Как исторический тип термин предприниматель обозначает класс людей, создающих крупные предприятия и принимающих на себя большие риски на финансовых рынках. Историки могут обсуждать, например, тему «Предприниматель как общественный символ 1990-х годов», имея в виду Билла Гейтса (Microsoft), Ларри Эллисона (Oracle), Стива Кэйса (America Online), Джефа Безоса (Amazon.сот), Джима Кларка (Netscape) и т.д. Однако в экономической науке предпринимательство как категория деятельности означает аспект деятельности, связанный с неопределенностью будущего. Каждый из нас выполняет предпринимательскую функцию: действуя перед лицом неопределенного будущего, человек обречен рисковать.

Мизес определяет наши функции таким образом: «В контексте экономической теории смысл обсуждаемых терминов заключается в следующем. Предприниматель — это человек, действия которого ориентируются на изменения рыночной информации. Капиталист и землевладелец — это люди, действия которых ориентируются на изменения ценности и цены, происходящие (даже если вся рыночная информация остается неизменной) в результате простого течения времени — как следствие различной оценки ценности настоящих благ и будущих благ. Рабочий — это человек, действия которого сводятся к использованию труда как фактора производства» («Человеческая деятельность»).

Каждой функции на рынке соответствует свой вид дохода: предприниматели благодаря творческим суждениям зарабатывают прибыль; капиталисты, планируя будущее, получают процент; а рабочие — за свой труд — получают заработную плату.

Далее мы исследуем каждое из этих определений более подробно.

Чтобы понять «предпринимателя» как экономическую категорию, необходимо посмотреть на роль предпринимателя в равномерно функционирующей экономике, или, скорее, на полное отсутствие такой роли! Главная характеристика равномерно функционирующей экономики — отсутствие всякой неопределенности в отношении будущего. При введении такого специфического условия функции предпринимателя не существует — здесь нет неопределенного будущего, с которым нужно было бы справляться.

Последствия изменения на рынке можно понять, представив ситуацию, когда не происходит никаких изменений, а затем введя рассматриваемое изменение. Пусть в стране Нирване действует равномерно функционирующая экономика. (Помните, однако, что равномерно функционирующая экономика является идеальной конструкцией. Думать о ней как о возможном состоянии реального мира абсурдно.) Предположим, что происходит некое изменение и нарушает свойственную этой экономике нереальную гладкость. Скажем, нынешнее поколение жителей Нирваны нарожало чуть больше детей, чем предыдущее. Внезапно идеальная подогнанность всех элементов экономики разлаживается. В текущем году потребуется немного больше пищи, чем в предыдущем. Нирвана будет нуждаться в большем количестве детской одежды и детских кроваток. Структура экономики перестанет соответствовать нуждам граждан Нирваны.

Именно предприниматели и осуществляют необходимую коррекцию структуры экономики. У владельца фабрики возникает мысль, что он в состоянии предложить более высокую цену за материалы, необходимые для изготовления детских колясок, по сравнению с текущей рыночной ценой. Тем самым он отвлекает их от других направлений использования. Если его оценка окажется верной, то благодаря дополнительному спросу на детские коляски он получит прибыль. Но предположим, что жители Нирваны решают класть в некоторые коляски сразу по два младенца, в результате чего спрос на них остается неизменным. Что произойдет в этом случае? Владелец фабрики понесет убытки. Убытки тех, кто неправильно оценивает меняющиеся желания потребителей, точно так же являются частью рыночного процесса, как и прибыли тех, чьи оценки оказываются правильными. Владелец фабрики должен рисковать, полагаясь на собственную интерпретацию событий, несмотря на то, что она неизбежно будет идти вразрез с преобладающими на рынке настроениями. (Если «мистер Рынок» уже скорректировал разницу между ценами продавца и покупателя, базирующуюся на интерпретации предпринимателя, то никакой дополнительной прибыли извлечь не удастся.)

Точно так же некоторые землевладельцы должны понять, что теперь им будет выгодно отдать часть своих земель, ранее использовавшихся как-то иначе, под выращивание зерновых культур. Некоторые рабочие должны осознать, что отныне им гораздо выгоднее устроиться няньками, нежели продолжать заниматься своим прежним делом. Приспосабливаясь таким образом к новым условиям, все эти люди действуют как предприниматели. Как говорит Мизес в статье «Прибыль и убыток»: «Деятельность предпринимателя состоит в принятии решений. Он определяет то направление, в котором должны быть задействованы производственные факторы. Все прочие действия, которые предприниматель может осуществлять, являются сугубо второстепенными по отношению к его предпринимательской функции».

Именно верное понимание возможности к улучшению, к преобразованию того, что есть, в то, как должно быть, создает прибыли в экономике, тогда как неверное понимание приводит к убыткам. Мы можем увидеть, что в равномерно функционирующей экономике прибыли или убытки в экономическом значении отсутствуют. (Капиталисты получат рыночную ставку процента на свои вложения. Бухгалтеры или сборщики налогов могут считать эти доходы прибылью, однако в экономической теории под прибылью понимаются доходы сверх этой ставки.) Все элементы равномерно функционирующей экономики идеально отлажены для удовлетворения неизменных запросов потребителей. Чтобы появилась благоприятная возможность для повышения прибыли, в рыночных данных должно произойти изменение. Более того, это изменение должно быть таким, которое привнесет в будущие планы активно действующих людей элемент неопределенности.

Именно риск и неопределенность создают потребность в предпринимательской функции. Если у нирва-нианцев увеличится количество детей, то будут ли они потреблять соответственно больше продуктов питания? Сохранится ли в будущем новый уровень рождаемости, или же это единичный случай, или лишь первый эпизод в целой серии фактов увеличения рождаемости?

Человеческий выбор одновременно предполагает и создает неопределенность. В условиях равномерно функционирующей экономики выбор отсутствует, поскольку все необходимые данные уже известны. Столь идеальные знания несовместимы с настоящим выбором. Настоящий выбор подразумевает, что человек, который его делает, может выбрать бифштекс, а может и лобстера. Пока выбор не сделан, даже сам человек не знает, что предпочтет, — если же знает, то ему нет нужды что-либо обдумывать и принимать какое-то решение. Если он выбирает бифштекс вместо лобстера, то нет никакой гарантии, что завтра он не предпочтет лобстера. Если он предпочел бифштекс лобстеру, то это не означает, что он выбрал бы два бифштекса вместо двух лобстеров. (Предельная полезность бифштекса может убывать быстрее, чем предельная полезность лобстера.) Если он сегодня предпочтет бифштекс лобстеру, а завтра лобстера фазану, то это еще не означает, что на следующий день он, допустим, не предпочтет фазана бифштексу. Мизес охарактеризовал значение подлинного человеческого выбора при установлении различий между экономикой и физическими науками следующим образом: «Поскольку существуют постоянные взаимосвязи между различными механическими элементами и поскольку эти взаимосвязи можно установить экспериментально, то становится возможным использовать уравнения для решения определенных технологических проблем. Наша промышленная цивилизация как раз и является результатом успешного использования дифференциальных уравнений в физике. Но между экономическими элементами таких постоянных взаимосвязей не существует» («Человеческая деятельность»).

Мы решаем проблему неопределенного будущего человеческой деятельности, используя наше понимание. Чтобы использовать человеческое понимание, требуется «влезть в шкуру ближнего своего». Мы пытаемся поставить себя на место других людей, вообразить себе, как они могут оценивать ту или иную ситуацию, предположить что-то об их планах и намерениях. Когда официант подходит к нашему столику в ресторане, нам нет необходимости собирать массу информации относительно всей полноты его физического существования, чтобы догадаться о том, что он хочет принять наш заказ, а не наброситься на нас с кулаками. Пусть время от времени человеческое понимание дает осечки: клиенты были атакованы официантами! И тем не менее очевиден факт, что в подавляющем большинстве случаев оно срабатывает вполне надежно. Мы действительно относимся к другим людям как к дееспособным, думающим существам, таким же, как и мы, и пытаемся осознать цель их действий. (Писатель Курт Воннегут написал роман «Завтрак для чемпионов», где один из главных персонажей, Двейн Гувер, отказывается от подобной точки зрения и начинает относиться к другим людям как к автоматам, действующим в пьесе, которую Господь Бог ставит исключительно для него. Надо сказать, что ничего путного из этого не вышло.)