мгновение на его лице, смягчился, выразив при этом при¬ ятное удивление. Первым, однако, нарушил молчание мо¬ лодой офицер: — Я позволил себе, сударыня, явиться к вам без до¬ клада — владевшее мною нетерпение заставило меня на¬ рушить правила приличия, ведь как только я вступил в ваш дом, на меня нахлынули воспоминания отрочества, так беззаботно протекавшего в этих стенах. — Дорогой племянник, — приветствовала его миссис Лечмир (ибо это была она), — эти темные глаза, эта улыб¬ ка, да, да даже эта походка сами служат вам лучшим до¬ кладом. Как могла бы я не узнать, что передо мной один из Линкольнов! Я не забыла моего бедного брата, так же как и того, кто по-прежнему так дорог нам! В речах и манере обоих чувствовалась известная сдер¬ жанность, быть может вызванная требованиями провин¬ циального этикета, строго соблюдаемого почтенной хозяй¬ кой дома, однако этими требованиями никак нельзя было бы объяснить глубокую печаль, внезапно отразившуюся в глазах молодого офицера и согнавшую с его лица улыб¬ ку, когда он услышал обращенные к нему слова. Впрочем, происшедшая в нем перемена была мимолетной, и он от¬ вечал любезно: — Я всегда был приучен к мысли, что на Тремонт- стрит найду себе второй дом, и мои упования, как я вижу, были не напрасны, — в этом убеждает меня ваше любез¬ ное заверение, сударыня, что вы помните меня и моих родителей. Ответ, очевидно, произвел весьма благоприятное впе¬ чатление на госпожу Лечмир, ибо она позволила себе улыбнуться, отчего суровые черты ее несколько смягчи¬ лись, и сказала: — Разумеется, *это ваш родной дом, хотя, быть может, он слишком скромен для наследника богатого рода Лин¬ кольнов. Я не допускаю мысли, чтобы хоть один из чле¬ нов этого благородного рода мог забыть свой священный долг и не оказать должного приема лицу, связанному с ним кровными узами. Молодой человек почел, по-видимому, что все подобаю¬ щие случаю слова уже сказаны. Он почтительно склонился над протянутой ему рукой, выпрямился и в то же мгнове¬ ние увидел перед собой молодую девушку, которую до этой минуты скрывали от его взора тяжелые шторы окна. '33

Шагнув к ней, он произнес с поспешностью, выдававшей его желание переменить тему разговора: — Кажется, я вю&у перед собой еще одну особу, с ко¬ торой имею честь состоять в родстве. Вы мисс Дайнвор? — Хотя это и не моя внучка, — сказала миссис Леч- мир, — тем не менее, майор Линкольн, эта девица в такой же мере имеет право называться вашей родственницей. Это Агнеса Денфорт, дочь моей покойной племянницы. — Значит, в ошибку впали только мои глаза, но не мои чувства, — ответил молодой офицер. — Надеюсь, что мне будет позволено называть вас кузиной? Молчаливый наклон головы послужил ему единствен¬ ным ответом, хотя протянутая со словами приветствия ру¬ ка майора не была отвергнута. Обменявшись еще несколь¬ кими любезными фразами и обычными в подобных случаях вопросами, все уселись, и беседа потекла более непри¬ нужденно. — Мне очень приятно было убедиться, что вы не поза¬ были нас, Лайонел, — сказала миссис Лечмир. — Здесь, в этой провинциальной глуши, все столь ничтожно по срав¬ нению с нашей далекой родиной, что ваша память могла не сохранить ни единого воспоминания о том крае, где вы появились на свет, — я опасалась этого, признаться. — В городе, несомненно, произошли большие переме¬ ны, но есть здесь и немало мест, которые я хорошо помню, хотя, конечно, долгое отсутствие и знакомство с другими го¬ родами заставило эти воспоминания несколько потускнеть. — Разумеется, знакомство с английским двором не могло придать блеска нашему скромному образу жизни в ваших воспоминаниях, и, конечно, у нас не найдется таких зданий, которые привлекли бы к себе внимание того, кто много странствовал по свету. В вашем девонширском ро¬ довом доме легко уместилась бы дюжина любых бостон¬ ских зданий — будь то правительственные или частные. Недаром в нашей семье издавна существует поговорка, что из всех королевских замков только один Виндзор может потягаться с резиденцией главы рода Линкольнов. — Да, конечно, дом в Равенсклифе довольно велик, — небрежно отозвался молодой человек. — Впрочем, вы ведь знаете, что его величество не любит особой пышности у себя в Кью. Сам же я так мало бывал в поместье, что едва ли возьмусь судить о его благоустройстве или размерах.: Старая дама удовлетворенно кивнула; как многие жи-1 34

тели колоний, она чрезвычайно гордилась своим родством со знатной английской семьей — чувство отнюдь не редкое для колонистов, — и ей доставляло удовольствие, когда о нем заходила речь. Затем, словно беседа навела ее на эту мысль, она воскликнула: — По-видимому, Сесилия еще не оповещена о приезде нашего дорогого родственника, иначе она не преминула бы явиться сюда, чтобы его приветствовать. — Она оказывает мне большую честь, если почитает меня за близкого родственника, с которым не требуется соблюдения церемоний. — Она доводится вам всего лишь троюродной сест¬ рой, — слегка нахмурившись, возразила старая дама. — А это не столь близкое родство, чтобы забывать о прили¬ чиях. Вы видите, Лайонел, как мы дорожим родственными связями, которые составляют предмет гордости даже са¬ мых отдаленных ветвей нашего рода. — Я не слишком силен в генеалогии, сударыня, но, ес¬ ли не ошибаюсь, мисс Дайнвор принадлежит по прямой линии к столь знатному роду, что едва ли для нее могут иметь особое значение родственные связи, приобретенные в результате того или иного брака. — Прошу прощения, майор Линкольн, бтец мисс Дайнвор, полковник Дайнвор, безусловно принадлежит к очень старому и весьма почтенному английскому роду. Но ни одна семья не может быть безразлична к тому, что по¬ роднилась с нашей, Я повторяю — с нашей семьей, доро¬ гой Лайонел, ибо хочу, чтобы вы никогда не забывали о том, что и я сама происхожу из рода Линкольнов и дово¬ жусь родной сестрой вашему дедушке. Слегка удивленный некоторой противоречивостью, со¬ державшейся в словах почтенной дамы, молодой человек молча склонил голову, снова благодаря за комплимент, и бросил взгляд на молчаливую молодую девушку с явным желанием заговорить с ней о чем-нибудь более интерес¬ ном — желание вполне извинительное для человека его возраста и пола. Не успел он, однако, обменяться с ней двумя-тремя фразами, как миссис Лечмир, явно раздоса¬ дованная отсутствием свой внучки, сказала: — Ступай, Агнеса, оповести свою кузину об этрм столь приятном для нас событии. Все время, пока вы находи¬ лись в пути, она тревожилась, не грозит ли вам опасность. После получения вашего письма, в котором вы извещали 35

нас о своем намерении:, мы каждое воскресенье читали молитву о плавающих и путешествующих, и мне было очень приятно видеть, как усердно возносила Сесилия вместе с нами свои мольбы. Лайонел пробормотал несколько слов признательности и, откинувшись в кресле, возвел глаза к потолку — то ли в благочестивом порыве, то ли по какой-либо другой при¬ чине, об этом мы не беремся судить. Пока миссис Лечмир произносила свою последнюю тираду, которую молодой офицер сопроводил вышеописанной выразительной панто¬ мимой, Агнеса Денфорт встала и покинула комнату. Дверь за ней затворилась, но некоторое время в комнате еще царила тишина, хотя миссис Лечмир раза два, казалось, хотела что-то сказать. На бледных, увядших щеках ее су¬ рового лица проступили пятна, губы вздрагивали. Наконец она все же заговорила, но голос ее звучал сдавленно и хрипло: — Быть может, я позволю себе неучтивость, дорогой Лайонел, — сказала она, — ведь есть предметы, касаться которых позволено только между ближайшими родствен¬ никами. Как чувствует себя сэр Лайонел? Надеюсь, вы оставили его в добром здравии и он бодр телом, хотя и бо¬ лен духом. — Мне сообщают, что это так. — Давно ли вы его видели? — Я не виделся с ним пятнадцать лет. По мнению док¬ торов, мои посещения были ему вредны, и мне запретили навещать его. Он содержится в частной лечебнице в пред¬ местье Лондона. И, поскольку светлые промежутки в те¬ чение его болезни становятся все более частыми и все бо¬ лее продолжительными, я позволяю себе питать надежду, что настанет время, когда-мой отец будет мне возвращен. Эту надежду укрепляет во мне его возраст — ведь ему, как вы знаете, нет еще и пятидесяти. За этими словами последовало довольно продолжи¬ тельное и тягостное молчание. Наконец миссис Лечмир сказала дрогнувшим голосом (что необычайно растрогало молодого человека, ибо яснее слов, говорило о ее сочув¬ ствии своему внучатому племяннику и о доброте ее сердца),: — Я буду вам весьма признательна, Лайонел, если вы нальете мне стакан воды, — графин вон там, на буфете. Про¬ стите меня, но мы коснулись столь грустных обстоятельств, 36