Помимо обязательства всегда помогать друг другу братья клянутся в верности «законам страны и общества», которые, как указано в наставлении, «полностью отвечают законам братства». Члены этих обществ обычно занимают ключевые посты в университетских организациях, более активны в студенческом самоуправлении и даже в спортивных командах. Махровый реакционер сенатор Барри Голдуотер назвал братства «надежным бастионом американской демократии». И он был безусловно прав, ибо они представляют собой клубы, открытые для наиболее обеспеченной части студенчества, куда отбираются по политическим убеждениям, расовым и социальным признакам.

В процессе самовоспроизводства элиты на начальном этапе студенческие братства играют очень важную роль наряду с частными школами, пансионами, наиболее престижными университетами. Не случайно же в свое время на заре конькобежного спорта в Королевстве Швеции сложился такой негласный порядок: если на дорожке стартовал барон, судья пускал в ход секундомер лишь спустя две секунды, для графа устанавливали фору в четыре, а для принца в восемь секунд. Нечто похожее происходит и в сегодняшней Америке, где преимущества образования «на старте» облегчают и дальнейшее восхождение к вершине социальной пирамиды. Систему передающихся по наследству дворянских рангов и титулов успешно заменили одиннадцать самых привилегированных университетов. Так, например, более двух третей студентов Принстона — выпускники частных школ, четверо из пяти руководителей ведущих корпораций получили диплом в Гарварде, Йеле и им подобных, где стоимость полного курса обучения составляет, по меньшей мере, шестилетний заработок среднего рабочего. В этих своего рода придворных салонах не только дают нужные знания, но и прививают «хороший тон», особую манеру поведения, по которой можно сразу отличить их выпускников.

Несколько слов о манерах и тоне. Один из слушателей Гарвардской школы деловой администрации, выходец из Западной Европы, поделился своими впечатлениями об атмосфере, царящей в этом «академическом филиале Уолл–стрита»: «Там господствует дух убийственной конкуренции. В школе вы научитесь и в грош не ставить слабых, робких, по которым вам придется в жизни ступать, как по трупам. Осознаете, что кругом враги, начнете бояться и ненавидеть людей, привыкнете до конца своих дней высокомерно относиться к окружающим. Но главное — научитесь никогда не показывать собственные слабости, всегда сохранять фасад благополучия и ненавидеть самого себя, если это не удается».

Элита привилегированного Гарварда — мальчики из тайных студенческих братств, для которых скрытая от посторонних глаз жизнь этих обществ гораздо важнее учебных занятий: там завязываются полезные связи, вырабатывается свой акцент в языке и одежде, по которому они потом будут узнавать друг друга, помогая взбираться к вершине. Членство в таком братстве — надежный ключ, открывающий двери наверх. Вступив в него, будущие политики, бизнесмены, журналисты свяжут себя отныне и навсегда невидимой нитью общих взглядов на жизнь, этических оценок и моральных норм.

Старшие наставники, правда, в целях укрепления касты оставляют в непроницаемой стене и отдельные лазейки. Способности, деловые качества, интеллект могут и не передаваться по наследству, а посему вырабатывается утонченная система отбора кандидатов в «свои» и избавления от «чужих». В той же Гарвардской школе деловой администрации, например, периодически проводятся «глубинные интервью» с целью определить у опрашиваемого степень его сообразительности, общительности, упорства, организаторского таланта, самообладания, а также выяснить его наклонности и круг интересов. И, конечно, политические взгляды. Неважно, республиканец вы или демократ, главное — не принадлежать к крайним либералам и, боже сохрани, не сочувствовать коммунистам.

Помимо названных возлагается на студенческие братства и другая негласная функция — готовить их членов к дальнейшему продвижению в тайные общества более высокой ступени — масонские ложи шотландского обряда.

Когда в Италии разразился скандал вокруг ложи «Пропаганда-2», «Нью–Йорк тайме» тут же поспешила заверить: «Ряд масонских организаций США признают ложи, следуют ритуалам и учению масонства, но какой–то единой международной организации масонов нет». Газета, видимо, поторопилась, ибо позднее ход следствия по делу ложи «П-2» убедительно опроверг это заверение.

Картина же вырисовывалась действительно любопытная. Рядовым членам ложи «П-2» немного было известно о далеко идущих политических целях своей организации — в случае чрезвычайных обстоятельств предотвратить приход к власти коммунистов. Для большинства она была обычным братством «вольных каменщиков», и лишь немногие догадывались, что параллельно с традиционной деятельностью ложи происходило нечто, тщательно скрываемое ее магистром Личо Джелли.

Как оказалось, ложа действовала в тесном контакте с сицилийской мафией, имела «черное досье» с компрометирующими данными на политических деятелей, через «братьев» из итальянской контрразведки похищала секретные правительственные документы. Об этих фактах достаточно хорошо известно, но мало, очень мало пока еще кто знает, какими путями попадал Личо Джелли на вашингтонские церемонии вступления в должность президентов Картера и Рейгана; что по указанию ЦРУ члены ложи участвовали в организации террора «красных бригад» и похищений различных деятелей, в том числе для отвода глаз и американского генерала; и почему на судебном разбирательстве в Нью–Йорке финансовых махинаций члена ложи итало–американского банкира Мйкеле Синдоны тот назвал государственного секретаря Александра Хейга свидетелем, который мог бы подтвердить его деятельность по заданию ЦРУ в Сицилии, где масон занимался сбором финансовых средств на подготовку государственного переворота с целью установления на острове режима фашистской диктатуры.

В архиве специальной комиссии парламента Италии хранится переписка магистра Джелли с влиятельным представителем итальянской общины в Нью–Йорке, занимавшим важный пост в комитете по ведению предвыборной кампании Рональда Рейгана. В их письмах обсуждался «план спасения нашего друга» Микеле Синдоцы. Столь трогательное беспокойство легко объяснимо, если учесть, что в 1974 году Синдоне оказывал содействие в его финансовых махинациях банкир из Иллинойса, занимавший в свое время пост министра финансов в администрации Никсона, а затем постоянного представителя США в совете НАТО. За какие заслуги? И за то, в частности, что Синдона помогал ЦРУ финансировать некоторые итальянские партии, натравливая их на коммунистов. Но, видимо, он слишком много знал и вскоре поплатился за это жизнью.

Можно было бы и дальше разматывать клубок вашингтонских связей ложи «П-2» и вскрывать весьма любопытные детали, в том числе и относящиеся к подготовке покушения на папу римского, но это уже тема отдельного разговора. Вернемся к тем, кого члены итальянской ложи считают своими «братьями за океаном».

В своих очерках об Америке Владимир Маяковский, говоря о масонах, заметил: «Эта армия еще сохранила ложи и иерархию, по–прежнему объясняется таинственными жестами, манипулированием каким–то пальцем у какой–то жилетной пуговицы, рисует при встрече таинственные знаки, но на деле в большей своей части давно стала своеобразным учраспредом крупных торговцев и фабрикантов, назначающим министров и важнейших чиновников страны». Более полувека прошло с тех пор, но многое ли изменилось?

Масонство в Соединенных Штатах, как и сама буржуазная республика, зарождалось в Филадельфии. Именно там один из основателей американского государства Бенджамин Франклин был посвящен в «великие мастера» первой в стране масонской ложи. За минувшие двести лет членами тайного общества «вольных каменщиков» состояли президенты Мэдисон, Тафт, Трумэн, Эйзенхауэр, Форд, Картер. Несмотря на это, к масонству принято в США относиться внешне с иронией: филантропы, мол, увлеченные мистическими учениями, обыватели, которым льстит тщеславие оказаться среди «избранных». Но стоит только приподнять завесу мистики и филантропии, как четко начинает просматриваться политическая направленность масонского ордена.