Оливия застыла с щеткой в руках, прислушиваясь. Кто-то еще был в доме. Она пыталась разглядеть через стеклянную дверь, что происходит в гостиной, но было слишком темно. Неужели она забыла запереть входную дверь после ухода Алека?

– Оливия?

Это был Пол. Она с облегчением вздохнула, когда он вышел на террасу. Ее раздражала его уверенность в том, что он может запросто прийти в любое время в этот дом, но она была слишком рада видеть его, чтобы сказать ему что-нибудь неприятное.

– Ты напугал меня, – сказала она.

Приди он на двадцать минут раньше, его ожидал бы сюрприз. Она вспомнила о павлиньем пере на кухне. Нужно постараться, чтобы он его не увидел.

– Извини, я постучал, но ты здесь, наверное, не услышала.

Он сел за стол и посмотрел на нее. – Я хочу поговорить с тобой, – сказал он. – Если ты не возражаешь.

– Конечно, я не возражаю. – Она отставила щетку и села напротив него.

– Ты серьезно сказала, что я могу разговаривать с тобой об Энни?

Она постаралась не показать своего разочарования.

– Да.

– Мне это необходимо. Ты была права: мне больше не с кем поговорить о ней. Никого кроме тебя не волнуют мои проблемы. – Он нервно постукивал пальцами по столу. – Это нелегко, но после того, как ты зашла ко мне… и ты была так добра… Мне вдруг пришло в голову, что я должен попытаться рассказать тебе правду.

Оливия сомкнула пальцы на коленях.

– Мне казалось, я знаю правду. Он покачал головой.

– Ты знаешь большую часть. Ты знаешь, что я полюбил женщину, которая была мне недоступна, и что я практически сошел с ума от этого. Но чего ты не знаешь… – Он посмотрел на потолок и тяжело вздохнул. – Ах, Лив. – Он покачал головой и снова взглянул на нее. – Прости меня. Когда мы с тобой поженились, я не мог себе даже представить, что сделаю что-либо подобное. Такое, что причинит тебе боль.

– Ты переспал с ней. Пол облизал губы.

– Только один раз, – сказал он. – Перед самым Рождеством. У меня было такое чувство, что я должен это сделать, как будто…

– И это чувство оказалось сильнее тех клятв, которые ты дал мне?

Ей казалось, что она умрет от боли, разрывающей ее сердце. Он спал с ними обеими. Он сравнивал их, и Энни вышла победительницей в этом соревновании.

– Я должен был уйти от тебя раньше, – сказал он. – Мне не очень-то это все нравилось, но я убедил себя, что ты сама в какой-то степени виновата: все время приходишь поздно и…

Он замолчал и уставился в темноту.

– И что?

– Просто ты – такой человек: слишком скованный, что ли, а Энни была такой свободной, полной жизни и…

– Прекрати! – Оливия вскочила. – Ты наверное думаешь, что я совсем бесчувственная.

Он посмотрел на нее и продолжал, как будто она ничего не говорила.

– Меня просто засосало в ее водоворот. Она была таким хорошим человеком.

– О да, просто замечательным. Она обманывала своего мужа, Пол. Разве это хорошо?

– Это была моя инициатива, а не ее. Я толкнул ее на это. То есть, конечно, я не насиловал ее, она хотела этого, но…

– Пол, я сказала тебе, что готова слушать, но я не могу. Это очень больно.

Он встал и неожиданно обнял ее. Она не сопротивлялась. Не могла. Теперь уже слишком поздно.

– Я все еще беспокоюсь о тебе, Лив, – сказал он. – Но она сломала меня. Черт побери, лучше бы мы не приезжали сюда. Лучше бы я никогда не встречался с ней.

Он был такой теплый и знакомый, но стоило закрыть глаза, как перед нею вставала картина: Пол с Энни в постели. Со стоном она отстранилась от него.

– Иди домой, Пол, – сказала она. – Возвращайся в свой маленький храм.

Он какое-то время постоял в нерешительности, а затем повернулся и ушел. Оливия подождала, пока затихнет звук его отъезжающей машины, а потом прошла на кухню и сняла с окна павлинье перо. Она отнесла его на неосвещенный пирс, в темноте подняла над головой и с силой опустила на ограждение, с огромным удовольствием прислушиваясь к звуку рассыпающихся осколков.

Пол налетел на Алека в супермаркете, причем буквально: их тележки столкнулись, когда он заворачивал за угол у прилавка с молочными продуктами. Алек расплылся в улыбке, а Пол чуть не застонал от досады. Он попался.

– Пол! – Алек дружески пожал ему руку. – Я уже давно думаю о вас.

– Вот как?

Алек облокотился на свою тележку, как будто расположился для долгого разговора.

– Тот материал о маяке, который вы прислали мне – совершенно потрясающий. Я уже разговаривал об этом с Нолой: если добавить еще немного информации, можно сделать не брошюру, а буклет. Издатель согласен, и мы уже думаем, как распространить ее по всей стране.

– Фантастика, – сказал Пол. Он перекладывал пакеты в тележке, чтобы не смотреть на Алека.

– У меня появилась идея по поводу вашего следующего интервью с Мери Пур, – сказал Алек. – Пусть она расскажет о себе самой. Люди называли ее «ангелом света». У меня есть несколько старых статей о ней. Я могу прислать их, чтобы вы знали, о чем ее спрашивать, если она окажется не слишком разговорчивой. И, может быть, через какое-то время мы попросим ее провести для нас экскурсию по дому смотрителей. Как, по-вашему, она к этому отнесется?

– Экскурсия по дому? – Пол передвинул коробку с ванильным мороженым с одного края тележки на другой. – Я в этом не уверен. Она сидела в кресле-качалке, когда я с ней разговаривал, и я не знаю, насколько свободно она передвигается.

Пол также вовсе не был уверен, что сможет вынести еще одно интервью со старухой, не говоря уже об экскурсии по дому. Сколько еще выдержат его нервы? После первого интервью ему было так плохо, что пришлось свернуть на боковую улицу в Мантео, и его вырвало в канаву.

– Ну ладно, посмотрим, – сказал Алек. – Да, между прочим, почему вы не сказали мне, что это вы писали ту статью о моей жене для «Сискейп»?

Пол пытался понять, каким тоном это было сказано. Алек улыбался, в выражении его лица не было ничего обвиняющего. Скорее, он считал Пола слишком скромным.

– Ну, я подумал, это может вызвать у вас неприятные воспоминания.

– Для нее это было замечательным подарком. Статья понравилась ей.

Пол тоже улыбнулся. Он не знал этого. Энни ничего такого ему не говорила.

– Спасибо, – сказал он. – Это для меня много значит. Но откуда вы узнали, что именно я написал ту статью?

– В тот вечер, когда умерла Энни, ваша жена дежурила в отделении скорой помощи. Думаю, вы знаете об этом?

Пол обмер.

– Да.

– Так вот, я несколько раз разговаривал с ней – с Оливией – чтобы понять, что именно произошло в тот вечер. Видите ли, мне нужно было утрясти все это у себя в голове.

– Понятно.

Интересно, что именно рассказала ему Оливия? Ладони Пола, сжимающие ручку тележки, вспотели.

– Оливия очень помогла мне, – продолжал Алек. – Я рад, что именно она была дежурным врачом в тот вечер.

– Да, я… Должно быть, вы правы.

– А вы знаете, что Энни училась в Бостонском колледже на одном курсе с вами?

Откуда, черт побери Алек узнал об этом?

– Ах, да. Это выяснилось, когда я брал у нее интервью.

– Вы не помните ее?

– На курсе была масса студентов.

Алек перевел взгляд на покупки в своей тележке, и Пол тоже покосился на замороженные продукты, консервированные овощи.

– С Энни случилась бы истерика, если бы она это увидела, – сказал Алек, кивая на тележку.

– Я тоже питаюсь замороженными продуктами последнее время, – сказал Пол. – Кстати, если уж о них зашла речь, мне кажется, нам пора идти, пока все не растаяло.

– Вы правы, – согласился Алек. – Да, между прочим, я читаю «Крушение „Восточного ветра“.

Пол снова посмотрел на него.

– Откуда вы?..

– Я сказал Оливии, что мне очень нравится, как вы пишете, и она подумала, что я, может быть, захочу взглянуть на книгу. Вы ведь как раз тогда и познакомились, верно? Должно быть, это было замечательно: наблюдать, как она работает.