не могли не усилить его стремления: поближе познакомить¬ ся с прихотливыми особенностями этой натуры, что, есте¬ ственно, привело к пристальному и пытливому наблюдению за ней. В результате этого постоянно оказываемого ей вни¬ мания поведение Сесилии стало почти неприметным обра¬ зом меняться: оно становилось все менее и менее каприз¬ ным и все более и более обворожительным, а Лайонел в си¬ лу какай-то странной забывчивости вскоре упустил из виду свою главную цель и, как ни странно, перестав отмечать перемены в настроениях кузины, даже не испытал разоча¬ рования. В вихре светских удовольствий, когда внимание рассеи¬ вается из-за многочисленных встреч и развлечений, для того чтобы между молодыми людьми могла возникнуть из¬ вестная близость, потребовался бы, вероятно, не один ме¬ сяц, более того--она вообще могла бы. не возникнуть. В таком же городе, как Бостон, который уже покинули почти все знакомые Сесилии, а те, кто еще оставался в нем, жили замкнуто и не интересовались ничем, кроме самих себя, сближение Сесилии и Лайонела явилось естествен¬ ным результатом вполне очевидных причин. Словом, в те¬ чение этих двух знаменательных недель, богатых такими событиями, значение которых не укладывается в рамки истории одной семьи, между молодыми людьми зародилась симпатия и возникло взаимное расположение, а быть мо¬ жет, и более глубокий интерес друг к другу. Если зима 1774/75 года была на редкость мягкой, то весна в такой же мере была запоздалой и холодной. Впрочем, как нередко бывает в нашем изменчивом клима¬ те, в марте и в апреле холодные дни сменялись порой та¬ кими теплыми и солнечными, что казалось — лето уже близко, но затем студеный восточный ветер приносил ле¬ дяные дожди и гасил всякую надежду на смягчение пого¬ ды. Таких ненастных, дождливых дней в середине апреля выпало немало, и Лайонел волей-неволей вынужден был не выходить из дому. Как-то вечером, когда косой дождь хлестал в окна, Лайонел покинул гостиную миссис Лечмир, чтобы закон¬ чить начатое им еще до обеда письмо своему управляю¬ щему в Англии. Войдя к себе в комнату, которую он оста¬ вил пустой и которую, естественно, рассчитывал найти в таком же состоянии, он был немало поражен, увидав, что в ней кто-то хозяйничает. Яркий огонь пылал в камине, 71

отбрасывая причудливые, пляшущие тени, странно иска¬ жавшие и увеличивавшие до фантастических размеров все находившиеся в комнате предметы. Едва Лайонел пересту¬ пил порог, как ему бросилась в глаза огромная изломанная тень, лежавшая на стене и на потолке и имевшая очерта¬ ния человеческой фигуры. Вспомнив, что он оставил свои письма незапечатанными, и не доверяя скромности Мери- тона, Лайонел, неслышно ступая, приблизился к кровати и заглянул за полог. Каково же было его изумление, когда вместо своего слуги он увидел перед собой старика незна¬ комца! Старик сидел, держа в руке недописанное письмо Лайонела, и был так поглощен чтением, что не заметил появления хозяина. Он был закутан в тяжелый грубый плащ, с которого стекала вода, но Лайонел сразу узнал пряди седых волос, глубокие морщины и резкие черты это¬ го удивительного лица. — Я не был оповещен об этом неожиданном визите, сударь, — сказал Лайонел, быстро шагнув к незнакомцу, — иначе никогда не позволил бы себе так замешкаться и за¬ ставить вас томиться докучным ожиданием без иного раз¬ влечения, кроме этих каракуль. Старик опустил письмо, наполовину скрывавшее его лицо, и Лайонел увидел, как две крупные слезы скати¬ лись по впалым щекам. Рассерженное и надменное выра¬ жение лица Лайонела смягчилось, и он уже готов был заговорить примирительным тоном, но незнакомец, кото¬ рый, не дрогнув, выдержал его гневный -взгляд, сказал спо¬ койно, глядя ему прямо в глаза: — Я понимаю вас, майор Линкольн. Но ведь иные об¬ стоятельства оправдывают даже более серьезное злоупо¬ требление доверием, чем то, в котором вы обвиняете меня. Не сознательное намерение, а случай открыл мне сейчас самые сокровенные ваши мысли относительно предмета, который представляет для меня глубочайший интерес. Во время нашего путешествия вы не раз настойчиво просили меня рассказать вам то, что вы так жаждали узнать. На ваши просьбы, как вы, вероятно, помните, я всегда ответ¬ ствовал молчанием. — Вы говорили, сударь, что знаете тайну, раскрыть которую я стремлюсь всем сердцем, и я настойчиво просил вас развеять мои сомнения, открыв мне правду. Но я не усматриваю, каким образом... — ...ваше стремление проникнуть в мою тайну дает 72

мне право проникать в ваши, хотите вы сказать, — прервал его незнакомец. — И вы правы. Но моя глубокая заинтере¬ сованность в вашей судьбе, заинтересованность, причина которой пока еще скрыта от вас, но ручательством кото¬ рой могут служить эти жгучие слезы, впервые за много лет пролившиеся из глаз, навеки, казалось бы, разучив¬ шихся плакать, может и должна послужить мне оправда¬ нием. — Я не сомневаюсь в этом, — сказал Лайонел, глубо¬ ко тронутый скорбью, прозвучавшей в голосе незнаком¬ ца, — не сомневаюсь и прошу вас — не нужно больше никаких объяснений, я не стану их слушать. Надеюсь, что вы не нашли в этих письмах, ничего, что было бы про¬ тивно сыновним чувствам. — Я нашел в них многое, Лайонел Линкольн, что на^ полнило бы гордостью сердце любого отца, — отвечал ста¬ рик. — Именно эта сыновняя любовь, которой дышит ваше письмо, исторгла слезы из моих глаз. Ведь тот, кто, подоб¬ но мне, уже перешагнул грань возраста, отмеренного на земле человеку, не познав при этом ни той любви, что отец питает к своему отпрыску, ни той, которой дитя одаряет того, кто дал ему жизнь, — тот не может при виде такой глубокой привязанности, как ваша, не осознать всей глу¬ бины своего несчастья, если он еще не утратил всякого по¬ добия человеческих чувств. — Вам, значит, не довелось быть отцом? — с глубоким интересом, которого он не в силах был скрыть, спросил Лайонел и, пододвинув стул, уселся возле своего собесед¬ ника. — Разве я не говорил вам, что совершенно одинок? — мрачно произнес старик. Наступило тягостное молчание. Но вот старик загово¬ рил снова, голос его звучал хрипло: — Я был и мужем, и отцом когда-то, но так давно это было, что семейные узы не привязывают меня больше к земле. Старость соседствует со смертью, и даже в теплоте ее дыхания уже слышится холод могилы. — Не говорите так, — возразил Лайонел, — вы неспра¬ ведливы к самому себе: у вас горячее сердце — вспомните, с каким жаром говорили вы об угнетении, царящем, как вам кажется, в колониях. — Этот жар — не более как дрожащее мерцание дого¬ рающей свечи, пламя, которое ярко вспыхивает на крат¬ 73

кий миг, перед тем как угаснуть навсегда. Но, если я не могу зажечь в вашей груди огонь, который уже не пылает в моей, я могу еще предостеречь вас от опасностей, подсте¬ регающих вас в жизни на каждом шагу, и стать если не вашим лоцманом, на что я уже больше не гожусь, то хотя бы маяком. Вот с этой-то целью, майор Линкольн, я и от¬ важился выйти на улицу в такую ненастную погоду. — Какая же была необходимость подвергать себя по¬ добному риску? Разве что-нибудь случилось? И мне грозит опасность? — Взгляните на меня, — торжественно произнес ста¬ рик. — Я бродил по этой цветущей стране, когда она еще была пустыней; я помню те времена, когда наши отцы от¬ воевывали по кусочкам эту землю у индейцев и диких зве¬ рей, и жизнь моя исчисляется не годамй, а столетиями. Сколько же, судите сами, суждено мне еще прожить на этой земле? Сколько месяцев или недель, а быть может, только часов? Лайонел в смущении отвел глаза. — Конечно, вам трудно надеяться прожить еще долгие годы, — отвечал он. — Но ваша энергия и ваш ясный ум служат залогом того, что о таком ничтожном сроке, как дни или даже месяцы, мне кажется, и речи быть не должно. — Как! — вскричал старик, простирая вперед перга¬ ментную руку со вздутыми венами, которые, казалось, еще усугубляли ее мертвенный вид. — Глядя на эти хилые чле¬ ны, на эти седые волосы, на эти впалые щеки, вы еще ре¬ шаетесь предрекать мне годы жизни! Мне — кто не посмел бы вымолить себе и минуты, когда бы она стоила молит¬ вы, ибо и так уж долог был отпущенный мне срок! — Разумеется, когда вечность уже близка, наступает время подумать о ней. — Так вот, послушайте меня, Лайонел Линкольн: ста¬ рый, дряхлый, стоя у края могилы, я все же не столь бли¬ зок к смерти, как эта страна — земля ваших предков — близка к грозной катастрофе, которая потрясет ее до осно¬ вания. — Я не могу согласиться с вами. Мне кажется, вы на¬ прасно так страшитесь будущего, оно не столь зловеще, — с улыбкой заметил Лайонел. -1 Даже если самые худшие опасения оправдаются, для Англии этот удар будет не бо¬ лее чувствителен, чем для нашей планеты извержение одного из ее вулканов. Но к чему эти пустые метафоры, 74