— Ты довольна докторами, которые наблюдают ее?

Кэролайн покончила с бедром цыпленка и облизала пальцы.

— Вполне. Мы ходим в «Помощь христианам», потому что там «Ксерксесу» предоставляют медицинское обслуживание, и они делают все возможное. Я понимаю, у мамы совсем не работают почки. Это называется острой почечной недостаточностью, и похоже на то, что со временем могут возникнуть проблемы с костным мозгом, а может, и начнется эмфизема легких. Наша единственная реальная угроза в том, что Луиза продолжает держаться за свои проклятые сигареты. Черт возьми, возможно, курение способствовало всему этому с самого начала.

Я выразилась неловко:

— Понимаешь, если она в таком плохом состоянии, то сигареты уже не сделают ей хуже.

— Вик! Надеюсь, ты не сказала ей этого? Мне приходится выдерживать битвы из-за сигарет по десять раз на день. Если она поймет, что ты на ее стороне, то я могу уступить тебе свое место. — Она хлопнула ладонью по столу, и стопка бумаг полетела на пол. — Я была уверена, что ты-то уж поддержишь меня в этом.

— Ты же знаешь, как я отношусь к курению, — раздражаясь, перебила я Кэролайн. — Я считаю, что Тони и сейчас был бы жив, не будь у него привычки выкуривать по две пачки в день. Я даже теперь еще слышу, как он заходится в своем удушающем кашле. Мне до сих пор снятся ночные кошмары, где Тони задыхается от табака. Но что может сделать одна сигарета для Луизы? Что это решает? Она предоставлена теперь сама себе и всего лишена, кроме курева. Большое утешение в одиночестве. Я имею в виду, что сигареты способны облегчить ей переносимость, не ухудшая существенно физического состояния.

Кэролайн поджала губы — они вытянулись в непреклонную гримасу.

— Нет, я даже слышать не хочу об этом.

Я вздохнула и опустилась на пол, чтобы собрать рассыпавшиеся бумаги. Когда мы аккуратно сложили их снова, я осторожно взглянула на нее. Она опять пребывала в напряженной задумчивости.

— Ну что же, я думаю, мне пора. Я надеюсь, что «Леди-Тигры» пройдут весь путь до конца.

— Я… Вик! Мне нужно поговорить с тобой. Мне нужна твоя помощь.

— Кэролайн! Я приехала сюда и даже напялила баскетбольную форму ради тебя. Я повидалась с Луизой. Не то чтобы я жалела время, но скажи: сколько пунктов намечено в твоей записной книжке на сегодня?

— Я хочу нанять тебя. Как профессионала. Мне нужна твоя помощь в качестве детектива, — с вызовом ответила она.

— Зачем? Ты жертвуешь деньги в ПВЮЧ или «Братству Святого Венцеслава» и теперь решила, чтобы я проследила за их применением?

— Проклятье, Вик! Можешь ты перестать вести себя так, словно мне пять лет? Ты способна хоть на минуту отнестись ко мне серьезно?

— Если ты собиралась нанять меня, то почему не попросила меня об этом по телефону? — поинтересовалась я. — Твой постепенный напор и завинчивание гаек вряд ли способствуют тому, чтобы воспринимать тебя всерьез.

— Я хотела, чтобы ты увиделась с мамой прежде, чем я заговорю с тобой об этом, — пробормотала она, уткнувшись в диаграмму. — Я подумала, что, если ты увидишь, как она плоха, ты поверишь, что то, о чем я прошу, очень важно.

Я присела к столу:

— Кэролайн, выкладывай все! Я обещаю, что выслушаю тебя так же серьезно, как любого другого потенциального клиента. Но расскажи мне всю историю от начала до конца. И не упускай середину. Только тогда мы сможем решить, нужен ли тебе детектив и должна ли быть этим детективом именно я.

Она перевела дух и тихо начала:

— Я хочу, чтобы ты разыскала моего отца.

На мгновение я притихла.

— Чем не работа для детектива? — полюбопытствовала она.

— Ты знаешь, кто он? — спокойно спросила я.

— Нет, это как раз то, что мне нужно от тебя в частности. Ты видела, как плоха мама, Вик. Она при смерти. — Кэролайн попыталась совладать со своим голосом, но он дрожал. — Мамина родня всегда обращалась со мной, как… я не знаю, ну как-то не так, как с моими кузинами. Я — второй сорт, наверное. Когда мама умрет, мне бы хотелось иметь какую-то семью. Я понимаю: не исключено, что мой папаша окажется жалким идиотом, судя по тому, что он был за любовник, если позволил своей девушке пройти через все то, что перенесла моя мама, оставшись беременной. Но может быть, у него есть родственники, которые полюбят меня. А если и нет, то, по крайней мере, я хотя бы буду знать это.

— А что говорит Луиза? Ты разговаривала с ней?

— Она чуть не убила меня. И едва не покончила с собой. Она так разволновалась, что едва не закашлялась до смерти. Кричала, что я неблагодарная, что она изматывалась на работе ради меня, лишь бы я ни в чем не нуждалась, что я никогда ничем не интересовалась, кроме своей работы, так почему теперь я должна совать свой нос во все то, что не имеет отношения к моим проклятым занятиям. Я поняла, что не имею права продолжать этот разговор. Но я должна выяснить. Я знаю, ты сможешь сделать это для меня.

— Кэролайн, может быть, тебе лучше оставаться в неведении… даже если бы я, допустим, знала, как этим заняться, — поиски пропавших личностей не совсем то, чем я занимаюсь. И если это так тягостно для Луизы, ты могла бы не выяснять…

— Ты знаешь, кто он? Нет? — воскликнула она.

Я покачала головой:

— Не имею понятия, голубушка. Почему ты считаешь, что я знаю?

Она потупилась:

— Я уверена, что Луиза сказала Габриеле. Я подумала… может быть, Габриела говорила тебе когда-нибудь…

Я придвинула стул к ней поближе.

— Может быть, Луиза и говорила о нем моей матери, но даже если это так, то для Габриелы вопроса не было, знать ли мне об этом. Бог — свидетель, я не знаю.

Она едва заметно улыбнулась:

— Значит, ты разыщешь его?

Если бы я не знала Кэролайн на протяжении всей своей жизни, мне проще было бы сказать «нет». Я занимаюсь финансовыми преступлениями. Поиски пропавших личностей требуют определенного рода умений и навыков, а также наличия определенных контактов, о приобретении которых я никогда не заботилась. Тем более что речь шла о любовнике, который исчез более четверти века назад.

Однако вдобавок к тому, что Кэролайн вечно хныкала, надоедала, повсюду следовала за мной по пятам, она всегда обожала меня. Когда я училась в колледже, она каждый уик-энд прибегала на станцию, чтобы, встретить мой поезд. Спешит, бывало, медно-рыжие косички порхают вокруг головы, толстые ножонки рассекают воздух со свистом — она поспевала как могла. Она даже в баскетбол пошла, как и я. Однажды она чуть не утонула, увязавшись за мной на озеро Мичиган, когда ей было всего четыре. Эти воспоминания можно было продолжать до бесконечности. Ее голубые глаза еще и сейчас смотрели на меня с полным доверием. Я не собиралась соглашаться, но у меня само собой вырвалось:

— У тебя есть какие-нибудь соображения, откуда начать поиск?

— Видишь ли… это должен быть кто-то, кто жил на Восточной стороне. Луиза никогда нигде не была. Я имею в виду, что она даже в Лупе никогда не была, пока твоя мать не увезла нас туда, чтобы мы могли посмотреть убранство церкви, когда мне было три.

Восточная сторона представляла собой район только для белых к востоку от Южного Чикаго. Эту местность отделяла от города река Кэлумет, и ее жители отличались стремлением вести замкнутый, ограниченный местными интересами образ жизни. Родители Луизы все еще жили там, в том самом доме, где она выросла.

— Ну что ж, это уже кое-что, — сказала я обнадеживающе. — Как считаешь, какое население было там в тысяча девятьсот шестидесятом году? Тысяч двадцать? И только половина из них мужчины. И многие из них дети… У тебя есть еще какие-нибудь идеи?

— Нет, — буркнула она, — поэтому мне и нужен детектив.

Прежде чем я смогла возразить, в дверь позвонили. Кэролайн посмотрела на часы:

— Это может быть тетушка Кони. Она иногда приходит так поздно. Я сейчас вернусь.

Она побежала к входной двери. Пока она общалась с посетителем, я машинально листала журнал, посвященный развитию промышленности по переработке отходов, и пыталась понять, неужели я настолько безрассудна, чтобы начать поиски отца Кэролайн. Когда Кэролайн вернулась в комнату, я внимательно разглядывала фотографию гигантской печи для сжигания мусора.