— Почему сейчас?

— Извини. — Гарри пошевелился в кресле. — Я не понимаю, о чем ты спрашиваешь?

— Я хочу сказать, если ты уже три года являешься членом этой группы, то почему не рассказал мне об этом раньше, а приглашаешь присоединиться к вам только сейчас?

Гарри отбросил назад светлую прядь, упавшую на лицо.

— По правде говоря, я сам не знаю толком почему. Я не думал раньше, что смогу тебя заинтересовать, а сейчас… такое ощущение, будто наступил подходящий момент. Ты можешь назвать это интуицией, но я просто чувствую, что для тебя настало время присоединиться ко мне.

Бренвен поняла его. У нее у самой было точно такое же чувство. Она доверяла этому ощущению тем больше, что привыкла оказывать сопротивление любому давлению, которое Гарри оказывал на нее в этом направлении, а на этот раз она не ощущала внутри никакого отталкивания. И все же нужна осторожность. Не отводя от Гарри своих сине-зеленых глаз, она спросила:

— А другие члены этого «Психического подполья», они обладают подобной силой?

— Некоторые обладают. Думаю, этого хочется большинству из них, но доступно лишь немногим.

Гарри заерзал, пытаясь устроиться поудобнее на стуле с высокой прямой спинкой. Он чувствовал, что Бренвен мысленно проверяет его, и ему это не нравилось. Он подумал, не выставить ли ему внутреннее заграждение, но затем отказался от этой мысли. Пусть проверяет, она не найдет никаких скрытых мотивов. Ничего более серьезного, чем естественное для него желание немного похвастаться ею, провести больше времени вместе. Последние годы это удавалось так редко. Почувствовав, что она закончила исследовать его мысли, он сказал:

— Нас всех объединяет вера в то, что психические силы и явления реально существуют, и их необходимо исследовать.

«И взнуздать, и использовать», — подумала Бренвен. Но она не стала говорить этого вслух, потому что почувствовала искренность Гарри. И еще была убеждена в том, что, по крайней мере, на этот раз он оказался прав. Наступило ее время. Она положила ладони на стол.

— Ты знаешь, как я отношусь ко всем этим дешевым трюкам, Гарри, — использовать свой талант только для того, чтобы произвести впечатление. Или, еще хуже, мошенничать по какой бы то ни было причине. Но в данном случае я понимаю необходимость этого поступка и сделаю то, о чем ты просишь. Существует только одна проблема. Я никогда не читала руны для кого-то, только для себя самой.

Гарри хмыкнул.

— В этой жизни все возможно. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что у тебя все получится.

— Ты так уверен в этом? — Бренвен лукаво улыбнулась и приподняла брови.

— Абсолютно. Моя собственная область, в которой я являюсь экспертом — по крайней мере, насколько это известно членам нашего подполья — это способность выяснять, кем был человек в своих прошлых жизнях.

— И ты действительно можешь выяснить это?

— Конечно! Хотя я сам и не испытываю такого отвращения, как ты, к тому, что ты называешь «дешевыми трюками». Со всей скромностью я заявляю: да, я действительно могу выяснить это. Ты знаешь так же хорошо, как и я, Бренвен, что мы оба были раньше на этой земле вдвоем. И ты знаешь — независимо от того, признаешь этот факт или нет, что ты не была чужаком для рунических камней, когда я впервые дал их тебе. Чего я не понимаю и никогда не мог понять, так это почему ты так упорно отказываешься заглянуть вместе со мной в наши прошлые жизни вдвоем.

Бренвен вздохнула и посмотрела в сторону. Что ж, ничего не поделаешь. Нужно сказать ему правду независимо от того, понравится она ему или нет. Она снова перевела взгляд на него и неосознанно расправила плечи.

— Если тебе так необходимо узнать, Гарри, то это потому, что я слегка боялась тебя. А иногда, может быть, очень боялась. Но это, — твердо сказала она, вставая, — было в прошлой жизни. Помоги мне, пожалуйста, с посудой.

— Когда люди тебя боятся, в этом есть определенные преимущества, знаете ли, — сказал Гарри, подмигивая. — Например, вам не придется помогать им с посудой. Однако в данном случае я охотно помогу. Обед был прекрасным, дорогая.

Он сновал между обеденным столом и кухней, подавая Бренвен посуду, которую она мыла и ставила в сушилку. Затем облокотился на стойку у окна и наблюдал, как она кипятит воду, мелет зерна и варит кофе.

— Ты сказала, что хочешь рассказать мне о чем-то, — напомнил он ей.

Бренвен отбросила волосы за спину.

— Надо же, а я чуть было не забыла об этом! Конечно же, хочу. Давай-ка возьмем кофе в гостиную, и я все тебе расскажу.

Они устроились на разных концах кушетки, и Бренвен тут же сбросила шлепанцы и поджала ноги под себя.

— Ты знаешь, что Эллен уехала на месяц в Козумель?

Гарри кивнул.

— Ну так вот, когда она вернется, я собираюсь сказать ей, что переезжаю. Я подписала бумаги на аренду квартиры в Джорджтауне. Это отличная квартира в трехквартирном доме неподалеку от университета. Мне пришлось ждать несколько месяцев, пока она освободится.

— Могу себе представить. Подобные места не часто встретишь.

Гарри окинул взглядом комнату. Бренвен повесила полки на каждом дюйме стены, но книги все равно выплескивались на подоконники, на сиденья стульев и даже на пол. Стол, за которым они только что обедали, обычно служил ей и письменным столом: машинка, настольная лампа и стопка папок с материалами были сейчас оттеснены в угол, ожидая того момента, когда хозяйка снова сможет положить их на стол.

— Этот коттедж уже мал для тебя — это очевидно. Эллен поймет. В конце концов, ты уже долго прожила здесь.

— Да, это так. Но я боюсь обидеть Эллен. Она может подумать, что я специально ждала ее отсутствия, чтобы затеять переезд. Но это не так. Просто так случилось, что квартира освободилась именно в этот момент. Она не хочет, чтобы я переезжала, Гарри. Она говорила об этом не раз, поэтому я просто встала на очередь в конторе, ничего не сказав ей. И это еще не все.

— Что еще? — Брови Гарри поползли вверх.

— Ну, ты знаешь, что я время от времени получаю разные профессиональные предложения, но пока не было ничего такого, что убедило бы меня уйти с пятнадцатого канала. На этот раз я э-э… кое-что нашла для себя. Именно поэтому я и искала квартиру в Джорджтауне. Несколько месяцев назад, Гарри, я беседовала с руководством PBS,[8] но тогда у них не было достаточно денег, чтобы взять меня на работу, но сейчас вроде появились. Или, по крайней мере, появятся после начала их нового финансового года, через два месяца. Поэтому я перехожу на новую работу. Я ухожу на PBS.

— PBS? Бренвен, на этой станции ты никогда ничего не заработаешь!

— Гарри! — Бренвен наклонилась, чтобы поставить чашку с блюдцем на кофейный столик. — Деньги — это еще не все. И как бы то ни было, живя здесь и ничего не платя за жилье в течение многих лет, я скопила такую сумму, которая мне кажется практически неприличной.

— Не говоря уже о том, — сухо сказал Гарри, — что ты ездила на этой ужасной старой машине, пока она не развалилась на части — когда это случилось?

Бренвен рассмеялась.

— В прошлом году. По правде говоря, мне было ужасно ее жаль. Она была как старый башмак или что-то в этом роде — почти как член семьи. Слушай, поклянись, что никому ничего не скажешь о том, что я перехожу на PBS. Я подам заявление об уходе через пару недель, но до тех пор никто ничего не должен знать. Мне просто ужасно повезло, что именно сейчас подвернулась эта квартира. Я смогу купить мебель и въехать туда до того, как мне придется начинать работу на новом месте.

Гарри постарался скрыть свое разочарование. Когда ему наконец стало ясно, что Бренвен не помышляет об академической карьере, он надеялся, что на избранном ею поприще она проявит себя не меньше, чем на национальном уровне. А вместо этого она сознательно обрекала себя на неизвестность. Он послушно сказал:

— Моя дорогая, если это то, чего ты хочешь, то я рад за тебя. Эллен тоже будет рада. По правде говоря, я уверен, что она гораздо лучше меня поймет причины, по которым ты отказалась от предложения сотрудничать с одной из крупнейших кабельных станций, ведь это было совсем недавно, не так ли, потом развернулась на триста шестьдесят градусов и заставила какую-то нищую взять тебя на работу!