Нам думается, что не только субъективное желание Суллы могло в данной ситуации иметь значение. Вероятно, на решение Суллы не могли не повлиять объективные изменения в структуре римского общества, распространение прав римского гражданства на италиков, активизация политической роли всадничества и пр.^{288}

Безусловно, закон о пополнении сената имел реставраторский и просенатский характер. Однако в более широком историческом контексте решение Суллы восстановить сенат и укрепить его властные полномочия может быть рассмотрено как важнейшая со времени Союзнической войны попытка государственно-политической реформы. Восстановление численности сената укрепляло его позиции и обеспечивало его политическую дееспособность. Вместе с тем сословные изменения в сенате способствовали его постепенной трансформации в некое подобие представительного органа власти, способного учитывать и отражать более широкие общественные интересы. Сулланский сенат мог выступить интегрирующим звеном римского государства, постепенно преодолевавшего полисные черты и оформлявшегося как империя.

Сулла не только пополнил и обновил сенат, но закрепил и разработал гарантии подобной практики на будущее: был принят закон об увеличении числа квесторов до 20 человек — lex Cornelia de XX quaestoribus (Tac. Ann., XI, 22, 20; CIL, I, 2, 202, 587). Закон не просто увеличивал число квесторов, но автоматически открывал отслужившим квестуру дорогу в сенат^{289}. Тацит подчеркивал, что по закону Суллы квесторы избирались для пополнения сената — supplendo senatui, «причем исходя из достоинства кандидатов или расположения участников трибутных комиций без какого-либо иного повода (безвозмездно) — tamen ex dignitate candidatorum aut facilitate tribuentium gratuito» (Tac. Ann., XI, 22, 20—24). Прежде система пополнения сената предполагала увеличение его каждые пять лет примерно на 25 человек за счет тех несенаторов, которые исполняли между цензорскими люстрациями курульные должности (ежегодно 2 консула, 2 претора и эдил). Теперь же ежегодно сенат мог пополняться примерно 20 новыми членами, исполнившими квесторскую должность.

Учитывая тот факт, что квесторы избирались наиболее демократичными трибутными комициями, можно допустить, что lex Cornelia de XX quaestoribus закреплял изменения сословного представительства в сенате: сенат пополнялся людьми в среднем 30-летнего возраста, которые несли с собой психологию римского гражданства, занимавшего среднее положение и в экономическом, и в политическом отношении.

Авторитет и политический вес сената были укреплены при Сулле дополнительными юридическими гарантиями: законом о нарушении величия римского народа — lex Cornelia de maiestate, предоставлением квесторам права высказываться по поводу обсуждаемых в сенате вопросов — ius sententiae dicendi in senatu и законом о предоставлении цензорских полномочий самому Сулле — lex de potestate censoria.

Закон о нарушении величия римского народа — lex Cornelia de maiestate — опирался на норму, принятую Законами XII таблиц (Dig., XLVIII, 4, 3), дополненную Аппулеевым 103 г. или 100 г. и Бариевым 90 г. законами, и был направлен прежде всего против римских магистратов, злоупотреблявших своим положением или плохо выполнявших свои обязанности. Цицерон вспоминал этот закон в связи с получением взятки, подстрекательством к заговору и т. п. (Cic. Ad Fam., III, 2, 2; Pro Cluent., 97, 1—7; In Pison., 50, 1—7). Позднее Тацит ссылался на традиционные положения этого закона, в соответствии с которыми наказанию подвергались те, кто наносил ущерб государству или гражданскому единству, а также те, кто плохо управлял государством (Тас. Ann., I, 72). Закон Суллы мог предполагать также норму, направленную против такого типа преступлений, как perduellio — враждебное государству действие, т. е. по существу запрещавшую практику гражданских войн^{290}. Вообще же закон позволял признать подсудным любое действие и любое лицо, неугодное официальной власти. Таким образом, с одной стороны, он выступал как дополнение к проскрипциям и отвечал субъективным целям Суллы; с другой — безусловно, укреплял политическую роль сената.

Предоставление квесторам права высказываться по поводу обсуждаемых вопросов в сенате — ius sententiae dicendi in senatu^{291} — позволяло повысить не только политическое положение будущих сенаторов во время диктатуры Суллы и в самые первые годы после нее, но и новых членов сената. Дело в том, что, по всей видимости, квестура могла предоставляться в это время людям, уже введенным в сенат, но не имевшим магистратского статуса. Такие сенаторы, «педарии», не имели права собственного голоса и должны были присоединяться к другим наиболее авторитетным членам сената. Общественное мнение ставило «педариев» ниже других сенаторов. Решение, предложенное Суллой, повышало статус новых сенаторов, а это в свою очередь придавало сенату черты более широкого представительного органа власти. Не случайно к середине I в. политическая борьба в сенате отчетливо модифицируется из конфликта сословных интересов в политический конфликт, не связанный с ними^{292}.

Принятие lex de potestate censoria некоторые исследователи толкуют как упразднение Суллой коллегии цензоров^{293}. По мнению Т. Моммзена, цензорские полномочия были отменены не вообще, но лишь в отношении сената^{294}. У нас нет оснований говорить об упразднении цензуры как таковой. Трактовать закон можно лишь в контексте приостановки действия цензоров в отношении сената и предоставления цензорских полномочий самому Сулле. Другое дело, что, являясь носителем и организатором высшей государственной власти, Сулла не произвел выборов цензоров. Таким образом, не упраздняя формально цензуру, он ликвидировал ее практически.

Не отрицая субъективного желания Суллы отстранить от власти политических оппонентов и упрочить личное положение^{295}, подчеркнем, что объективно lex de potestate censoria позволял Сулле контролировать сенат, стало быть, обеспечивать его стабильное положение в том составе, который он сам определил, и, по существу, закрепить на некоторое время его несменяемость^{296}. В литературе было высказано некритическое, на наш взгляд, мнение о том, что Сулла отменил цензуру из-за боязни новых выдвиженцев в сенат^{297}. С этим вряд ли можно согласиться, учитывая тот факт, что Сулла сам сформировал корпус возможных претендентов на высшую исполнительную власть, как минимум, на ближайшие 20 лет.

Таким образом, законы, направленные на восстановление сената, обеспечение его стабильного положения и оптимальной деятельности, указывают на то, что Сулла безусловно имел в виду реставрацию потестарной системы республики, основанной на главенствующей роли сената. С субъективной точки зрения сулланское законодательство имело элементы волюнтаризма. Однако нельзя отрицать наличия некоторого системного подхода. Отталкиваясь же от факта признания Суллой гражданских прав за «новыми гражданами», можно предположить, что он вообще более широко смотрел на проблему реставрации сенатской аристократической республики и видел в сенате силу, способную интегрировать римское гражданство в новых условиях формирующейся территориальной державы.

Не менее важное значение в процессе восстановления римской аристократической республики и стабилизации политического положения имели законы Суллы, направленные на расширение системы исполнительной власти и вместе с тем на усиление контроля над магистратурой. Сулла провел ряд законов, распыливших по существу магистратские полномочия. Такой характер имел уже рассмотренный lex Cornelia de XX quaestoribus. Кроме него был принят закон об избрании 8 преторов — lex Cornelia de praetoribus octo, действие которого подтверждал Цицерон (Cic. Pro Mil., 39, 5; In Pison., 35, 7; Ad Fam., VIII, 8, 8).