— А что, Монти не занимается расследованием? — Майкл поднял брови.

— Похоже, его это не слишком интересует.

— В таком случае… если я посоветую тебе не лезть в эти дела, ты ведь не послушаешь?

Я слегка поклонилась.

— Ты умеешь читать чужие мысли.

Он издал короткий смешок, однако не смог скрыть раздражения.

— Ладно, в таком случае не буду ничего советовать. И все-таки имей в виду, если Монтгомери не берется за этот случай, значит, у него есть серьезные причины.

— Какие, например? Ну хорошо, оставим это. Чтобы тебя успокоить, так уж и быть, скажу: никто не просил меня расследовать дело о поджоге. Но чем больше мне советуют не соваться куда-нибудь, тем больше мне хочется туда сунуться. Просто любопытно.

Он нетерпеливо пожал плечами.

— Ладно, Вик, делай как знаешь. Мне надо бежать. — И зашагал по вестибюлю, приветливо кивая налево и направо.

Я недоуменно покачала головой и вышла. На площади меня нагнал Бессинджер.

— Подожди минутку, Вик. Скажи, что там произошло между тобой и Монтгомери?

Я резко обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Нет, это ты скажи, почему все время молчал, почему не объяснил Монтгомери, как получилось, что нам пришлось его побеспокоить.

Он вскинул вверх руки.

— Постой, постой, Вик. При подобных разбирательствах я, как правило, не вмешиваюсь. Но сегодня все-таки поговорил с ним, уже после твоего ухода. Поэтому и задержался. Убей Бог, не могу понять, почему он так рассвирепел. Людей, конечно, не хватает, но он воспринял это как личное оскорбление. В чем дело, не знаешь?

— Возможно, они просто разозлились, потому что Ассуево пришлось искать в золе несуществующие останки. Больше я ничего не могу предположить. Я вообще не собиралась к ним обращаться, если ты помнишь. А к тебе обратилась, только чтобы выяснить, не знаешь ли ты чего. А уж потом долго разыскивала фамилию матери ребенка и ее матери, то есть бабушки.

— Ты не знала ее фамилии? — удивился он.

— Да нет же, я никогда раньше не видела эту женщину, мать ребенка, пока она не появилась в моей квартире вчера поздно ночью. Она оставила ребенка у своей матери, Церлины Рамсей, в «Копьях Индианы». И ни за что не хотела называть ее фамилии — боялась неприятностей.

Мы стояли у края тротуара, мимо нас то и дело сновали патрульные, направляясь ко входу. Посторонившись, чтобы пропустить мужчину, вылезшего из подъехавшего лимузина, я едва не сшибла с ног какую-то женщину, и она тут же начала орать. Я хотела было ответить тем же, но потом решила, что на сегодня ругани с меня хватит.

Робин посмотрел на часы.

— Возвращаться на работу мне уже не нужно. Может, найдем хорошее местечко и посидим немного? А то, боюсь, как бы ты еще на кого-нибудь не налетела. Тогда Монти нас арестует.

Я вдруг почувствовала страшную усталость. С шести утра на ногах, да еще вся эта возня с Сериз. К тому же все на меня кидаются, такие, казалось бы, разные люди, как Лотти и Монтгомери. Светлое уютное местечко, бокал виски — для меня это будет все равно как лекарство.

Робин приехал из «Аякса» на такси, поэтому мы уселись в мою машину и направились в «Голден глоу» — я давно знаю и люблю этот бар. Уже чувствовалось начало часа пик. Машину я оставила недалеко от площади Конгресса, и примерно три квартала мы прошли пешком. В баре еще было пусто — только хозяйка Сэл Бартеле да еще двое мужчин, потягивающих пиво за стойкой из красного дерева. Сэл величественно кивнула, когда я повела Робина за маленький круглый столик в углу. Дождавшись, пока мы устроимся и Робин поохает над красивыми шелковыми абажурами, она подошла взять заказ. Робин попросил пива.

— А тебе, как обычно, Вик? — спросила Сэл.

Мое «как обычно» — это виски с содовой. Я вдруг вспомнила багровое лицо Элины, украденную кредитную карточку и наказ Церлини держаться от Элины на расстоянии трех тысяч бутылок. Какого черта, в самом деле! Если бы я пускалась пьянствовать всякий раз, когда жизнь достает меня, я бы уже спилась. А так… если мне хочется виски, выпью виски. И все!

— Да, как обычно, — сказала я почти с вызовом, что не ускользнуло от Сэл.

— Ты в этом уверена, девочка? — спросила она с легкой издевкой и отошла к стойке.

У Сэл прекрасная деловая хватка. «Голден глоу» — лишь одно из ее заведений, и она вполне могла бы передоверить бар другому, нанять управляющего. Однако это ее первое предприятие, и она питает к нему особую любовь.

Робин глотнул из стакана, его глаза расширились от удовольствия.

— Как я раньше не знал это местечко? Проезжал здесь, наверное, раз сто, по дороге в страховую компанию. — Он с видимым наслаждением отхлебнул еще пива.

Пиво у Сэл действительно отличное. Его варят специально по ее заказу в небольшой пивоварне на другом конце города. Я-то сама небольшой любитель пива, но все мои друзья просто в восторге.

Мы с Робином немного поговорили о Сэл и ее заведении, а потом вернулись к «Копьям Индианы».

— Тебе удалось выяснить, не собирался ли владелец продавать гостиницу? — спросила я.

— Пока нет. Но мы этим занимаемся. Надо узнать, в каком состоянии его финансовые дела. И в каком состоянии сейчас гостиница.

— А что говорит Монтгомери?

Он нахмурился и, прежде чем ответить, сделал еще глоток.

— Да, в общем, ничего. Во всяком случае, тратить время на расследование поджога он не собирается.

— А ты это не одобряешь? — Я отпила воды и проглотила остатки виски. Благодатное тепло разлилось по телу, впервые за весь день я расслабилась.

— Видишь ли, мы никогда не выплачиваем страховку, если есть вероятность поджога, то есть если мы не уверены на сто процентов, что владелец не поджег здание сознательно.

Он протянул пустой стакан, Сэл снова его наполнила. Она виски и для меня принесла, но я покачала головой — не иначе как вспомнила Элину.

— И все же я не могу понять Монтгомери, — снова начал Робин. — Мне и раньше приходилось иметь с ним дело, не очень-то приятный человек. Но я ни разу не видел, чтобы он вел себя так безобразно, как сегодня с тобой.

— Может, все дело в моем обаянии? Некоторые мужчины именно так на меня реагируют. — Я подумала, что не стоит объяснять постороннему мою теорию насчет Мэллори и Монтгомери.

Робин не поддержал мой шутливый тон.

— Нет, здесь что-то связанное с пожаром, — сказал он. — Почему они так поспешно закрыли дело? Знаешь, он сказал, что дело закрыто и что они его пересмотрели только из-за тебя. А теперь хотят заняться более срочными делами.

— Я, собственно, никогда не работала с отделом поджогов, но, думаю, они не слишком отличаются от остальных. Знаешь, как бывает — мало людей, много работы… Ну не хочет он расследовать поджог этого старого мавзолея, да еще в одном из самых неблагоустроенных районов города, что тут особенного? Конечно, пожарники и полиция должны защищать каждого, но они люди, а потому быстрее всего откликаются на голоса тех, от кого могут схлопотать оплеуху.

— Может быть, ты и права. Но у страховых компаний аллергия на пожары. Не исключено, что Монтгомери хочет сосредоточить усилия на Золотом Побережье, но мы не так разборчивы и не можем пока забросить «Копья Индианы».

Да, подумала я, пока его босс надеется сберечь свои денежки. Но вслух ничего не сказала. Мы поговорили немного о прелестях собственного жилья. Робин только что купил двухквартирный домик в Олбани-парк.[13] Нижний этаж сдал, а верхний благоустраивал в свободное время. Клеить обои и наводить блеск — для меня это не лучший способ занять свой досуг, тем не менее в других я это приветствую.

Выпив третий стакан пива, Робин решил, что пора обедать. Мы остановились на морском ресторанчике «Пополи». Ну а после этого, само собой разумеется, он повез меня к себе в Олбани-парк посмотреть, как он отделывает квартиру. Я успела отправиться домой, пока дело не зашло слишком далеко, — боюсь СПИДа, к тому же, прежде чем на что-либо отважиться, хочется все-таки знать человека чуть-чуть получше. Однако настроение у меня было гораздо лучше, чем двадцать часов назад.