоря спрашивать — себе дороже. Теперь вот, ломаю голову — чего бы одеть такого, чтобы не выглядеть гопником, и чего подарить, чтобы не показаться снобом. И еще — чтобы она поняла, насколько мне небезразлична.
Да-а, задачка!
Время шло, а решение все не приходило, вопреки проверенной практике, подтверждающей, что если ничего не делать — все сделается само собой. Хочешь, не хочешь, а как сказал Марк Аврелий: «Quid te oporteat facere et quid». Короче, возьми себя в руки и делай, что должен, а будет так, как будет. В общем, я собрался, и решил наведаться, к нашему с Серегой однокашнику. Его отец держал антикварный магазин, открытый еще его дедом, на перекрестке Сенной и Фабрикантской, ранее Ленинградской и Камо.
Узор 7:
Игорь нанял целую армию сценаристов. Насколько мне известно, среди них не менее десятка мэтров, имеющих мировую известность. Один работал на «Narval Entertainments», еще один — на «Universaly Studentoss». Трое писали сценарии мультфильмов для «Shtudio Shabli», «Bixar Animation Std.» и «PrimWork Anime DS». Мы все в детстве смотрели их мультики и фильмы про супергероев. Пятеро — писатели различных жанров — от триллера до фэнтези. Вот эта толпа, властителей помыслов людских, и занялась разработкой сценариев глобальных квестов, и основными линиями, описывающими адекватные реакции на события, для главных действующих лиц.
Кроме них, в общей сложности, инвесторы задействовали около трехсот властелинов пера, одаренных вдохновением и фантазией, для написания побочных — третьих, пятых, пятидесятых ветвей всевозможных квестов.
От моих слов, об избыточности такого ветвления, Игорь, досадливо поморщившись, отмахнулся.
Махай — махай, малахай…
Искинам достаточно десятка возможных вариантов комбинаций различных событий для самообучения. Остальные, и сорок и триста сорок, они смоделируют сами, на основе анализа текущей ситуации.
Раздражает он меня в последнее время. Сильно.
Узор 8:
Пахнет какими-то благовониями.
Вспомнил!
Палочки такие — малинового цвета, тлеют и не гаснут, пока на пальцы не плюнешь и не потушишь. Мама однажды в столице покупала, чтобы соседи, иногда заглядывавшие на огонек, совсем уже одичалыми не считали. Модно это тогда было: «Ха-а-ре Рама-а, Ха-аре Кришна-а», благовония, сборник Кастанеды — все одиннадцать томов издательства «София», в серванте, и песни под гитару: «полковник Васин приехал на фронт со своей молодой женой…»
Они до сих пор на праздники поют, а отец может еще своей гитаре и на губной гармошке подыграть: «Мы летим, ковыляя во мгле…», чистый кантри у него получается.
У прилавка Валька, одноклассник мой мается, за километр видно — батин бизнес ему не в жилу. Ему бы, на турничке «солнышко» закрутить, да с барышнями на пляже в волейбол поиграть, а то и на каждое плечо по нимфетке посадить, лось-то здоровый, и отнести до лодочки, на прокат взятой, — и на волю, в пампасы, инстинкты свои здоровые удовлетворять. С обеими сразу.
Это вам не пылью веков дышать.
Увидев меня, Валька радостно ринулся обниматься. Только я, чуть бочком-бочком, еле увернулся, так он меня, лосяра, и поломать может. Два на полтора в обхвате.
На шум появился его отец, и Вальке хватило одного короткого взгляда.
— Давай, братан, увидимся! — бросил, торопливо исчезая в подсобке.
— Слушаю Вас, молодой человек! — Валькин отец оказался таким же большим и светловолосым. Внимательный взгляд, и шрам, уходящий со щеки на шею. Серьезная была рана, видно пластический хирург поработал, но и он не господь бог, — все убрать не получилось. — Подарок нужен? Девушке?
Я смутился. Наверное, зря пришел. Надо было не сюда, а в ювелирку заглянуть.
— Золото, для Вашей цели — банальность, — он как будто прочитал мои мысли, — особенной девушке, — особенный подарок!
Мне хотелось спросить, откуда он знает, кому я ищу подарок, может быть, меня с работы послали, шефу трость щегольскую купить. Или «Золинген» раритетный, чтобы жена могла ему во время ссоры горло перерезать. Но, я промолчал. Взгляд желтых глаз хозяина магазина, чуть ли не светящихся в полумраке, остановил.
— Есть одна вещь, достойная Вашей невесты… Все, все, да не волнуйтесь Вы так! — он поднял ладони в успокаивающем жесте, — Не буду скрывать, я ждал Вашего прихода, хотя Вы и задержались слегка.
— Но, почему?! — не выдержал я потока загадок.
Он достал из-под прилавка солидных размеров фолиант в переплете зеленого сафьяна, раскрыл его на заранее заложенной странице, и стал декламировать. С чувством, с толком, с расстановкой:
«Не нам противиться судьбы предначертаньям,
и предназначенному сбыться суждено.
Но Сын с Отцом отменят предсказанье,
из двух — один создать им, новый Мир дано!
Ударит их предательство из завтра,
спасет любовь, вернув их во вчера!»
Он закрыл книгу, положил ее на место и, вынырнув из-под прилавка, плеснул в меня янтарем своего взгляда.
Я протестующее замахал руками:
— Ничего не понял! Какое я, имею отношение ко всем этим предсказаниям? Какая любовь вчера? У меня и сегодня с ней, ничего хорошего не наблюдается! Ну, предательство, оно всегда может приключиться — и завтра и через год, но я-то тут причем?
— Тот, кто создает миры, может позволить себе быть иногда великодушным, — не стал отвечать на мои вопросы странный Валькин папан, — вот, возьмите эту шкатулку, она понравится Вашей избраннице, я уверен.
Он поставил на прилавок утонченно — изящную, резанную из кости шкатулку, с округлыми пластинчатыми вставками, напоминающими змеиную кожу. На крышке дымчато переливались три особенно больших чешуйки, только таких огромных змей на Земле не бывает. Наверное.
— Из чего она? — спросил я, заворожено разглядывая диковинку, — Если из кости то, сколько же она стоит? У меня, наверное, не наберется столько денег. Какая красота! Или она пластиковая?
— Натуральная кость. Из Поднебесной… Не дороже денег, Вам точно по карману.
— Молодцы китайцы! Фабричная?
— Кость? М-м. К-х! Можно сказать и так. Инкубатор — тоже фабрика.
Последних слов я не расслышал, и собственнолично ляпнутую глупость мгновенно забыл, любуясь чудом азиатского дизайна. Какой-то незаметный магнетизм исходил от теплой на ощупь поверхности, порождая прилив оголтелого фетишизма.
Действительно, золото — банальщина, его-то уж точно ей надарят и без меня. Поделки из серии «сделай сам» нынче не в моде. Гаджеты… Слишком интимно. А вот такая, изящная безделушка — в самый раз.
— Сколько денег, Вы сказали? — я прятал шкатулку в рюкзак, осознав, что расстаться с ней уже не смогу. Ни за какие коврижки. О My Precious! Если только, Диане подарю, — она тоже прелесть.
— Все, сколько у тебя есть.
Я разочарованно потянул обратно из рюкзака несостоявшуюся покупку.
— Ты не понял, — успокоил продавец, — все, сколько у тебя есть, в данный момент с собой.
— А-а, — процесс снова перешел в противофазу, в смысле — шкатулка все-таки попала в рюкзак.
— Хорошо, — я достал из кармана деньги, внутренне ликуя, что вожделенная безделица обошлась фантастически дешево, — вот, триста долларов, все, что у меня есть с собой!
На прощание, странный папан осенил меня каким-то знаком, так, как благословляют священники, только не крестом, а прямым коротким взмахом, с присоединенной справа скобкой или галочкой. В общем, я не особо обратил внимание, радостно на прощание помахав рукой, высунувшемуся со странной улыбочкой из подсобки, Вальке.
Узор 9:
ОББ, в своем особняке показывает оригиналы работ:
«Сентиментальное решение», Фелисьена Ропса.
Ну, не понимаю я символизма, хоть ты меня покусай! Да и как можно узнать, что у художника в голове происходило, в какую вселенную, его та дрянь, которой он накурился перед актом творения, забросила? Вот как понимать это существо, с туловищем женщины, голым черепом, и мужской головой в руке?
«Саломея», Франца Штука.
Да что ж такое! Снова та же тема. Как женщина красивая, — так сразу голова отдельно от мужика. Закономерность, однако! Не нужна нам, получается, голова, коль мы ее так бездарно теряем. Тьфу, три раза! Не накликать бы!
«Звезды», Альфонса Мухи. «Славянство».
Не-е! Тут я пас. Вообще. Это, наверное, впитать надо с молоком матери, или взрастая над собой вникать и прочувствывать. Прочувствовывать… Черт, как правильно? Один раз — прочувствовать. А постоянно это делать, как будет-то?