Это заняло семь месяцев. А потом я встретил Клэр.

Она была школьной учительницей. Я встретил ее, когда она возвращалась из нашей приходской церкви под Россмором с похорон своего отца. Она показалась мне очень хорошенькой.

— Она слишком яркая для тебя, — говорили все.

Ну, папа такого не говорил, потому что ему нравилось жить со мной, и он не хотел говорить ничего такого, что огорчило бы меня. Я варил ему овсянку каждое утро и нанял человека, чтобы он следил за нашими несколькими коровами. Я занимался курами и утками. Мы ходили гулять в лес, чтобы его ноги сохраняли подвижность. Иногда он ходил к источнику поблагодарить святую Анну за все эти годы, которые он прожил с моей мамой. И я каждый день доставлял его в паб повидаться с друзьями, выпить пинту пива и съесть горячий обед.

Папа часто говорил обо мне:

— Недди совсем не такой неженка, как вы все думаете…

Папа решил, что Клэр вполне мне подходит. Он сказал мне, чтобы я потратился на покупку нескольких красивых рубашек и на аккуратную стрижку в салоне в Россморе. Вообразить только, папа знал слово «салон».

Клэр была честолюбива, она сказала мне об этом в самом начале. Она собиралась продолжать учительствовать и, может быть, когда-нибудь стать директором школы, и я сказал, что это хорошо, потому что, на мой взгляд, я мог бы заниматься домом и делать все к ее приходу. А если предположить (только предположить!), что у нас появится ребенок, я мог бы присматривать за ним, пока Клэр находится на работе. К моей радости, она сказала, что все это звучит очень приятно и успокаивающе и она будет счастлива стать моей женой.

Кит не мог приехать на свадьбу, потому что сидел в тюрьме в Англии по какому-то недоразумению. Настоящие преступники были пока не найдены.

Папа заметно окреп и выглядел лучше. Плохо было то, что он страдал от одиночества и впал в депрессию, ведущую к безразличию ко всему на свете.

Мы пригласили хорошего плотника, и он сделал прекрасную работу, разделив дом с учетом пожеланий Клэр, так что, когда она пришла сюда жить после нашей свадьбы, у нас с ней была своя отдельная часть дома. Этот вариант всех устраивал.

Я пригласил папиных друзей приходить к нему по вечерам. Я купил ему большой телевизор, потому что все они любили спортивные передачи.

День нашей свадьбы в Россморе был прекрасен.

Основную церемонию провел каноник Кэссиди, но новый викарий отец Флинн тоже был при деле. И у нас была вечеринка в отеле, где люди говорили речи.

Папа сказал, что его возлюбленная жена, исцеленная святой Анной, тоже присутствует, чтобы поздравить нас, и что я лучший сын в мире и буду лучшим мужем, а когда подойдет время, то, конечно, и отцом.

Я в своей короткой речи сказал, что хотя я никогда не был острейшим из ножей, — и я понимаю, почему люди так говорят, — но я всегда был счастливым человеком. Я достиг всего, чего хотел в жизни, и больше ничего не прошу.

А Клэр сказала, что тоже хочет выступить. Она знает, не принято, чтобы новобрачная говорила, но есть кое-что, о чем она непременно хочет сказать.

Я понятия не имел, что сейчас произойдет.

Она встала в своем красивом платье и сказала всем в зале, что знает: семейное счастье может омрачаться острыми конфликтами, и это похоже на то, как в кухне во время приготовления еды можно пораниться острыми ножами. Но когда она встретила меня, вся ее жизнь перевернулась. А я смотрел в зале на людей и видел, что у всех на глаза навернулись слезы, все они хлопали и одобрительно кричали. И это был счастливейший день в моей жизни…

Когда я училась в школе Святой Иты в Россморе, я обычно получала золотую звездочку каждую неделю.

Однажды, когда я болела гриппом, другая девочка, моя подруга Гарриет Линч, получила ее, но все равно она была почти моя.

Я обычно снимала ее с моей школьной блузки в понедельник утром и клала ее обратно на стол директора, а часом позже, когда в классах зачитывали списки награжденных, мне вручали ее снова.

Эта награда присуждалась совокупно за хорошие оценки, хорошее поведение и за поддержание престижа школы. Ее нельзя было получить только за усердные занятия. Нет, школа стремилась готовить разносторонне развитых людей.

Я любила ходить в школу. Я приходила рано и уходила поздно. В школе все видели и понимали, что мое присутствие поддерживает ее авторитет. Но я думаю, что любая девочка на моем месте предпочла бы как можно больше находиться в школе, чтобы как можно меньше оставаться дома.

Дело было не только в ошибке моей матери. Не только в ней.

Семейный быт заставляет женщину соблюдать традиции, что в силу конкретных обстоятельств может привести к неприятным или даже опасным последствиям. Считается, что быть замужем в любом случае лучше, чем быть незамужней, что лучше терпеть унижения, чем оказаться брошенной мужем. Женщины идут к источнику Святой Анны молиться, чтобы жизнь их наладилась, вместо того чтобы постараться изменить ее самим.

Я была не единственным ребенком в школе, у кого дома имелись подобные проблемы. Была такая бедняжка, некая Нора. Слегка глуповатая. В ее случае это оказался дедушка, который донимал ее. Она забеременела и сказала, что виноват парень, которого она встретила на танцах, но парень привел своего брата и других свидетелей, и они подтвердили, что он не оставался с ней наедине. И бедная Нора родила своего ребенка и отдала его монахиням на воспитание, а дедушка как ни в чем не бывало продолжал жить в своем доме. Все они знали об этом. В течение всего времени. И не сказали ни слова.

Точно так же в нашем доме все знали о моем дяде Нейле. И тоже все молчали.

Я поставила замок на двери в спальню, и никто не спросил почему. Они прекрасно знали, что брат моего отца пристает ко мне. Но он владел большей частью хозяйства, и что они могли сделать?

Я часто молила Бога, чтобы Он защитил меня от сексуальных поползновений дяди Нейла. Но Бог был слишком занят кучей других дел. Тяжелее всего было то, что все они понимали это, но ничего не могли предпринять. Они знали, что я делаю домашние задания в школе, остерегаясь встретиться с ним в пустом доме, и не возвращаюсь домой до тех пор, пока не бываю уверена, что моя мать вернулась с маслобойни, а отец — с поля, что в доме есть кто-то, кто может защитить меня.

Хождение в школу помогало мне избегать грязных притязаний моего дяди, и я не чувствовала стыда за своих родителей, которые ничего не предпринимали, чтобы помочь мне и облегчить мое положение в семье.

Я думаю, это заставило меня быстро повзрослеть. И когда я сдала выпускные экзамены, я твердо заявила, что буду поступать в университет далеко отсюда.

Я выслушала недовольное ворчанье по этому поводу. Где они возьмут деньги, чтобы оплачивать это, поинтересовался отец. Он волновался по поводу денег всю свою жизнь, это была его величайшая беда.

Почему я не могу остаться дома, пойти на курсы секретарей и присматривать за сестрой, спросила мать.

Моя сестра Джеральдина не нуждалась в присмотре, я ее научила, как ей следует вести себя в семье, и предупредила об опасности. Не случится ли со мной в большом городе чего-то плохого, спросил дядя Нейл, хотя я знала, и мои родители знали, что плохое могло случиться здесь, и гораздо быстрее, если бы я не поставила замок на дверь спальни.

Но я была гораздо тверже, чем все они думали.

Я действительно была достаточно взрослой для своих лет.

Я проживу, сказала я им. Буду работать, чтобы платить за жилье и обучение. Я девочка с золотой звездой. Я всесторонне развита. Я способна заняться чем угодно.

И я это сделала. Я приехала в Дублин за две недели до начала семестра и устроилась на квартиру, где жили еще три девочки. Я стала работать в кафе, где продавали ранние утренние завтраки, и это было очень удобно. Я успевала сделать всю дневную работу и подать горячий завтрак до того, как мне нужно было к десяти часам ехать на лекции. А потом я работала в пабе, от шести до десяти каждый вечер, и весь день у меня был свободен для учебы.