— Разве я мало работаю?

— Нет, не мало. Но однообразно. Техника и сила были предметом твоего внимания. Этого мало для большого мастера. Чтобы уметь выполнить за короткое время сложное по координации движение да еще с огромным весом в руках, нужны скорость, резкость, подвижность. Понимаешь?

— Конечно, Роман Павлович…

— А для того чтобы приобрести эти качества, нужно полюбить гимнастику, легкую атлетику, спортивные игры.

С этого дня характер занятий был изменен. Каждый урок начинался с легких пробежек. Потом прыжки. Было обидно и стыдно, что я спортсмен и не могу преодолеть метровую высоту, вскочить на козлы. Но со временем скованность исчезала, результаты становились все лучше и лучше. Теперь я без особого напряжения прыгаю с места на гимнастические козлы высотой 130 сантиметров. Случается, зайдут на тренировку совсем молодые парни, увидят такой прыжок, захотят повторить — а не выходит.

— Что за чертовщина? — удивляются и досадуют они.

Тогда я отвечаю им по-дружески:

— Чтобы так прыгать, ребята, надо пуд соли съесть!

Что касается меня, то я лично «съел» с той поры далеко не один пуд. С наступлением весны часть занятий Роман Павлович перенес на стадион. Я занимался прыжками и спринтом. Мой дебют на стометровке был не блестящим-15 секунд, но уже через год-полтора я пробегал эту дистанцию за 12,3–12,5 секунды.

— Ну, Леша, — шутили друзья-штангисты, наблюдавшие за моими занятиями, — теперь тебе надо к легкоатлетам подаваться.

— Ничего, — отвечал я им, — это мне и в штанге пригодится.

Я продолжал усиленно заниматься легкой атлетикой, гимнастикой, элементарной акробатикой, плаванием, а зимой, кроме всего, лыжами.

Хорошо шли дела и на заводе. Спорт не только не мешал трудиться, но и помогал нам, придавал бодрость, энергию, задор. Бригаду, в которой я трудился, все называли физкультурной. В ее состава были один мастер спорта, два перворазрядника по стрельбе, чемпион завода по боксу. А бригадир наш был бессменным капитаном футбольной команды.

Жили и трудились мы дружно, весело. Бригада одной из первых на заводе, на два года раньше срока, завершила пятилетний план. У всех у нас повысился заработок.

И все-таки настало время, когда мне пришлось расстаться с заводом. Война помешала закончить образование. Мечта о дальнейшей учебе не давала мне покоя. И вот, успешно сдав экзамены, в 1949 году я поступил в физкультурный техникум.

Бригада провожала меня тепло. Друзья написали приветственный адрес, подарили портфель и все учебные принадлежности.

— Помни, Леша, что человек ты рабочий. Дорожи этим именем, береги рабочую честь, — сказал мне на прощание бригадир Николай Иванович Карпенко. — И нас не забывай.

Пришел я попрощаться и в созданную при моем участии заводскую секцию тяжелой атлетики. Она разрослась вдвое. Были уже здесь свои разрядники, рекордсмены и чемпионы. Я радовался, что в этом есть и моя заслуга.

А через несколько дней я уже сидел за партой. Не скрою, после долгого перерыва учеба давалась с трудом. И тут пришли на помощь мои старые товарищи по обществу «Крылья Советов» Доронин, Шелешнев и другие. Часто по вечерам после тренировок мы подолгу задерживались в раздевалке. Друзья объясняли мне сложные теоремы, помогали найти ключ к решению трудных задач. А главное — давали советы, как лучше организовать занятия, правильно записывать лекции, вести конспекты.

Летом 1949 года Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта включил меня в состав команды для поездки в Будапешт, на II Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Когда я узнал об этом, на сердце было радостно и тревожно. Шутка ли, ведь впервые нужно было пересекать границу, выступать за честь советского спорта, представлять на международной спортивной арене наше студенчество.

Но вот суета сборов, волнения, расспросы остались позади, и наш специальный поезд тронулся в путь. Стук колес и свистки локомотива не могли приглушить царившего везде веселья. Без конца гремели песни, радостные, задорные, как сама молодость! Они стихали только на стоянках. Тогда все пассажиры, одетые в тренировочные костюмы, выскакивали из вагонов и начинали разминку. Гимнасты подтягивались на ветках деревьев, легкоатлеты-метатели искали камни, остальные просто бегали, прыгали, приседали.

Каждый делал то, что позволяли дорожные условия.

В лучшем положении оказались мы, штангисты. Сразу за паровозом был прицеплен товарный вагон, оборудованный под своеобразный тренировочный зал. Там имелись штанги, гантели, гири. Здесь мы пропадали на остановках, а иногда даже оставались на перегон между двумя станциями.

И вот наш состав подошел к перрону будапештского вокзала. Вокзальная площадь была запружена народом, хотя часы на башнях показывали полночь. Темноту южной ночи растворили ослепительный свет прожекторов и яркие огни факелов. Слышались приветственные возгласы и — почему-то это особенно тронуло — наши родные, советские песни.

Начался митинг. На трибуну поднимались люди разных национальностей, говорили на разных языках. Но в каждой речи угадывались взволнованность друга, ласка и сердечность брата.

— По автобусам, — раздалась команда. Мы заняли свои места и тронулись в путь. И сразу же стали свидетелями еще более волнующей картины. На протяжении всего пути от вокзала до гостиницы образовался живой людской коридор.

— Привет русским друзьям!

— Слава Советской Армии!

— Добро пожаловать! — то и дело раздавались возгласы. Сначала переводчики объясняли нам смысл каждой фразы, но мы очень скоро сами научились понимать слова дружбы.

Добрались до гостиницы во втором часу ночи. Еще долго не могли уснуть. Сердечная встреча, оказанная нам, представителям Советского Союза, не только радовала, но и ко многому обязывала. Хотелось выступить достойно. На новом месте всегда спится неважно. Только забрезжил рассвет, мы уже вышли в сад на зарядку. Побежали вдоль широкой аллеи, и вдруг прямо перед собой увидели асфальтовый склон горы Геллерт. На фоне еще не отстоявшегося после ночного сумрака синего неба выделялась фигура воина. Это был памятник, воздвигнутый венграми в честь Советской Армии, освободившей Венгрию от фашистского ига. Глядя на него, мы еще лучше поняли: дружба, скрепленная кровью двух великих народов, не может умереть, не умрет никогда. Оставшиеся до выступления дни я посвятил тренировкам. Ведь предстояли первые в моей жизни международные соревнования. Как ни старался я быть спокойным, волнение давало о себе знать. Помогали друзья и особенно руководитель нашей делегации Николай Иванович Лучкин. Он всячески старался меня развлечь: брал на экскурсии, играл со мной в домино, вел беседы на отвлеченные темы. Наступил день состязаний. В тяжелом весе записалось выступать двенадцать участников, но одним из главных соперников считался молодой чемпион Венгрии Тодт. Говорили, что он очень силен в жиме.

В зал, где должно было проходить наше выступление, советская команда прибыла за полчаса до начала. У входа нас встретила большая толпа. Не успел я выйти из автобуса, как ко мне подбежал высокий юноша и, слегка коверкая слова, попросил на русском языке:

— Дайте билетик.

— Разве их нет в кассе? — удивился я.

— Когда выступают советские спортсмены, билетов всегда нет.

Действительно, все места в зрительном зале уже были заняты. И это еще больше взволновало меня. В это время в раздевалку вошел высокий красивый молодой человек с прекрасно развитой мускулатурой. Это был Тодт. Познакомились. Разговорились при помощи переводчика. Оказалось, что мой соперник тоже учится в институте физкультуры.

Началась разминка. Когда судьи объявили, что на штангу устанавливается вес 112,5 килограмма, Тодт, сбросив халат и помахав мне рукой, пошел на помост. Я стал слушать, что объявляет судья-информатор. Из его сообщений понял, что мой соперник неудачно сделал две попытки и только на третьей взял вес. Таким образом, в жиме он исчерпал все подходы, тогда как я начал борьбу со 115 килограммов.