Подружки не стали возражать.

По гранитной лестнице — единственному техногенному явлению поблизости, не поддавшемуся влиянию времени и безразличию коммунальных служб — они поднялись на верхний бульвар, откуда направились в сторону проспекта Ленина. Вонь реки некоторое время преследовала их, но вскоре ветер поменял направление и смрад гнилой рыбы сменился букетом запахов сорняков, в котором отчётливо и нагло возвышался «аромат» полыни. Этот вездесущий, резкий запах, оставляющий во рту горький привкус, а в носу свербёж…

Благо, полынь отцветала. Последние её жёлтые кругляши-цветочки опадали, давая дорогу мелким продолговатым плодам. Со временем эти плоды развеет ветер по всему городу и окраине, занесёт в щели домов, в тротуарные трещины, в заборные дыры, забросит на плоские крыши панельных домов, закидает на балконы, засыплет в дымовые трубы, заполнит ими всё…

И армия полыни восторжествует, как ещё никогда! И смертельные враги — лютый мороз и дикая жара — ничего не смогут с этим поделать.

Если не брать в расчёт употребление разновидностей байгана, входящих в производственную линию «Юный бриз», слоняться по улицам — одно из немногочисленных развлечений молодёжи города Н. Можно ещё удочку в реку покидать, соревнуясь, кто больше гнилых ботинок и облепленных ракушками консервных банок вытащит. Ещё можно в подворотне водочки попить, пивком запивая, а потом и порыгать, не отходя от кассы. Редкие экстремалы бренчат вечерами на гитарах, забравшись на спинки дворовых скамеек, свесив ноги на сиденья — обычно это заканчивается весьма плачевно, ведь всем известно, что после девяти вечера нарушать спокойствие строго запрещается. По закону наказание за подобное поведение — солидный денежный штраф, либо пятнадцать суток в исправительном центре. Но обычно до этого всего не доходит: сознательные граждане сознательно выходят из своих подъездов, окружают нарушителей их сознательного спокойствия и, как следует, отвешивают им несознательных звездюлин… Порою гитара оказывается орудием кары…

Но гитара гитарой, а в то злополучное воскресное утро трём ученицам десятого «В» класса средней школы N22 с углублённым изучением дагонского языка захотелось чего-то ещё. Слишком однообразно всё и уныло. Да ещё и жара вернулась, а следом за ней и вонь реки. Да как вообще её рекой называть можно? Болото, водная свалка мусора, русло нечистот, но отнюдь не река! Хотя речь не о ней совсем. Девчонкам просто не хватало впечатлений. Нет, тех, что способен дать юношеский байган — им хватает с головой. Но перспектива томиться и киснуть в соку повседневной банальности от одной «маски счастья» до следующей — не прельщала. Ну, разве что одну Таню Паучкову это более-менее устраивало. Она раньше сверстниц подсела на байган и с каждым месяцем всё больше пристращалась к нему. Вот уже полгода как Таня отказалась от подростковых «масок радости» и всецело перешла на взрослую, более крепкую продукцию.

— Мой мозг на такой жаре только плавиться может, как пломбир, — призналась Соловьёва.

— Ммм… пломбир… — мечтательно проурчала Таня Паучкова. — Давно его не продавали. Я бы с радостью ещё раз попробовала…

— А я бы целое ведро съела, — подхватила Света. — Чтобы всё ведро разными сортами. Пломбирные шарики со вкусом банана, вишни, шоколада, лесных ягод, клубники… ням-ням…

— Хватит дразниться! — сглотнула слюнку Ли.

— А ещё бывают с орехами внутри, с кокосовой стружкой ещё бывают, а ещё… — здесь Таня пощёлкала пальцем, перебирая в памяти весь небогатый опыт поедания мороженого.

— Ещё бывает с селёдкой и луком, — съязвила Ли.

— Нет, таких не бывает, — очень серьёзно ответила Таня.

— Как не бывает? Ты что никогда минет парням не делала? — сказала Вэньг Ли, неловко улыбаясь, пощипывая себя за мочку уха.

— Какая пакость, — скривилась Таня. — Мы тут о возвышенном, о пломбире, а она про свои минеты-шминеты…

— Ты хоть знаешь что это, целочка ты наша? — злобно спросила Ли.

— Какая разница? — отмахнулась Паучкова. — Главное, чтобы пломбир был достаточно холодным, а от того и твёрдым. Погружаешь в него ложку, зачерпываешь побольше и в ротик. Главное аккуратно, а то мороженое может по губам потечь, на подбородок, шею, а там, глядишь, и на грудь…

— Что-то вроде, — буркнула Ли. — Косу на отсечение даю, Говард Светку хорошенько пломбиром успел накормить.

— Так, Вэньг, хватит чушь нести! — рассердилась Соловьёва. — Ты озабоченная, чесслово. Ты вообще помнишь, о чём разговор?

— Уж точно не о пломбире.

— Ты говорила что-то про скуку, — напомнила Паучкова.

— Да, говорила, — переключилась на вежливую волну Вэньг. — Вот что мы сейчас делать будем? Бродить по проспекту и глотать пыль из-под троллейбусов? Или просто по домам разойдёмся. Ну, или к Светке на чай зайдём. Свет, уж извини, но мало заварки ты в чайник бросаешь. Да и вообще, я зелёный больше люблю, тот, что «порох» называется.

— Приноси этот свой волшебный «порох», и я с радостью его заварю, — ответила Света.

— Да не в «порохе» дело, хоть лучше чая на свете нет, — продолжила Ли. — Дело в том, что скучно всё, надоело однообразие. Не согласны?

— С тобой попробуй не согласиться.

Таня зачем-то потёрла щёку, словно после хорошей оплеухи.

Света одобрительно кивнула.

— Я давно об этом думала… — глаза Ли загорелись, — что мы знаем про этих полукровок, чупакабр?

— Они нам байган продают, — без промедлений ответила Света.

— Да, а ещё они уродливые, — добавила Таня.

— И всё? — Вэньг ликующе обвела взглядом подруг. — Что вы ещё о них знаете?

Таня не растерялась:

— Ну, они попахивают, словно дядя Семён, который сантехник из соседнего подъезда, ты знаешь…

— Потная свинья, — фыркнула Ли.

Таня пощёлкала пальцами, пытаясь подобрать сравнение:

— И вяленая рыба, что ли. Даже боюсь представить, как от дагонцев пахнет…

— Так же, как и с речки нашей, вонючки, — прыснула Соловьёва.

— Значит так, чупакабры, — продолжала Ли. — Мы живём с ними бок о бок, а так о них ничего и не знаем. Уверена, они про нас знают всё. Вот говорят, что они полукровки, что рождаются в браках дагонцев и людей. Но вы хоть одну барышню нашу видели, которая бы с дагонцем за ручку ходила? Я молчу о том, что дагонцев никто не видел вживую. Ты ведь не видела, Света? А ты, Таня?

— Не-а, — покачала головой Света.

— Да делать им больше нечего, как по городу Н шляться, — фыркнула Паучкова. — Мой дядя говорит, если хотите увидеть дагонца — езжайте в Столицу, или на Южный берег Крыма.

— Дядя твой сам их видел? — поинтересовалась Ли.

— Нет, но он знает человека, который их видел, — не смутилась Паучкова.

— Пусть так, — кивнула Ли. — В Киев или в Крым мы сейчас всё равно не поедем…

— Стоп-стоп-стоп, — замахала руками Таня. — Я начинаю понимать, к чему ты клонишь. И мне это не нравится.

— А я вот не понимаю, — призналась Света.

— Да чего уж тут не понимать, — Таня недоверчиво покосилась на Ли, — она нас в гетто чупакабр затянуть хочет.

— Вэньг, это правда? — выпучила глаза Соловьёва. — Дурная затея ведь.

— А что здесь такого? — Ли сделала наивное лицо. — Всё равно делать нечего…

— Я бы лучше чая попила у Светы, — попыталась улыбнуться Таня, но получилось не совсем убедительно.

— Я не против. Девчонки, пошли ко мне? Вэньг, по дороге к тебе заглянем, «пороху» возьмём…

— Вы как бабки старые! — возмутилась Ли. — Успеем ещё чаю напиться. У нас тут под боком целый посёлок чупакабр! Вы хоть представляете, сколько там интересного? Да вся параллель обзавидуется! Разговоров на много лет!

Вэньг выдержала театральную паузу и закончила капризным тоном:

— Ну же, девоньки, не будьте занудами.

— Ты убеждать умеешь, но… — начала было Света.

Ли её перебила:

— Представляешь, как Вар твой удивится? Может, после этого он перестанет считать тебя маленькой девочкой? Поход в гетто — взрослый поступок…

Соловьёва открыла было рот, но слова иглами застряли в горле.