— Учти, ты играешь с огнем! Я не допущу, чтоб меня водили за нос!

— У тебя болезненное воображение, — ответила Рафаэла, заметно присмирев.

Когда же Бердинацци сказал ей о признании Фаусту и о том, что был бы рад такому союзу, она изобразила смущение:

— Дядя, мне надо не о женихах думать, а о том, как заслужить ваше уважение. Я должна много работать, чтобы стать вашей надежной помощницей.

Жеремиас растрогался, но все же спросил, нравится ли ей хоть немного Фаусту.

— Я присмотрюсь к нему, — скромно поджав губы, промолвила Рафаэла.

За день до своего внезапного увольнения Олегариу просматривал поступившую корреспонденцию, и его внимание привлек отчет сыскного агентства. Это был ответ на давний запрос Жеремиаса, разыскивавшего свою племянницу Мариету.

В письме говорилось, что дочь Джакомо Бердинацци, спасшаяся во время автокатастрофы, в больнице получила другое имя — Луана и под этим именем, вероятно, проживает до сих пор.

Олегариу разволновался. Чутье подсказывало ему, что с помощью полученной информации можно будет уличить самозванку во лжи. Надо будет ее невзначай окликнуть ее Луаной и посмотреть, как она отреагирует. А уж потом показать письмо Жеремиасу.

Но осуществить свой план Олегариу не успел, так как сам оказался в опале и был изгнан Жеремиасом. Письмо же осталось при нем, и он навел дополнительные справки о той больнице, в которой лечилась дочка Джакомо.

Теперь надо было лишь поехать туда, отыскать врачей, которые могли бы сказать, как выглядела настоящая Мариета, и, возможно, почерпнуть какие-то другие сведения.

Олегариу уже купил билет до штата Парана, но тут бывшие коллеги донесли ему, что Фаусту, увивается за Мариетой, а Жеремиас этому явно способствует.

«Хорошо, что я не показал им то письмо! — подумал Олегариу. — Фаусту, похоже, все равно, фальшивая Мариета или подлинная. Возможно первый вариант для него даже предпочтительнее: в этом случае аферистку можно склонить к замужеству с помощью шантажа.»

Размышляя таким образом, Олегариу припомнил, что примерно за месяц до появление Мариеты Фаусту вдруг с поразительной настойчивостью стал убеждать хозяина прекратить поиски племянницы, считая их безнадежными. Действовал он конечно же из корыстных побуждений, но Олегариу полагал, что адвокат печется лишь о той доле наследства, которая перепала бы ему от Жеремиаса, так же как и прочим служащим.

Теперь же Олегариу пришло на ум, сто Фаусту уже тогда замахивался на все состояние патрона и попросту готовил почву для своей сообщницы, которая затем представилась Мариетой.

От этой мысли Олегариу бросило в жар. Подумать так дурно о человеке, не имея против него никаких улик?! Это похоже на плод больного воображения. Нет ничего зазорного в том, что Фаусту вознамерился женится на богатой наследнице, к тому же молодой и красивой. Она тоже вполне могла влюбится в Фаусту. И это отнюдь не значит, что они изначально были сообщниками. Странно только, почему Фаусту — опытный юрист — так рассердился, когда Олегариу сказал, что подлинную метрику эта девица могла украсть у подлинной же Мариеты. Почему не стал проверять ее дополнительно? Не поехал в тот город, где она жила в последнее время, не нашел свидетелей, которые подтвердили, что это особа действительно Мариета Бердинаци. Или, наоборот, опровергли…

Совсем запутавшись в своих сомнениях, Олегариу решил переговорить с Фаусту и посмотреть, какой будет его реакция.

Встретившись с адвокатом на кофейной плантации, Олегариу показал ему последний отчет сыскного агентства. Прочитав его, Фаусту переменился в лице. Олегариу, внимательно наблюдавший за адвокатом, увидел в его глазах гнев, смешанный со страхом.

— Почему ты не отдал мне это раньше? — переведя дух, спросил Фаусту.

— Потому что не успел: меня в тот момент выгнали. Зато я раздобыл еще кое-какие сведения и теперь поеду искать Луану, а не Мариету! — с вызовом ответил Олегариу, желая окончательно убедиться в том, что Фаусту сам организовал эти мистификацию.

Теперь все зависело от того, как поведет себя Фаусту. Олегариу был почти уверен в том, что адвокат попробует усыпить его бдительность, а сам тем временем заставит «племянницу» исчезнуть.

Однако такое предположение оказалось не только ошибочным, но и смертельно опасным для Олегариу: Фаусту не стал с ним церемонится, а попросту выстрелил в него как в нежелательного свидетеля.

Затем, для верности, выстрелил еще раз и оттащил труп подальше в кусты, намереваясь закапать его ночью. Письмо положил себе в карман. И лишь после этого направился к дому Бердинацци, где его ждали к ужину.

Жеремиас с некоторых пор относился к Фаусту почти по-родственному, Рафаэла присмирела и безропотно исполняла отведенную ей роль. Так что дело неуклонно двигалось к свадьбе.

Теперь оставалось только получить от Жеремиаса завещание в качестве приданого для племянницы.

— Я слышал, Олегариу уехал в Соединенные Штаты к сыну, — будто бы между прочим сообщил за ужином Фаусту.

— Что ж, я рад за них обоих, — сказал Бердинацци. — Отавинью в этом году заканчивает университет. Возможно, он устроится в Штатах и Олегариу поселится там вместе с ним.

Ужин прошел по-семейному спокойно. А затем Фаусту, взяв необходимые инструменты, отправился на кофейную плантацию, чтобы скрыть следы преступления.

Однако там ему довелось испытать неописуемый ужас, так как трупа на месте не оказалось!

Испугавшись возможной засады, Фаусту стремглав побежал прочь и остаток ночи провел без сна.

Утром он шел на службу, не сомневаясь, что увидит там полицейских, расследующих убийство Олегариу, но его опасения не оправдались. Примерно к середине дня Фаусту понял, что труп Олегариу так и не был найден. «Значит, я только ранил его, и этот негодяй смог отползти в сторону!» — ужаснулся он.

Боясь, что Олегариу до сих пор жив и его в любой момент может кто-то найти, Фаусту вновь помчался на плантацию.

Однако Олегариу как в воду канул.

Прежде чем нагрянуть к дяде Жеремиасу, Маркус подробно расспросил о нем владельца бензоколонки и хозяина таверны. Оба подтвердили, что Бердинацци богат и не имеет семьи. Но так же и о племянницы, которая совсем недавно объявилась у него.

— Сеньор Жеремиас уже собирался составить завещание в пользу своих служащих, — пояснил хозяин таверны, — но тут как раз и возникла невесть откуда эта Мариета. Сеньор Олегариу, работавший у Бердинацци управляющим, считает ее обыкновенной авантюристкой. Правда, за это его патрон и уволил.

— А вы не скажите, где живет этот Олегариу? — заинтересовался Маркус. — Мне хотелось бы с ним поговорить.

Ему любезно объяснили, как проехать к дому Олегариу, но Маркус отложил этот визит на более позднее время. А для начала он остановился в отеле и стал соображать, чьей дочерью может быть эта Мариета Бердинацци. Он знал, что семья Джакомо Бердинацци погибла в автокатастрофе. Стало быть, это дочка Бруну Бердинацци? В Италии у него родился ребенок, но, кажется, это был сын, а не дочь. «Надо подробнее расспросить отца, — решил Маркус. — А пока придется действовать на свой страх и риск.»

Ближе к вечеру он появился в доме Жеремиаса, представившись начинающим скотопромышленником по имени Маркус Резенде Бернарду.

— Чем могу служить? — с некоторым недоумением спросил Жеремиас.

Маркус изложил свою легенду:

— Меня интересуют молочные породы скота. Я прочитал о вас в газете и понял, что производить выгоднее, нежели мясо.

— Простите, но вы сделали ошибочный вывод, — вежливо поправил его Жеремиас.

— Однако, вы насколько мне известно, работаете себе не в убыток, — заговорщицки усмехнулся Маркус.

— Да, это так, — подтвердил Бердинацци. — Но в этом деле есть свои, очень существенные особенности, о которых вы, вероятно, по молодости даже не подозреваете.

— Я догадывался об их существовании, потому и приехал сюда. Хотел услышать от вас, стоит ли мне вообще ввязываться в этот бизнес.

Такое простодушие не могло не подкупить Жеремиаса. Снисходительно улыбнувшись, он пригласил Маркуса в свой кабинет: