настоящему счастливых глаз…
Все чаще мне кажется, что такие глаза
бывают только у моделей на рекламных
плакатах…
72
…Ритм становится все более настойчи-
вым, и я уже не могу ему не
повиноваться…
I like a big car’s, because I’ m a big star!....
Мне неважно, о чем поет солист… Мне не-
важно ничего в этот момент…
Две девушки с двух сторон от меня изви-
ваются в ритме этой музыки…. Одна все
ближе…я уже ощущаю ее кожей…
Здесь никого не волнует, кто ты – мы все
часть единого целого… Толпа подростков
под сотней разноцветных огней…
Растворяюсь в этой музыке, откинув назад
голову и просто двигаясь… тело само со-
вершает какие-то движения, и единствен-
но, чего я сейчас хочу –не останавливать-
ся… Мне неважно, как я выгляжу в этот
момент… Меня не волнует и то, что рань-
ше я изучал строго классические танцы…
73
Мертвая музыка, исключительно по прави-
лам двигайся, будь хорошим мальчиком…
Перестань быть собой.
Это называется «хорошим воспитанием».
Пусть лучше у меня не будет никакого
воспитания вообще – я не хочу становить-
ся штампованным «хорошим мальчиком»,
лучшим выпускником школы, потом таким
же – престижного ВУЗа…
Отец недоволен происходящими со мной
переменами. Он ждет подчинения. Я же
отказываюсь подчиняться.
Я просто хочу быть собой. Разве я хочу
слишком многого?
… Через десять лет один взгляд на эти
строчки будет причинять нестерпимую
боль. Но это потом…
А сейчас…сейчас есть только музыка, за-
вораживающий ритм, размеренные движе-
74
ния, девушки, покачивающиеся со мной в
такт…
И я чувствую себя…свободным.
***
…В детстве я очень хотел собаку. И то,
что я помню отчетливо – мне очень долго
не разрешали ее завести. Кстати, именно
из-за этого я и перестал верить в доброго
Боженьку, живущего где-то там на Небе-
сах и внимательно слушающего просьбы
хороших детишек…
…Это было за пару дней до начала Ново-
годних каникул. Мой заклятый друг и веч-
ный соперник Миша Козлов – скрипач, от-
личник, гордость школы,- принес в класс
щенка.
Мише было дозволено все – потому что
его мама регулярно таскала подношения
75
нашей классной руководительнице, но я,
наивный, тогда еще этого не понимал.
Это была самая обычная такса – может
быть, даже не слишком породистая… Но
мне было все равно. Это была самая на-
стоящая, живая собака. Разве что-то еще
нужно для счастья в наивные девять лет?
Я был тогда –пока еще был!- хорошим
мальчиком. Прилежно учился. Удивитель-
но, но у меня не было ни одной четверки –
такой идеальный мальчик-зайчик, круглый
отличник. В аккуратно выглаженной руба-
шечке и строгих черных брючках.
Как же я ненавидел эти гребаные
брючки… Меня ожидала хорошая порка
дома, если бы я осмелился их порвать…
Мне хотелось сжечь их в костре на заднем
дворе школы –что я и сделал по оконча-
нии третьего класса…
76
Так вот, вернемся к нашим баранам.
Точнее, Козлову. Он со своим щенком на
первой же перемене был окружен толпой
почитателей, лучшим из которых – наибо-
лее
подобострастным,-разрешалось
погладить висячее ушко сонного жмурив-
шегося щенка.
Миша в один момент вознесся до небыва-
лых высот.
Стоит упомянуть, что вокруг него столпи-
лись все – кроме меня. Уже тогда я был
до одури гордым мальчишкой – в жизни
бы не стал пресмыкаться и унижаться
перед Козловым, даже если бы он принес
в класс целую корзину щенков разных по-
род.
А вот моя не дорогая и с того памятного
дня уже далеко нелюбимая классная дама
- Зинаида Сергеевна, - решила по-друго-
му. Ей не нравилось, когда кто-то «отры-
вался от коллектива».
77
-Тарас, ну не дичись, -потрепала меня по
волосам пухлая старческая ладошка , пах-
нущая тальком и духами. – Поиграй с ре-
бятами.
-Я учу урок,-демонстративно распахнув
учебник, буркнул Тарас.
-До урока еще десять минут,- ладошка
стала тяжелой и давящей. – Поиграй с ре-
бятами, Тарас.
Что мне оставалось? А что оставалось
Понтию Пилату?
С ненавистью глядя в спину учительнице,
я побрел к толпе почитателей Козлова и
его щенка.
-О, Тарас!- вроде бы даже обрадовался
мне Мишка. – Хочешь подержать
Рикардо?
Вот на последнем слове меня просто за-
морозило. Я бы стерпел все. Но не мог
стерпеть, что какой-то Козлов назвал свою
78
собаку моим любимым (на тот момент!)
именем.
Именем, которым я сам хотел назвать
свою собаку (когда она бы у меня появи-
лась.)
-Да нет, спасибо,-моя улыбка в тот мо-
мент казалась приколоченной к губам. –
Мало ли, вдруг у него лишай… Мне мама
не разрешает гладить незнакомых собак.
Толпа почитателей неожиданно поредела.
Лишаем пугали не только меня.
Козлов неожиданно покраснел и заморгал,
как разбуженный совенок. По его пухлым
щекам покатились крупные горошины
слез.
Я внутренне улыбался. Мне стало чуть-
чуть легче.
-Зинаида-а-а-а Сергеевна-а-а!- маленьким
бизоном взревел Козлов. – Он мою собаку
лишайной назвал!
79
Дальше события разворачивались с поис-
тине космической скоростью. Мне даже на
минуту показалось, что я сплю.
Вместо того, чтобы отправить Козлова с
его вшивой собакой домой, Зинаида Сер-
геевна решила наказать Тараса! И мало
того, что наказать –меня заставили при-
людно… извиняться…перед Козловым.
Я смутно помню, что произошло дальше.
Кажется, я что-то орал в свою защиту. Го-
ворил, что никому, -кроме Козлова!,-не
позволено приносить в класс собак. Вспо-
мнил мамины слова о том, что у нее ал-
лергия на собачью шерсть, а стало быть -
может быть и у меня! И я умру от отека
легких – разве так можно поступать с жи-
вым человеком?
Меня никто не слушал. Я понял это в тот
же миг, когда мне, раскрасневшемуся от
80
крика, влепили несильную, но до черта
обидную пощечину.
-Извинись перед Мишей, Тарас. И если у
твоих родителей нет денег, чтобы ку-
пить тебе щенка, не нужно завидовать
тем, кто это сделать может! –веский
довод, как ей казалось.
Тарас не был бы Тарасом, если бы сде-
лал то, что от него ждут.
Я кинулся к своей парте, схватил порт-
фель и был таков. На бегу я вытирал сле-
зы – они сами текли, и унять их у меня по-
чему-то не получалось.
Было больно, противно… да я тогда был
еще слишком мал, чтобы понять, как же
сильно меня унизили – и унизили ни за
что.
Дома я кинулся в свою комнату и уткнулся
носом в бок старого Васьки - толстого си-
амского кота, которого мне подарили на
81
пятый день рождения. Васька сочувствен-
но урчал и слизывал катившиеся по моим
щекам слезы.
Так я рыдал до тех пор, пока в комнату не
вошла расстроенная чем-то мама.
-Ты зачем из школы убежал?- тихо спро-
сила она. Икая и поминутно вытирая соп-
ли, я вкратце рассказал ей о случившем-
ся. Мама окаменела. Ничего не сказала,
погладила меня по спине и ушла из дома.
Потом я узнал, что она ходила в школу, но
чем закончилась ее беседа с Зинаидой
Сергеевной – я не имею понятия.
…Вечером того дня я лежал в темноте,
смотрел на елку, тихо мигавшую огонька-