— Что, Валькирия сказала тебе обо мне? — спросила Меланте. — Каков был ее совет?

Это одна непонятная фраза: «Пока Меланте не стала этим, она была тем».

Женщина не сказала ничего больше, как бы он не давил на нее.

— Она ничего не упомянула о том, как мне обращаться с тобой, — сердито ответил он, ощущая как, с каждой секундой, усиливается боль в крыльях.

С болью прибыл в равной степени и гнев.

От существа в его объятиях зависела жизнь обоих.

Ланте впала в ступор, онемев от дождя и холода; полет все продолжался и продолжался. Когда они пролетели дремучий лес, шум боев постепенно стих.

Она осмелилась оглянуться, вдали все ещё были видны всплески спектрального света. Вскоре схватка распространится на весь остров. Тронос должен понимать это.

Его лицо оставалось напряженным… словно он концентрировал внимание на блокировке боли. Ему было не до разговоров. Думай о чем-то еще, Ланте. О чем-то еще.

Не смотря на то, что сейчас она временно была его пленницей, Ланте обнаружила, что погрязла в мыслях о нем. Она вспомнила их первый день вместе, он тогда попытался накормить ее… его способ ухаживания.

К сожалению, он не знал, что она вегетарианка.

— Это тебе. — Тронос гордо бросил окровавленную тушку мяса к ее ногам.

Она разрыдалась.

— Почему ты плачешь? — Несмотря на самоуверенность, он выглядел смущенным и обиженным, словно ее слезы причиняли ему боль. — Тебе не понравился мой подарок?

— Эт-это был мой зайчик! — Одно из лесных существ, которого она называла другом.

— Это хорошее мясо, а ты голодная.

Она покраснела.

— Нет!

— Даже очень. Ты выпрашивала хворостинку, ягненочек.

— Это были яг-ягоды! Я люблю есть ягоды.

Вернувшись на следующий день обратно на луг, поддавшаяся любопытству, Ланте нашла её всю усеянную ягодами. Тронос стоял среди них с перепачканными пальцами, задранным подбородком и дерзким выражением на лице. Восхищенная, Ланте наклонилась и чмокнула его в губы. Крылья мальчика распахнулись, и эта реакция, казалось, смутила его.

После такого трудного начала они стали лучшими друзьями, как он и обещал.

Позже он спросил у неё, почему родители не покупают ей еду. Она не смогла заставить его понять, что ее мать и отец поклоняются золоту больше, чем тому, что можно за него приобрести. Не говоря уже о том, что они считали Ланте достаточно взрослой, чтобы начать самой воровством обеспечивать себе пропитание…

Хватка Троноса стала ослабевать!

— Подожди! — закричала она.

Но он всего лишь перехватил ее поудобней на руках. По-видимому, он приспосабливал ее для длительного перелета… и не собирался сбрасывать, как охапку дров. Спустя мгновение она немного расслабились.

Хотя ее постоянно мучили кошмары о Врекенерах, которые спустились за ней, сейчас она оказалась в ловушке прямо под парой крыльев. К слову о терапевтическом погружении в среду.

Она посмотрела на его крылья: распахнутые в полете, ветер свистит сквозь заживающую рану от меча. Маленькой девочкой она была одержима его крыльями, старалась все время прикоснуться к ним.

Она была очарована, обнаружив, что их обратная сторона покрыта чешуей, как у дракона. Черные и серебристые чешуйки, как мозаика, складывались в сверкающие линии, похожие на острые перья.

Днем нижняя сторона его крыльев казалась темно-серой. Ночью становилась абсолютно черной и резко контрастировала с электрическими пунктирами, ветвящимися вдоль костей. Каждая пульсирующая линия блестела так ярко, словно светилась.

Однажды ночью, во время одной из их тайных встреч, он распахнул крылья, показывая Ланте, как двигаются пульсирующие линии. Тронос был словно окружен светящимися крыльями. Он показывал ей, какие использует уловки, чтобы спрятать крылья так, чтобы они стали невидимыми в темноте.

Когда он смутился под взглядом её широко открытых глаз, линии стали светиться ярче, словно румянец.

— Я не знала, что там чешуйки вместо перьев, — сказала она ему. — Думаю, ни у кого из моих сородичей никогда не было возможности получше рассмотреть обратную сторону крыльев Врекенера.

Он казался встревоженным.

— Это потому, что ни один Врекенер никогда не отступал от Чародеев.

Сейчас крылья Троноса были искривлены в нескольких местах. Ланте всегда думала, что его кости неправильно срослись, но теперь поняла, что ошибалась, кости срослись правильно — в сильные прямые линии. Возможно, все дело в том, что его мышцы негармонично бугрились.

Прикусив нижнюю губу, она осмелилась протянуть руку вверх и прикоснуться к пульсирующей линии. Пульсация в ней усилилась, и Тронос сильнее сжал Ланте в объятиях.

Она впервые добровольно прикоснулась к нему, став взрослой.

Он посмотрел на нее убийственным взглядом, и снова стал похожим на жнеца, весь до дюйма «праведная расплата». Серебристые когти грозно сверкали, похожие на лезвия меча.

— Почему ты это сделала? — требовательно спросил он.

— Раньше тебе нравилось, когда я прикасалась к ним.

— Ты думаешь, я помню, что было раньше? — резко спросил он.

А что если он, действительно, не помнит? Не исключено, что его психика пострадала. Почему-то от этой мысли у нее что-то защемило в груди. Ланте помнила каждую секунду тех четырех месяцев. Несмотря на все, что между ними было, она поймала себя на том, что слишком часто думает о них… о нём…

Когда Тронос набрал высоту, чтобы обогнуть вершину еще одной горы, уши Ланте заложило. Дождь пошел еще сильнее, капли хлестали по ней, ветер швырял их из стороны в сторону. Вдруг она услышала грохот волн. Они долетели до дальней береговой линии? Прищурившись от дождя, Ланте увидела, что они достигли северного берега. Или южного. Кто знает, с ее-то жалкими способностями к ориентации на местности?

Тронос выглядел так, словно пытался что-то учуять. Он летел к какому-то пункту, завис, затем вернулся вниз по побережью, и полетел в обратном направлении. Потом снова повторил свой маневр, явно все больше в чем-то разочаровываясь.

— Даже если твои инстинкты были бы такими же острыми, как у Ликанов, ты все равно не смог бы ничего учуять сквозь проливной дождь.

— Помолчи. — Он спикировал, огибая дерево на самом краю, окруженного ураганом, мыса.

Дерево качалось на ветру, словно мачта на палубе судна во время качки. Ублюдок сбросил ее на раскачивающуюся ветку! Она остервенело цеплялась когтями перчаток за древесину, карабкаясь вверх, чтобы удержаться.

Если она упадет, то полетит вниз с горы, и ее тело разобьется вдребезги. Очевидно, Тронос забыл, как чувствительны к травмам Чародеи!

Или, возможно, не забыл.

Восстановив равновесие, она осторожно повернулась и поползла вдоль ветки, дерево скользило под её руками и коленями. Встав на колени перед стволом, она вонзила в него когти перчаток, и посмотрела вверх, прищурившись от ливня. Не было листьев, чтобы защитить ее от шторма. Голые ветки раскинулись в стороны как вены, и словно тянулись к небесным артериям-молниям.

Тронос стоял на самой верхушке дерева, свободно удерживая равновесие, вытянувшись во весь рост и застыв без движения. Рукой он прикрывал глаза от горизонтального дождя.

Когда она вознесла молитву богам, чтобы он ударился обо что-нибудь, ее зубы начали стучать. Вскоре она задрожала, а ее голова качнулась, и не только из-за боязни высоты. В течение трех последних недель она не спала больше часа или двух за раз, и очень редко ела подаваемую пленникам жидкую кашу.

Прямо сейчас она должна лежать в своей постели в теплой башне Торнина, смотреть DVD по телевизору, работающему от солнечной энергии, и наслаждаться вкуснейшими продуктами и сладким вином Чародеек… подаваемым по мановению руки или ноги. Вместо этого она оказалась в ловушке с худшим из своих кошмаров, раздираемая потребностью убить его.

Взрыв истеричного смеха сорвался с ее губ. Ланте и Тронос, сидящие на дереве, у-б-и-й-с-т-в-е-н-н-о.