— Как ты посмел довести Пандору до слез? — заговорила она. — Хулиган. Пандора, бедняжка, что тебе сказал этот негодяй?

Сочувственный тон вызвал, разумеется, новый поток слез. Я опять услышал ключевые слова: дети, молодой месяц, Иен, «одиннадцатичасовая» леди, француз, браслет. Нечто бессвязное и совершенно невразумительное. Однако Лара поняла ее моментально. Нет проблем, сказала она мне, надо сделать вид, что мы ничего не знаем.

Ну, для меня это было не сложно. Я действительно ничего не знал и не понимал.

«Одиннадцатичасовую» леди следует обслужить бесплатно и исправить ей прическу, Ви должна перестать принимать противозачаточные таблетки, Иен любит ее, браслет предназначался Ви, а не «одиннадцатичасовой» леди. Короче, не о чем лить слезы. Главное — избегать стрессов.

Я по-прежнему ничего не понимал.

Ви вытерла слезы, высморкалась и улыбнулась.

— Тяжело избегать стрессов в таком салоне, — грустно сказала она Ларе.

— Иди работать в более спокойное место и поближе к дому, — предложила Лара.

— Где его найти? — спросила Ви.

— Ну, я уверена, что Силач, или Крепыш, или как там его, поможет тебе в этом, — сказала Лара, но при этом она смотрела на меня, улыбаясь. Это была совсем другая улыбка, можно было подумать, что она видит меня впервые.

И у меня возник план.

Ви, как оказалось, жила рядом с «Миледи», в пригороде Россмора, неподалеку от Боярышникового леса. Она может быть руководителем в салоне. Она может разбираться с детьми, браслетами и молодыми месяцами, когда ей будет удобно, а «одиннадцатичасовая» леди ей больше не встретится. Все то, что они хотели.

Все в порядке, можно браться за работу?

Я усадил Лару в кресло и, посмотрев ей в глаза в зеркале, сказал, что у нее прекрасные волосы и выпрямление им не требуется.

Она поинтересовалась, не слишком ли непрофессионально я глажу ее шею. Это больше похоже на врачебный осмотр, и не нужно ли меня поколотить за непрофессиональное поведение.

Я ответил, что ничего подобного, просто в салоне вводятся новые правила, а она ласково и весело рассмеялась и сказала, чтобы я и не мечтал спать со всеми женщинами подряд.

Она пришла отчасти и ради этого…

Вы ведь знаете, люди думают, раз человек глухой, значит, он тупой. В действительности это чрезвычайно далеко от истины. Если человек глухой, он часто довольно сообразителен, поскольку ему приходится во многом использовать другие чувства. Я все время смотрю на лица людей, чтобы понимать, в каком они настроении. Например, если обращать внимание на то, как люди сжимают кулаки, или кусают губы, или просто суетятся, можно точно знать, что происходит. Я могу пройтись по Кастл-стрит и Маркет-стрит в Россморе и сказать вам, какое настроение царит в городе.

Так что, когда они все стали говорить о тесте на умственные способности, конечно, я понимала, что это важно. И чем больше они говорили, что волноваться не о чем, тем больше я понимала, насколько это значительно. Я не дура, у меня сильная глухота, да, но я совсем не тупа. Все это происходило в школе для девочек, таких как я, в школе Святого Мартина.

«Тебе понравится там, если у них найдется для тебя место, — повторяла мама. — Это легендарное учебное заведение, их ученицы так хорошо устраиваются в жизни. Но если у них не будет места, не беда, мы найдем другое заведение. Их сейчас так много».

Но я понимала, что это будет непросто — оказаться в школе Святого Мартина, и я знала, что других заведений не очень-то много. Если мне удастся правильно ответить на вопросы этого теста, я поступлю, это понятно.

Мне удалось познакомиться с девочкой, которая уже училась там, так что я знала все об этом месте, и, по рассказам, там было чудесно. Девочка, которую звали Ким, рассказывала, что их превосходно кормят и можно есть только вегетарианскую пищу, если хочешь, и, несмотря на то что это школа для девочек, там устраиваются танцы с парнями. Там даже учат правильно танцевать, глядя на отражение в полу. Там есть студии для рисования, каждый год проводятся выставки работ, и они играют в разные игры, такие как нетбол, хоккей, английская лапта, против учеников других школ, как глухих, так и с нормальным слухом. Все девочки носят некое подобие униформы: кремовую блузку любого фасона и темно-синюю юбку или джинсы того же цвета.

У них разнообразные световые сигналы вместо звонков, различные специальные уроки, например, такие, как чтение по губам, и обычные занятия.

Я отчаянно хотела попасть в эту школу.

Но мама и папа хотели еще больше. Ведь, кроме всех прочих достоинств, обучение там бесплатное. Какой-то богатый глухой человек завещал свое состояние для организации обучения девочек с нарушениями слуха. Но деньги были не главной причиной, по которой они так увлеклись этой идеей. Главное, почему они хотели моего обучения в школе Святого Мартина, — девочки оттуда поступают куда угодно. Они заканчивают университет и делают блестящие карьеры. Это было бы спасением, потому что у мамы с папой не слишком-то много денег, а им надо еще воспитывать Фергала и Кормака. Они, правда, не глухие. Но и им нужно образование.

Бизнес отца все время под угрозой банкротства. У мамы плохо со спиной, но ей надо проводить долгие часы в супермаркете, чтобы поддерживать семью. Я знаю, что мама часто ходит к источнику в лесу и молится, чтобы ко мне вернулся слух, что в общем-то довольно нелепо. Как можно обратить вспять то, что уже произошло? И вообще, есть множество людей, которым еще хуже, чем мне.

Так что, хотя они и старались не давить на меня, было видно, что они крайне болезненно воспримут мой провал.

Сам тест не беспокоил меня. Я не считала, что он окажется слишком сложным. Там будет проверка общих знаний и логического мышления. Это не сложно. Еще там надо будет распознавать предметы на рисунках и фотографиях. Ким, девочка, которая уже училась в школе Святого Мартина и с которой я познакомилась, сказала, что это было не очень сложно. У нее возникла трудность лишь с изображением воздушного змея, потому что она ни разу в жизни его не видела, так как ей не разрешали бегать за воздушными змеями, опасаясь, что ее может сбить машина, звук которой она не услышит. Так что она не знала, как они выглядят. Но в остальном она показала хорошие знания и поступила.

В день испытаний мама и папа были обеспокоенными как никогда раньше. Мама все подбирала себе одежду: костюм слишком официален, в отделанном оборками платье она похожа на пуделя, а в джинсах выглядит слишком беспечной. Что же ей было надеть?

Я подумала, что в общем-то все равно, что наденет она и что надену я. Но мама страшно нервничала, и весь пол в спальне был завален вещами, чего никогда раньше не случалось. И я сказала, что ей лучше всего надеть темно-синий костюм, а к нему розовый шарф. Мама перестала суетиться и начала целовать меня, приговаривая, что я просто сокровище и что я обязательно поступлю в школу, кто бы что ни думал.

Папа три раза порезался во время бритья, и я сказала, что он словно сразился на дуэли.

— Ты такая умная, Мэл. Ты знаешь такие сложные выражения, как «драться на дуэли». Они должны быть слишком злыми, чтобы не принять тебя в эту школу.

Когда пришло время ехать, родители были на грани нервного истощения.

Из Россмора до города, где находилась школа, мы добрались на поезде, затем на автобусе доехали прямо до ворот школы. От ворот шла длинная аллея. Территория школы была огромна. Там были видны большие спортивные площадки, обнесенный стеной сад, о котором мне рассказывала Ким: за каждым учеником там была закреплена грядка, на которой можно было выращивать что угодно. Я заглянула в окна студии для рисования и увидела девочек, рисующих настенную фреску, — и я страстно захотела стать частью всего этого. В школе, где я училась сейчас, было так сложно добиться, чтобы учителя помнили, что я глухая, и я часто впадала в отчаяние. Но если я попаду в школу Святого Мартина, я буду стараться изо всех сил. Конечно, не стоит им этого говорить. Иначе это будет звучать так, словно я прошу, унижаюсь.