Поднявшись на третий этаж, Маша позвонила в соседскую дверь. После ворчливого бурчания, дверь открыла баба Нюра и, рассмотрев в Маше знакомые черты, тепло улыбнулась, пропуская гостью в квартиру.

- Девочка. Вернулась. – только и вымолвила баба Нюра.

- Здравствуйте, баб, Нюр. В какую больницу увезли бабушку?

- В городскую. Через два квартала. На кардиологическом она. А ты даже с дороги не отдохнешь? Устала ведь, небось? Рань то такая.

Машу всегда умилял деревенский говор бабы Нюры, но слушая наветы бабушки, быть всегда учтивой и понимающей, она старательно сдержала улыбку.

- Не устала, баб Нюр. Молодая еще, успею отдохнуть.

- А ты смотри, какая красавица стала. Прям иностранка. Если бы на моих глазах не выросла, не узнала бы.

- Спасибо. Вы тоже не изменились. Как были, какой я вас помню, такой и остались.

Баба Нюра кокетливо рассмеялась.

- Ты  вещи-то проноси, и езжай, на автобусе…

- Я на такси.

- Ой, прости, бабу дуру, - скрипучим смехом заразилась баба Нюра, - Я же бабка советского союза, так  вашим буржуазным привычкам не наученная. На такси то оно и быстрее будет.

Маша натянуто улыбнулась. Разговор затягивался, а ей не терпелось поскорее увидеть бабушку. Они конечно виделись несколько раз с того дня как Маша покинула Россию, но в последнее время бабушка неохотно покидала родной город, а у Лондонских родственников катастрофически не хватало времени, навестить одинокую старушку. Прошло наверно не меньше трех лет, со дня их последней встречи.

Баба Нюра поломанным карандашом нацарапала на листочке адрес больницы. Маша сердечно поблагодарила ее и вышла.

Такси она поймала без затруднений. Только успела поднять руку, как перед ней затормозила дряхленькая девятка, и улыбчивый дедуля довез пассажирку до места. Маша давно отвыкла от неприкрытой нищеты России, перемешанной с кричащей роскошью новых поколений.

Бабушка лежала в новом, только отремонтированном корпусе больницы. В просторной палате с высокими окнами. Маша вошла в палату, и сразу заметила свою старушку. Та лежала на узкой кровати, прикрывшись тонким одеялом, и бездумно смотрела в потолок. Бабушка сильно постарела за столь короткий срок. Маша подошла к ней и опустилась рядом.

- Бабуль. Привет. – Тепло поздоровалась Маша, поцеловала ее морщинистую руку.

Бабушка подняла на нее уставший взгляд и задумалась, а после, одарила внучку самой ласковой на свете улыбкой и дрожащим голосом произнесла:

- Люсенька, девочка.

У Маши на сердце похолодело. Ей не надо было читать историю болезни, чтобы понять -  у бабушки прогрессировала сенильная деменция, в простонародье – старческий маразм. И если не удастся старушку уговорить уехать в далекий Лондон, то придется Маше надолго остаться в России.

Маша погладила бабушку по щеке и упавшим голосом прошептала:

- Да бабуль, это я.

Бабушка выглядела вполне удовлетворительно, только появились глубокие морщинки на щеках и в глазах вспыхнул огонек озорной молодости, сопровождающий деменцию. Скоро бабушка не сможет даже принимать пищу без посторонней помощи. Просидев у койки до обеда, Маша приняла окончательное решение – она останется с бабушкой, до тех пока ей будет необходима помощь, или если говорить откровенно, до самой смерти.

Когда бабушка уснула, Маша вышла в коридор, и позвонила отцу.

- Да, солнышко, - с первого гудка ответил Витанский. – Как она?

- Плохо.

Тишина.

- Значит, мне все же надо ехать? – скорбным голосом констатировал отец. – Я доделаю дела и вечером прилечу.

- Нет, папуль, не настолько все плохо. У нее кратковременные потери сознания и пространственная дезориентация, но физически она полностью здорова, я просто хочу сказать… - Маша пыталась подобрать слова, понимая, что мужу сообщать новость будет намного сложнее, чем отцу. – Я останусь в России, на какое-то время. Пока буду  нужна ей.

- Нет. Это бессмысленно. Мы можем привезти ее в Лондон….

- Пап, ты же помнишь, как она относится к Лондону? Переезд может ухудшить ее состояние.

- Мы наймем ей сиделку, в России.

- Для нее только я могут стать самой лучшей сиделкой. Она вырастила меня, пока у нас были трудные времена. Посвятила мне свою жизнь. Теперь я, в минуты ее слабости просто обязана быть рядом.

Витанский тяжело вздохнул, но все же принял аргументы дочери, признав их логическими.

- А как же твоя работа?

- Я могу работать в России, не думаю, что они откажутся за их зарплаты от такого высококвалифицированного специалиста, как я. – Без лишней скромности рассмеялась Маша. – Сейчас подойду к главврачу и поговорю с ним.

- Да, родная, и спроси у него реквизиты, перечислю им деньги на лечение. Последние картины хорошо ушли, одному мне столько денег не нужно. А им нужнее, это и так понятно.

- Я позвоню. – Ответила Маша.

Второй звонок она сделала в клинику, своему начальнику. После короткого диалога, они уговорились, что Маша берет бессрочный отпуск, и при желании всегда сможет вернуться на прежнее место работы. Решив все самые легкие вопросы, Маша набралась смелости, чтобы позвонить Антону. Она набрала номер, а сама скрестила пальцы.

- Да. – Прозвучал его голос. – Ты срочно? Я на совещании.

- Я срочно.

- Извини. Подожди минутку. Я выйду. – В трубке послушались приглушенные голоса и шаги. – Что случилось? Как бабушка?

- Я остаюсь в России. – Решительно заявила Маша.

- Ты что? – не понял Антон. – Что значит остаешься? На время? Пока она не поправится?

- Нет. Я остаюсь с ней до тех пор, пока буду нужна ей.

- Мария. – Серьезно начал Антон. – Ты хоть понимаешь, какой бред сейчас говоришь? Остаться в России? Где это видано? Что за глупости лезут тебе в голову.

- Я должна быть рядом с ней.

- Ты должна быть рядом со мной! В первую очередь, я твой муж. И говорю тебе, немедленно собирайся и возвращайся домой. Я и так достаточно вытерпел от тебя, но ты будто нарочно пытаешься испытать все мое терпение.

В голосе Антона звучали недовольные нотки, но Маша понимала, что если он любит ее, то дождется и после простит. А если решит разойтись, значит, такова была его любовь.

- Мария.

Маша молчала.

- Маш. Ты слышишь меня. Я говорю тебе, немедленно возвращайся.

- Нет. – Сухо ответила Маша. – Прости.

Она отключила связь и убрала телефон в сумку. Часто в их жизни случались вещи, которые Антон принимал с открытой улыбкой и всепрощением. Значит, ничего с ним не случится. Он как всегда поймет ее и простит. Просто ему нужно время свыкнуться с этой новостью.

На следующий день, Маша уже начала оформляться на работу в больницу. Конечно, главный врач был крайне удивлен, заполучив в хирургическое отделение лучшего специалиста из Лондона за символическую зарплату и с темными перспективами на карьерный рост. К тому же, через день, на счет онкологического отделения капнула круглая сумма евро, перечисленная анонимным благодетелем.

У Маши начались трудовые будни. С раннего утра она пешком приходила на работу, и первым делом шла навещать бабушку. Затем переодевалась в белый халат и шла на обход по палатам. Привыкшая работать с обеспеченными и благополучными людьми, первое время Маша вздрагивала и едва сдерживалась, при виде изнаночной стороны жизни родного города. Очень часто с травмами поступали люди из неблагополучных семей, пьющие и не представительного вида. Но с каждым днем, Маша все больше привыкала и теперь даже самые тяжелые травмы и ужасно запущенные люди, не казались ей чем-то запредельным.

Через неделю бабушку выписали домой, но Маша по просьбе главного врача, осталась в больнице, договорившись, что ей позволят изредка приводить бабушку на необходимые процедуры.

Шла вторая неделя работы в больнице, когда вечером, перед самым уходом, в ординаторскую вбежала медсестра и протянула Маше медицинскую карту. Маша сидела на диване.

- На осмотр. – слишком живо, сообщила Лиля.

- Лиль, а что никого больше нет? – устало спросила Маша. - Егор сегодня дежурит, пусть он осмотрит.