Книгу брал в руки с большим любопытством, поскольку сам неоднократно проводил семинары по мазохизму. Думаю, это хорошая книга для знакомства с американской юнгианской школой. Оплотом этой школы, по определению Э. Самуэлза называемой «архетипической», является издательство «Spring», в котором эта книжка и появилась более двадцати лет назад. Легко заметить, что автор чаще всего ссылается на таких известных представителей этой школы как Дж. Хиллман, Патриция Берри и Н. Холл. В традициях школы, широко трактующей психотерапию, как происходящую повсюду в мире, в книге много социально критических размышлений об американской массовой культуре и политике, которые при этом выносятся в Отступление «Мазохизм и современная американская терапия». На первый взгляд, при чем тут терапия?

В книге практически не упоминаются многочисленные психоаналитические клинические исследования, посвященные разным подходам к терапии мазохистических нарушений. Мы не встретим здесь столь привычные «объектные отношения» или «защитные механизмы». Зато автором продемонстрирован весь арсенал хиллмановских средств рефлексии. Это, прежде всего нападение на героический сценарий, характерный для западного сознания, а также исследование темы в контекстах религии, алхимии, культуры смерти, мифов и божеств, отношений с архетипом тени, игрового потенциала воображения. Из-за этого книга получилась избыточно пафосной, фанатично доказывающей все то, что Дж. Хиллман уже внятно заявил в своих программных книгах «Исцеляющий вымысел», «Ре-визионирование психологии» и др. На мой взгляд, в глубинной психологии важно выдержать баланс между гуманитарным и клиническим. Иначе текст может превратиться либо в «пропагандистский памфлет» либо в «инструкцию по ремонту психического аппарата».

Например, автор касается интереснейшей темы: «Терапевтический контракт как проявление садизма». Она видит садизм в том, что, с одной стороны, контракт задает границы, в которых фантазии могут реализовываться как фантазии, а с другой стороны, контракт вводит метафору незыблемого рокового закона, который отражает вневременную мифическую реальность души. Остается непонятным, где здесь садизм, да и терапия вообще. Далее автор поясняет, что стыд и вина, неизбежно сопровождающие терапию, являются индикаторами существования Я. И хотя со всем этим можно в целом согласиться, заявленная тема виднеется очень размыто и как бы на дальних подступах. Вместо садизма терапевтического контракта получается совсем не терапевтичный садизм читательского контракта.

Последняя часть про Прометея и Диониса вообще непонятна и сильно расходится с привычными юнгианскими трактовками. Для архетипических психологов невротические симптомы — это боги, а боги — это множественные лики души, бессознательные изобретения творческой фантазии. Буйная фантазия автора в ее нарциссически-эксгибиционистском порыве настолько стремилась показаться оригинальной, что запуталась в цветистых метафорах и суперглубоких идеях, нагромоздив их так плотно, что даже мое клиническое мышление, привыкшее к контейнированию психотиков, к концу книги подустало. Автор стал явно одержим Прометеем, страдающим от аномально функционирующей печени, и Дионисом, исступленно разрывающим себя на части. В последнем же абзаце она рисует образ освистанного эксгибициониста, который все не хочет уходить со сцены. Не трудно догадаться, о ком речь. Я, конечно, уважаю проект архетипической психологии. Но понимают ли ее сторонники разницу между одержимостью бессознательным и сотрудничеством/диалогом с ним?

При психологическом истолковании предмета, которому посвящена эта книга, а именно мазохизма, как правило, забывают о том, что уже по определению мазохизм содержит в себе удовольствие. Слишком часто его считают чистой патологией, и с этой точки зрения, видимо, не признают ту сторону удовольствия, которая с ним связана. При обычном психологическом подходе мы не только не обращаем внимания на наслаждение, которое доставляет мазохизм, но и на то, что, как правило, он сосуществует с садизмом в понятии садомазохизма, поэтому в нашем представлении целостное восприятия мазохизма оказалось связано с соответствующим, хотя не всегда неизбежным, восприятием садизма.

В этой книге Лин Коуэн необычно то, что в понятие мазохизма автор a priori вкладывает смысл, связанный с получением удовольствия (и именно это обстоятельство делает эту работу классической), и в дальнейшем его развивает, фактически возвышая до глубинного обсуждения мазохистского переживания и его связи с религией, а следовательно, и с культурой. Связь мазохизма с религией слишком часто упускали из виду в дискуссиях и в психологических трудах, написанных на данную тему. Мы убеждены в том, что присущая мазохизму патология мешает нам видеть эту связь в западной культуре, несмотря на то, что христианская, а точнее — римско-католическая религия, на протяжении почти двух тысячелетий признавалась религией, основанной на «идеологии страданий».

Вместе с тем другие времена и другие культуры понимали и использовали связь между мазохизмом и религией[1], причем религию трактовали не только в духовном смысле, но и в психологическом, причем в широком значении этого термина. Но в данном коротком предисловии мы не будем в это углубляться. Сделать это — означало бы отказать читателю в интеллектуальном наслаждении, игре и удивлении, которые провоцирует эта книга.

Вместе с тем читатель должен представлять, что в области психологии многое изменилось (особенно в психологии юнгианской и архетипической), как и в области культуры и в области представлений о сексуальности, ведь эта книга в набросках создавалась лет пятнадцать назад. Хотя, по-видимому, американская культура довольно сильно подавляет воображение и нетерпима к так называемым сексуальным меньшинствам, например, к мазохистам (вследствие страха перед болезнями, передающимися половым путем, и общей тенденции к смещению политики вправо[2] — во всех остальных отношениях она стала более открытой и терпимой к самому разнообразному проявлению сексуальных отношений. Например, в 2000 г. в ночных клубах по всей стране отметило свою 25 годовщину Общество Уленшпигеля[3], причем не только в больших городах, но и в провинциальных; например, в таких штатах, как Пенсильвания и Коннектикут, а также в Вестпорте. Кроме того, пирсинг, татуировки и клеймо на лице и теле, разнообразное членовредительство и стиль садомазохизма стали частью модных увлечений, особенно среди молодежи. В 1982 г., когда книга «Мазохизм» была впервые опубликована, этого не было.

Но эта книга была написана вовсе не для популяризации «культуры андеграунда». Хотя, конечно, она могла оказать на нее какое-то влияние, все же ее цель заключается в том, чтобы помочь понять, углубить, исследовать и отрефлексировать мазохистские устремления, зачастую скрытые в чувствах вины и стыда, появляющиеся в сновидениях или же выражающиеся в виде навязчивости. В ней содержатся юнгианские и — что особенно важно отметить — архетипические идеи. И в результате получилось не клиническое исследование фрейдистского толка (как можно было бы ожидать), а книга, ориентированная и вдохновляющая на то, как помочь себе.

Вместе с тем эта книга может быть интересна в ином аспекте. К. Г. Юнг утверждал, что в западной культуре нет практик, позволяющих достичь экстатического состояния для высших чакр, которое возможно в Кундалини Йога. Но если принять религиозное отношение к мазохизму, выраженное в книге Лин Коуэн, можно сказать, что западная культура через мазохизм — либо в виде религиозного института, либо в виде распространенной практики — обладает возможностью достичь высшей чакры, описанной в Кундалини. Поэтому в странном переплетении идей в книге «Мазохизм» можно было бы найти ключ, помогающий понять, почему Юнг, а также первые[4] и последующие поколения юнгианцев, проявляли такой интерес к Кундалини Йога. Однако эта идея требует дальнейшего специального исследования. Уважаемые читатели, позвольте мне просто сказать: я надеюсь, что все почерпнутое из этой книги — идеи, сравнения, детали, выводы — станут для вас неожиданным наслаждением и безболезненным удовольствием.