— Ну да, а что?

— Ты рано ушел в тот день?

— Да, босс сказал, что все о’кей! — протянул он. — Мы с ребятами ездили на фестиваль в Топангу…

— Ты подписал бумаги, включил температурный датчик, все как положено. А в рефрижератор пленку не положил, так ведь? Влажность и жара просто прикончили товар. Как ты думаешь, почему рулоны доставляют сюда в контейнерах с сухим льдом? И зачем температурный датчик? Правильно, чтобы покупатель знал, что температурный режим был соблюден в точности. А теперь неделя работы псу под хвост.

— Вот черт!

— Знаешь, что могло случиться, если бы Марти не обнаружил этот дефект? Мы бы построили шесть самолетов с неисправными хвостами. А теперь, внимание, вопрос: что происходит с самолетом, когда у него в полете отваливается хвост?

— Твою мать, а! Твою мать!

— Но этого ведь больше не повторится, правда? — Зазвонил мой мобильный.

— Ты что, боссу не расскажешь? — Кевин явно растерялся.

— Нет. Иначе он тебя уволит. Но думаю, ты не забудешь об этом происшествии до конца своих дней.

На глаза парня навернулись слезы.

Я отвернулся, чтобы ответить на звонок. Это была Зои.

— Хэнк Бодин хочет тебя видеть.

Бодин, глава департамента коммерческих авиаперевозок, не был моим начальником. Он был… боссом босса моего босса.

— Но… У меня даже галстука нет!

— Есть, — возразила она. — В нижнем ящике стола. Рядом с пачками китайской лапши. Так что давай не тормози.

Хэнка Бодина я видел много раз, но никогда еще не был в его кабинете — на последнем этаже небоскреба «Хаммонд тауэр» в деловом центре Лос-Анджелеса. Обычно я встречал его, когда он наведывался в наш офис в Эль-Сегундо.

Я прождал под дверью добрых двадцать минут. Наконец секретарша провела меня в кабинет, точнее, в просторный зал, весь в хроме и стекле. Босс не встал, чтобы пожать мне руку. Он неподвижно сидел в черном кожаном кресле с высокой спинкой.

Бодину было под шестьдесят. Седые волосы, глубоко посаженные глаза под густыми черными бровями, массивная квадратная челюсть. Увидев Бодина мельком, вы могли бы назвать его импозантным мужчиной. Проведите в его обществе больше двух минут, и вы скажете — настоящий бульдог.

Я присел на низкий стул у его стола, а Бодин откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.

— Что за задержка на производстве?

— Неполадки с креплением обшивки киля, — сказал я. — Все уже под контролем.

Так вот зачем он меня вызвал! Я приготовился отвечать на кучу вопросов, но он только кивнул.

— О’кей. Собирай чемоданы. Полетишь в Канаду.

В ежегодную поездку в один из самых роскошных рыбацких коттеджей Британской Колумбии отправлялись исключительно наши шишки — дюжина топ-менеджеров «Хаммонда».

— Не забудь взять соответствующую одежду и прочие вещи для активного отдыха. Только не говори, что ты домосед.

— Нет, но… Почему я?

— Господи Иисусе! Приятель, ты что, не знаешь о крушении «евроспейшла»?

— Знаю. А что такое?

— Посреди демонстрации пилот был вынужден совершить аварийную посадку. Внутренний закрылок оторвался и упал на взлетную полосу, прямо у ног господина Дипака Гупты, генерального директора «Эр Индия». Он чудом остался жив.

— Вот как. — Я об этом не знал.

— Господин Гупта не долго думая достал мобильник, позвонил Майку и сказал, что аннулирует свой заказ на тридцать четыре Е-336 у «Евроспейшл». И что хочет с ним встретиться сразу после авиасалона.

— Сделка на восемь миллиардов долларов, — кивнул я.

— Именно. И я сказал Майку, чтобы он не думал покидать Мумбай, пока Гупта не подпишет протокол о намерениях. Даже если у Майка карри будет лезть из ушей.

— Ясно.

Бодин ткнул в мою сторону своим большим мясистым пальцем.

— Вот что я тебе скажу. В Бурже рухнул не только этот Е-336. Рухнула вся программа «Евроспейшл». А «Эр Индия» — это только первая ласточка.

— Ясно. А Канада тут при чем?

— Шерил хочет, чтобы там был кто-нибудь, кто хорошо знает «Скай-Крузер».

Шерил Тобин — наш новый генеральный директор. Ее назначили четыре месяца назад, после того как легендарный Джеймс Роулингс внезапно скончался во время игры в гольф. Бодин, думаю, был ошеломлен не меньше прочих, когда совет директоров проголосовал за то, чтобы нанять мало что человека со стороны, так еще и женщину. Все думали, что следующим генеральным будет сам Хэнк Бодин…

— Есть много других, кто знает его так же хорошо.

По правде говоря, я знал об этом самолете больше, чем кто-либо в компании. Но я не был в числе руководства. Так, мелкая сошка.

Наклонившись вперед, Бодин так и сверлил меня глазами:

— Ты прав. Но Шерил хочет, чтобы полетел именно ты. Как думаешь, почему?

— Я с Шерил Тобин даже ни разу не говорил, — ответил я.

— Так или иначе, тебя просят поехать. Это не обсуждается.

— Тогда польщен. — Длинный уик-энд в компании надутых топ-менеджеров? Рвать зубы без заморозки и то приятнее.

Хэнк встал:

— Пойдем. Я опаздываю на совещание.

Бодин вышел из кабинета походкой бывшего тяжелоатлета, я замедлил шаг, чтобы держаться рядом.

— И последнее, — сказал он. — Прежде чем окажемся в Канаде, я хочу, чтобы ты выяснил причины парижского крушения. У Майка должны быть на руках все козыри, чтобы утопить «Евроспейшл» и продать как можно больше наших лайнеров.

— Хэнк, я что-то сомневаюсь, что смогу позвонить в «Евроспейшл» и спросить, что там у них стряслось.

— Ты всегда плюешь на субординацию?

— Только с теми, на кого хочу произвести впечатление.

Он засмеялся:

— А ты малый не промах. Мне такие нравятся.

Мы остановились у дверей конференц-зала. Я бросил взгляд внутрь. За огромным овальным столом сидели человек десять-двенадцать. Единственной женщиной была Шерил Тобин, блондинка лет пятидесяти в строгом бледно-лиловом пиджаке с белыми лацканами.

Бодин смотрел на меня. Его глаза превратились в щелочки.

— Скажу честно. Я бы не выбрал тебя вместо Майка. Но Шерил хочет задать тебе кое-какие вопросы об Н-880. Я просто хочу быть уверен, что ты дашь ей правильные ответы.

Я кивнул. Правильные ответы. Что, черт возьми, он имеет в виду?

— Ты ведь не доставишь мне никаких хлопот в Канаде?

— Конечно, нет.

— Отлично. — Он положил мне руку на плечо. — Помни свое место, не лезь на рожон, и все будет хорошо.

Оставалось собрать вещи. Я не часто ездил в командировки, но моя собака Герти сразу поняла, что означает этот черный чемодан. Она положила морду на лапы и посмотрела на меня грустным, испуганным взглядом.

Когда год назад мы расстались с Эли, первое, что я сделал, — завел собаку. Пошел в приют для животных и взял себе золотистого ретривера. Уж не знаю почему, собаку назвал Гертрудой. Сокращенно Герти. Она сразу же ко мне привязалась и не отпускала от себя ни на шаг. И в туалет бы со мной ходила, если бы я не закрывал дверь. Герти была приставучей, но все же не так, как девчонки, с которыми я встречался после Элисон Хиллман.

Думаю, мало кто понимает, насколько собаки лучше женщин. Герти никогда не сердилась, если я поздно возвращался с работы. Она безропотно ела день за днем одну и ту же еду. И никогда не спрашивала, «не полнит ли ее это платье».

Я не знал, что мне брать с собой. Вещи для активного отдыха, сказал Хэнк. Я взял джинсы, старую куртку, ботинки. Потом посмотрел сайт коттеджа, убедился в том, что дом действительно роскошный, и кинул в чемодан защитного цвета брюки и свои лучшие ботинки, так, на всякий случай. Для полета на корпоративном самолете я надел блейзер и галстук.

А куда деть Герти на те четыре дня, что меня не будет дома? Я начал названивать своим друзьям, но они все, зная Герти, отказались. Я посмотрел на часы. Ровно через два часа я должен быть в аэропорту. Как раз хватает времени, чтобы приехать в офис, скачать файлы с информацией об Н-880 и узнать, что стало причиной крушения «евроспейшла» в Париже.