подносил гетману и собеседникам его заздравные чаши; все пили, вставая с своих мест, и произносили при этом весь длинный

царский титул; таким же порядком пили здоровье трех сыновей

государя. Соблюдая обычай тогдашней вежливости, обедавшие

хвалились <государскою милостию> и изъявляли довольство и

благодарность. День был постный. Кушанья приготовлены были из

осетрины, белуги, белорыбицы, стерлядей, карасей, щуки, пирогов, оладей и левашников с патокою.

17-го сентября был другой такой же принос кушанья и питья

с путным ключником Михаилом Лихачевым, по поводу именин

царевны Софии; но теперь день был скоромный, и стол

изобиловал всякого рода мясными кушаньями: в них играла главную

роль курица в различных приготовлениях, затем - лебедь, гусь, утка, баранина, пироги с мясом, сыром, яйцами, курники, оладьи, блины, а в конце обеда, в виде лакомства, поданы были <таз

яблочный> и пастила <трубою>. Следовало, так как и прежде, питие заздравных чаш, но теперь пили и за бояр, за гетмана и

за все верное Войско Запорожское. После стола гетман подарил

доставившему стол ключнику саблю в щегольской оправе.

61

В этот день Бруховецкий поручил своему приставу

Желябужскому бить челом боярину Салтыкову, чтоб тот донес его чело-

битие государю: <пожаловал бы меня, гетмана, великий государь, велел бы меня женить на московской ‘девице, а не женя - не

отпускать из Москвы>.

Неизвестно, внушена ли была гетману такая мысль от

московских людей, или же он сам возымел ее, сообразивши, что это

будет приятно верховной власти, что в желании малороссийского

гетмана обзавестись свойством в Москве увидят прочное

намерение пребывать непоколебимо в подданстве и в послушании

государевой воле, и тогда не станут - в Москве подозревать, что он

способен пойти по следам прежних гетманов, отступавших от

подданства царю; а о таком подозрении ему уже сообщались намеки.

Желябужский спросил гетмана: есть ли у тебя на примете

невеста? Девка или вдова тебе надобно?

Гетман отвечал: на примете1 нету у меня невесты, и на вдове

жениться у меня мысли нет. Пусть пожалует меня великий

государь - укажет мне жениться на девке, а женясь, стану я бить

челом великому государю: пусть пожалует меня вечными

вотчинами поближе к Новгороду-Северскому, чтоб там жене моей жить, и после моей смерти жене моей и детям по государевой милости

было бы прочно.

Желябужский заметил: коли твоя жена будет там жить, так

и тебе с нею мешкать придется там же; а как войску доведется

быть в собрании, где ему собираться? да и без сбору войска

много ли Козаков нужно при тебе для гетманства твоего?

Гетман отвечал: войску собираться можно в Гадяче или в ином

месте, где будет пристойно по вестям, а я к войску стану

приходить; при мне же быть можно повсягды человек с триста, и

теперь у меня таких, -что мне верны, будет человек со сто.

Пожаловал бы меня великий государь* указал прибавить ко мне

московских людей, кем бы мне от всего-уберечься. Без таких людей

мне никоими мерами нельзя быть в эти шаткие времена. Меня, гетмана, изневесть хотели, погубить, да асаул уберег: подметя тот

завод (т. е. умысел), весть мне учинил.

Еще 15-го сентября, сообразивши, чего от него особенно в

Москве хотели бы, гетман уговорил старшин и полковников, прельстивши их надеждами на большие царские милости, <ударить

челом государю всеми малороссийскими городами>. Подана была им

о том челобитная. В ответ ему поручено было составить статьи и

представить боярам. 22-го октября такие статьи были представлены

боярам к ответной палате и подписаны с обеих сторон. Гетман, от

имени своего и от имени старшин и полковников, изъявил желание, чтоб во всех малороссийских городах все денежные и неденежные

поборы с мещан и поселян давались _в царскую казну, чтоб таким’

62

образом туда шли доходы с кабаков, которые следовало завести во

всех больших и малых городах на горелку, размеры с мельниц, дань

медовая и доходы с чужеземных торговцев, чтоб воеводы, с

определенным количеством ратных людей, находились в городах: Киеве

‘ (ратных 5.000), Чернигове (L200), Переяславе (1.200, из которых

посылать в Канев 500), Нежине (1.200), Полтаве (1.200), Новго-

родъ-Северске, Кременчуге, Кодаке и Остре (по 300), с тем, однако, чтобы воеводы не судили Козаков и в имущества их не вмешивались.

Отдавая поспольство на произвол Москве, старшины старались

выгородить свое козацкое сословие, обставя его всевозможными

льготами1. После подписания договора гетман и старшины приглашены

были к царскому столу в столовой палате, и после стола

произнесена была к гетману от царского имени речь, в которой одобрялось

его поведение, восхвалялся он - за воинские доблести против ляхов

и изменников, но более всего за то, что <ударил государю челом

всеми городами, землями и со всеми хлебными и со всякими

доходами>. Гетману пожаловали золотную ферезею, украшенную

драгоценными, каменьями и жемчугом, и горлатную шапку; старшинам, полковникам и писарям дали соболей и сукон, Гетман произведен

был в бояре, а прочие пожалованы дворянским достоинством. 31-го

октября у Ивана Желябужскаго с гетманом происходил такой

разговор.

Гетман сказал: <доложить великому государю, как прикажет

мне - самому ли видеться с князем Дмитрием Алексеевичем

Долгоруковым и о сватовстве с его дочерью договориться, или через

кого обослаться? и если договор учинится и по рукам ударим, какой срок положить свадьбе и от кого из дома имать, и кто

станет выдавать, и на который двор привезть, и на свадьбе у

меня кому в каком чине быть? а я бы желал, чтобы в отцовое

место был на свадьбе у меня боярин-Петр Михайлович Салтыков.

Я о том уже бил челом ему, боярину. И в каком платье укажет

государь быть мне - в нашем ли служилом, или в московском

чиновном, а ударивши по рукам, до свадьбы к невесте с чем

посылаться? Но нашему обыкновению, до свадьбы невесте

посылают серьги, платье, чулки и башмаки. Пусть бы государь указал

свадьбе-совершиться в первой половине ноября>.

День свадьбы гетмана неизвестен. Равным образом неизвестно: сам ли гетман указал на семейство окольничего князя Дмитрия

Алексеевича Долгорукова, или же сам государь нашел подручным

женить гетмана на княжне Долгоруковой. После свадьбы гетман

бил челом государю даровать ему в потомственное владение со

всеми, доходными статьями сотню Шептаковскую, находившуюся

в Стародубском полку, на тот конец, чтоб ему, гетману, и жене

1 Собрание госуд. грам. и договоров, IV. 156-162.

63.

его, и детям, если таковых Бог даст, было всегдашнее особое

прибежище, кроме Гадяча, так как последний, бывший в то время

резиденцией Бруховецкого, был приписан к гетманской булаве и

мог всегда составлять достояние того, -кто был на гетманском

уряде. Кроме Шептаковской волости, выпросил Бруховецкий себе во

владение мельницы на Ворскле, двор в Переяславле и двор в

Москве на случай приезда в столицу. Лохвина и Ромен с воло-

стьми определялись на войсковую армату (артиллерию).

Новопроизведенные дворяне, старшины и полковники

получили по их челобитью маетности1. Другим отсутствующим

полковникам: черниговскому Многогрешному, прилуцкому Горленко, полтавскому Витязенку, миргородскому Апостоленку, стародуб-

скому Остранину и генеральному писарю Степану Гречаному, также дано дворянство и пожалованы маетности. Гетман бил

челом за войтов и мещан, которые находились тогда в Москве и

просил выдать их городам жалованные грамоты на тот конец, чтоб малороссийское поспольство, видя к себе милость государя, утвердилось в подданстве. Тогда выданы были жалованные