Дмитрий быстро оделся, замешкался только, когда завязывал галстук, потому что сначала не мог решить, надевать ли его вообще, а потом спросонья не мог понять, какой именно надевать. В голове при этом прокручивались все возможные непредвиденные ситуации: от исчезновения секретных документов до эпидемии неизвестного вируса среди сотрудников. От всех этих вариантов на душе становилось только тревожнее.

Когда он подходил к двери конференц-зала, тревога почти достигла апогея, — издалека были слышны приглушенные голоса, причем некоторые из них явно принадлежали индусам. Дима зашел в зал и сначала растерялся, — там были почти все сотрудники, некоторые сидели на стульях, другие стояли у стен и перешептывались. Григорий Алексеевич — как обычно, в идеально отглаженном костюме — разговаривал с двумя индусами в полицейской форме, которая, однако, особой солидности им не придавала. На столе лежало что-то, накрытое простыней. Дмитрий решил было, что это мешок или свернутое одеяло, но тут увидел торчащую из-под простыни маленькую ножку в чулке, с пальчиками, похожими на карамельки. На полу валялась женская туфля. Диме показалось, что он уже видел такую же коричневую замшевую лодочку, но он никак не мог понять, где именно. И тут его осенило, но в это же самое мгновение вся накопившаяся тревога добралась до сердца и там взорвалась оглушительной вспышкой, ударив изнутри в глаза и уши. Туфлю эту Дима наблюдал вчера во время собрания, она покачивалась на ноге Ларисы, когда та отчитывала делопроизводителей. Теперь туфля валялась на полу, потом ее подобрала рука индийского полицейского и сунула в пластиковый пакет. Сама Лариса, видимо, и была укрыта простыней. Кто-то тихо взял Диму за локоть, и он чуть не подпрыгнул от испуга. Это оказалась Даша.

— Дело плохо, — тихо, одними губами сказала она. — Лариса умерла. Похоже на отравление. Здесь был наш доктор, потом вызвали этих, как полагается, — она кивнула на полицейских.

«Какой ужас», — промелькнуло в голове у Дмитрия. Лариса была его непосредственной начальницей, и нельзя сказать, чтобы у них были чудесные отношения. Лариса имела привычку выражать свое недовольство подчиненными громко и при всех, а Дмитрий весьма болезненно реагировал на любые замечания.

— А когда узнали? — спросил он.

— Да пару часов назад, — ответила мрачная Даша. — Ее Степан нашел, охранник наш. Здоровенный детина такой, а говорят, в обморок грохнулся.

— Это от жары, — вполголоса произнес Дмитрий. Ему показалось, что во рту стало ужасно сухо, а губы вообще как будто были сделаны из той же замши, что и ларисины туфли.

— А сейчас индюки, пардон, полицейские инспекторы Республики Индия, проводят допрос свидетелей, — продолжила Даша. — Можешь себе представить это шоу. Они с собой переводчика притащили, но от него толку тоже мало. Короче, в театр ходить не надо, — у нас сегодня ночью собственный цирк.

— Не надо, — тихо повторил Дима. — А тебя уже допрашивали?

— Я следующая, — сообщила Даша. — Пока там Мила. Уже минут сорок. У нее чуть истерика не случилась, представляешь. Я даже не знала, что она с Ларисой так дружила, они же вроде на днях поскандалили.

Дмитрий перевел взгляд в противоположный угол комнаты и увидел Сергея с Галей. Молодая супруга выглядела сильно заплаканной, то и дело прижималась к мужу и вздрагивала, косясь на полицейских. В это время один из индусов принялся щедро посыпать все вокруг черным порошком, а двое медиков, судя по белым комбинезонам и смешным голубым панамкам, упаковали Ларису в мешок с «молнией» и унесли на носилках. На стуле рядом с Сергеем сидела еще одна незнакомая молодая девушка в ярко-голубой футболке.

— А это кто? — кивнул на нее Дима.

— Это Настя, ларисина то ли племянница, то ли свояченица, короче, какая-то родственница, — объяснила Даша. — Ты что, не видел ее еще? Так она уже недели три у Ларисы гостит.

Но дискуссии о ларисиной родственнице не суждено было продолжиться, так как в конференц-зал вошел еще один человек в форме и, не отрывая взгляда от бумажки, произнес абракадабру из странных звуков, в которых Даша, однако, угадала свои фамилию и имя. Она отправилась в соседний кабинет на так называемый предварительный допрос. Настоящий, как объяснил всем Григорий Алексеевич, должен был состояться завтра в полицейском участке.

Дмитрий присел на краешек стула и задумался. История выходила очень пугающая и очень запутанная. Конечно, еще неизвестно, было ли это на самом деле отравление, как сказала Даша. Но если так, то получалось, что почти у всех сотрудников канцелярии, да и не только канцелярии, был повод не то чтобы сильно желать ларисиной смерти, но по меньшей мере сильно ее недолюбливать. Диме вдруг стало ужасно страшно, что кто-то из них может угодить в местную тюрьму. Речь, конечно, не шла о дипломатах, у них был иммунитет. Но все димины друзья были либо референтами, либо работали в техническом составе, и пожелать кому-то из них столкнуться с индийским правосудием было равнозначным покупке билета прямиком в преисподнюю. Что произошло потом, Дима не смог бы объяснить, и когда вся история закончилась. Что-то подобное, видимо, приключилось в свое время с Жанной д’Арк. Он вдруг почувствовал, что именно на нем лежит ответственность за целый мир, а в данный момент его мир сконцентрировался в этой комнате. Дмитрий решил взяться за собственное расследование. Это был его час!

Начинать надо было с начала. Утром Дмитрий отправился поговорить со Степаном, благо, жили они в одном корпусе.

Степа долго не открывал, потом дверь наконец приоткрылась, и в щель высунулся степин нос, похожий на воронежскую картошку.

— А, это ты, — пробасил он. — Проходи.

— Извини, что я так рано, Степан, — начал Дима.

— Да ладно, я все равно не спал почти после этого всего…

Тянуть за язык Степу никогда не требовалось, и за следующие полчаса Дмитрий узнал про «все это» в мельчайших подробностях. И как Степан пошел в конференц-зал, и как увидел Ларису. Он еще удивился, с чего это она взобралась на стол. Хотя эти женщины… Он решил, что у нее просто разболелась голова и она решила прилечь, ведь она жаловалась в последнее время на мигрень и глотала какие-то таблетки. Потом он пытался ее разбудить, но было уже поздно. А когда Степа окончательно это понял, доктора надо было вызывать ему самому.

— Да не то чтобы я испугался, ты же понимаешь…

— Конечно, Степан, — быстро успокоил его Дмитрий.

— Нет, чтобы ты не подумал, а то решишь, что я испугался мертвой бабы!

Степан быстро побледнел, и Дима поспешил сменить тему:

— Степ, а ты, пока в зал поднимался, никого не видел?

— Да я в тот вечер всех видел, вы же на собрании сидели, потом все шастали куда-то, я еще удивился, думал: собрание же закончилось, почему тогда свет горит? Я и пошел смотреть.

И Степан опять с упоением рассказал о своем трагическом походе в конференц-зал, распаляясь все больше.

— А что там у нее было с головой, Степ? — перебил его Дмитрий.

— Да то ли голова у нее болела, то ли зрение падало. Она Дашке жаловалась, а та к аптекарю своему бегала.

Дима вышел в коридор, достал из кармана блокнот, записал все подробности про головную боль и прочие недомогания Ларисы, а потом добавил: «Пункт 1. Аптекарь Саджив». Затем зашел к себе, наскоро переоделся, взял с собой блокнот и телефон и выбежал в липкую духоту.

Не успел он пройти и двухсот метров в сторону аптеки, как вдруг на другой стороне улицы заметил Дашу. Он тут же окликнул ее, но она даже не обернулась. Еще раз кричать было неловко, и Дима решил ее догнать. Оказалось, что сделать это непросто: ноги у Даши были длинные и натренированные, да к тому же она то и дело ныряла в незнакомые узкие улочки, пока не юркнула в лавку Сунила, где можно было найти что угодно. Дима ждал у входа, спрятавшись за деревом, до тех пор, пока Даша не отправилась в обратный путь, после чего сам зашел в маленькое помещение, насквозь пропахшее благовониями. При помощи комплиментов в адрес индийского народа и пятидолларовой купюры Диме без особых усилий удалось узнать, что Даша приобрела у Сунила крысиный яд. Более того, веселый Сунил радостно сообщил, что мадам была его постоянным клиентом, и добрых полчаса нахваливал свой яд на все лады.