Не ощущая боли, ты не можешь чувствовать любовь, Ты слишком увлекся своими мыслями, И оказался слишком далеко от родных мест, Поэтому лучше опустись поближе к земле.

Извращенность мазохизма — главная движущая сила доставляемого им удовольствия. Извращения, искривления, отклонения, аномалии вызывают крайнее возбуждение. В конечном счете быть нормальным — значит быть как все; быть извращенным — значит быть единственным в своем роде. Аномалия создает индивидуальность и уникальность. Особенность проявления мазохизма любого человека — такая же отличительная его черта, как вкус в еде, в стиле одежды и музыке.

Люди, приходящие на терапию с жалобой на склонность к мазохизму, просят помощи, чтобы справиться не только с болью, но и с удовольствием. Они страдают от социального клейма, налагаемого на тех, кто имеет отклонение, а также из-за психиатрического заключения, что мазохизм — это болезнь. Но это восприятие болезни не только социальное и медицинское, отчасти оно присуще мазохизму как ощущению удовольствия и боли. Людям трудно сказать: «Мне больно», — но еще труднее признаться: «Боль доставляет мне удовольствие». Это сочетание боли и удовольствия создает невыносимое противоречие, и чтобы это «вынести», мы обычно пытаемся отрицать по крайней мере одну его составляющую.

Ощущать себя больным — значит чувствовать свою близость к чему-то глубоко человеческому: ограниченному, неадекватному, подчиненному и даже постыдному. Ощущение в этой болезни мучительной сладостной горечи — даже острого наслаждения — удерживает человека вблизи от этого глубинного, подчиненного ощущения ограничения, неадекватности и стыда. Наверное, то, что мы называем мазохизм извращением, меньше говорит о самих мазохистах, чем о коллективной установке по отношению к глубинным основам нашей человечности: мы не приняли и определенно не решили дилемму бытия, которое выходит за рамки обычного человеческого. Боль и удовольствие идут вместе вне всякой логики, рациональности и рассудительности, т. е. вне всего, что мы относим к психическому здоровью. Для этой болезни и этого удовольствия не существует лечения, и, возможно, его не должно быть. Извращенность придает эксцентричное своеобразие мазохизму; именно она является тканью, из которой соткан мазохизм.

Согласно концепции Фрейда, желание человека подчиняется принципу удовольствия требует немедленного удовлетворения; «неотложность управляет полиморфизмом», — замечает Патриция Берри. И полиморфизм вызывает психическое состояние извращенного ребенка — мазохизм как одно из многочисленных проявлений инфантилизма, подобно нарциссизму, кори или грязным пеленкам. Однако мазохистское переживание требует дальнейшей дифференциации, ибо доставляемое им удовольствие оказывается весьма специфичным. Хотя мазохизм может быть действительно полиморфным, в разнообразии форм фантазий он принимает формы извращения, характерного для взрослого человека. Каждое мазохистское переживание является особенным и исключительным, как и каждое удовольствие.

Большинство мазохистов не стремятся испытать физическую боль; фактически эта мысль их пугает. Мазохистское удовольствие обязательно ожидается. Мазохист Мазоха томится ожиданием того, что с ним будет делать любовница: «У меня… такие переживания, которые… всегда наполняют меня столь сладким страхом. Насколько бесчувственно познание!.. Как прекрасно это мучительное сомнение!»

Источником удовольствия является отнюдь не боль, а унижение, и вся пикантность заключается в его предвосхищении. По мнению Джеральда и Кэролайн Грин, самым волнующим «часто оказывается ожидание, предчувствие. „Это пребывание в подвешенном состоянии вызывает ужас, — говорит одна леди в романе Оскара Уайльда, — я надеюсь, что оно продлится достаточно долго“. Существует удовольствие ожидания где-то за рамками этого мучительного, но вместе с тем столь восхитительного предвидения». В повседневной жизни мы можем бесконечно фантазировать о боли или унижении, возвращаться к какой-то конкретной сцене, сгущая краски, амплифицируя или преувеличивая ее опасность. Существует удовольствие не только в «ожидании запредельного», но и удовольствие в мучительном ожидании. Теодор Райк называл эту черту мазохизма «фактором неопределенности». Он пришел к выводу, что «мазохистское наслаждение больше зависит от этого ожидания дискомфорта, чем от самого дискомфорта».

В литературе, посвященной мазохизму, отмечается, что, как правило, мазохисты повторяют свои фантазии. Это повторение — не просто симптом, характеризующий извращенную навязчивую природу мазохизма. Более важно, что это процесс усовершенствования. Мазохисты постоянно варьируют «как», «почему», «когда» и «кому» подчиняться, чтобы получить максимальное и разнообразное удовольствие. Ради получения нового удовлетворения они снова и снова усовершенствуют и уточняют свои фантазии. Это настолько очевидно, что вызывает их повторение. Повторение — это способ усовершенствовать, психологический способ уточнить переживание, упрочить и укрепить его, а также произвести впечатление. Любое вознаграждение, немедленное или отложенное, не может продолжаться всегда, удовольствие тоже «…истощается… В наслаждении наступает самоистощение, и тогда начинается поиск нового усовершенствования, чтобы оно снова доставляло наслаждение… Наслаждение само по себе разнообразно, а именно это от него и требуется».

Нельзя сказать, что в психологическом мазохистском переживании наслаждение зависит только от чувственного удовольствия и может быть к нему сведено, хотя и тот и другой случай могут быть метафорически приравнены один к другому. Здесь мы вновь сталкиваемся с телом через душевные ощущения и с душой через телесные ощущения. Вслед за Мазохом мы могли бы назвать мазохистское удовольствие воображаемой чувственностью: «Я сверхчувствителен; все имеет свои истоки и свою подпитку в моем воображении». Точно так же психологическое переживание мазохизма не тождественно сексуальному удовольствию, получаемому от физического возбуждения и оргазма. Но оно похоже на сексуальное удовольствие, поскольку связано с наслаждением от предварительной игры и настроено на снятие напряжения и расслабление. Эти переживания сходны, хотя не идентичны. Мазохистское удовольствие сродни впечатлению от «Пьеты» Микеланджело: она столь прекрасна и трогательна, что вызывает боль. Оно эмоционально заряжено, болезненно осознано и доставляет удовольствие благодаря собственной сущности и жизнеспособности.

Мазохизм приносит вполне реальное удовольствие и тогда, когда унижение приводит к утрате прежних эго-представлений. Можно выбросить из головы старые, избитые установки и я-образы. При мазохизме все они идут к черту. Иногда удовлетворение подразумевает разрядку напряжения ввиду потребности Эго в защите. Заблудившись где-то в ночной тишине в полном одиночестве, ориентируясь на свет габаритных огней автомобилей и сигнальных маячков на вышках, мы в конце концов можем позволить себе сбиться с пути, ошибиться и не соответствовать предъявляемым к нам требованиям. Эти моментальные «разрядки» позволяют высвободить то, что было подавлено, что делает нас не более нравственными, но более гибкими и восприимчивыми к потребностям души.