Из-под стола дядя выудил бутылку, разлил водку по пластиковым стаканам.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать один.

— Угу. — Дядя протянул Рафаэлю стакан, что вытащил из корзинки для мусора. — Я бы дал тебе лет двадцать семь или двадцать восемь.

Рафаэль залпом выпил водку. Поставил пустой стакан на металлический стол.

Дядя опустился жирным задом на стул с полукруглой спинкой. Слишком низкий для такого стола.

— Садись.

Оглянувшись, Рафаэль увидел продавленную софу с обивкой в грязных пятнах. Шагнул к ней, сел.

— Стало, говоришь, невтерпеж? — спросил дядя. — Рановато, знаешь ли. Впрочем, кто может сказать, когда рано, а когда нет.

С софы Рафаэлю казалось, что голова дяди лежит на столе.

— Учился?

— Я ходил в школу.

— Дай-ка отгадаю. Бросил в четвертом классе?

— В пятом.

— Пил и тогда?

Рафаэль не ответил.

— Женился рано. — Губы дяди буквально охватили стакан и высосали из него всю водку. — Небось и не знал, что женишься, а оглянуться не успел, как вот они, деточки. Трое, кажется? Жена-то у тебя одна, так?

— Нас венчал священник.

— Естественно. Их хлебом не корми, только дай обвенчать таких, как ты. — Дядя посмотрел в стакан, в котором не осталось ни капли. — Согласен. Впереди у тебя полная безнадега.

Дядя улыбнулся, затем сразу нахмурился, посмотрел на Рафаэля, и лицо его вновь расползлось в улыбке.

Водка пошла Рафаэлю на пользу. Он больше не дрожал и не потел. Лишь дышал часто-часто, будто собирался то ли схватиться с неведомым противником, то ли убежать.

— Но у тебя есть какие-то неотложные дела, да? Которые, ты думаешь, тебе нужно закончить. Так ведь?

— Мне хватит нескольких дней.

— Как мы узнаем, что ты вернешься?

— Я вернусь.

— Ты напьешься. И обо всем забудешь.

Рафаэль пожал плечами.

— Мы можем все закончить сегодня. Во второй половине дня. Только сначала пострижем тебя. Ты готов покончить со всем прямо сейчас?

— Я хочу тридцать тысяч долларов.

— Твоя работа стоит только двадцать пять.

— Тридцать.

— Мы всегда платили двадцать пять тысяч долларов. И ни цента больше.

— Тридцать.

— Мы найдем кого-нибудь еще, кто согласится на двадцать пять.

Рафаэль помялся.

— Наниматься пришел я один.

— Нам спешить некуда.

— Тогда я все сделаю через несколько дней. Не сегодня. И я хочу тридцать тысяч.

Дядя сверлил его взглядом.

— Я услышал об этой работе несколько недель тому назад, — продолжил Рафаэль. — И с той поры этот человек не один раз советовал мне подумать о его предложении.

— Фридо.

— Если вы меня берете, заплатите тридцать тысяч. И мне нужно несколько дней.

— Да ты никогда в жизни не видел и тысячи долларов, — усмехнулся дядя.

— Тридцать, — в какой уж раз повторил Рафаэль.

— Я еще не знаю, подойдешь ли ты нам. Я должен посмотреть на твое тело.

— Тело у меня в порядке.

— Мы даже не знаем, стоит ли у тебя.

— Стоит, будьте уверены.

— Какая уж тут уверенность, если ты только пьешь.

Рафаэль понимал, что спорить нечего.

— Разве вам нужно именно это?

— Еще не знаю. Но импотенты нам не годятся.

— Мне нужны несколько дней, чтобы определиться с деньгами.

— Какими деньгами?

— С тридцатью тысячами долларов.

— А-а-а. Так, знаешь ли, не пойдет. Ты думаешь, что достаточно прийти сюда, снять джинсы, и мы дадим тебе тридцать тысяч? А потом ты уйдешь с этими тысячами в кармане, пообещав вернуться через несколько дней? Ты что, принимаешь нас за психов?

Рафаэль насупился. Он-то думал, что все так и будет.

— А как пойдет?

— Ларри отведет тебя в банк.

— Кто такой Ларри?

— Мой племянник. Вы виделись.

— А как ваша фамилия?

— Маккарти, — быстро ответил дядя. — Так вот, Ларри отведет тебя в банк. Открывал когда-нибудь банковский счет?

— Нет.

— Так я и думал. А в банке хоть раз был?

— Нет.

— Ларри тебе поможет. Отведет в банк. Покажет, как открыть счет. На твое имя. Положит на твой счет двести пятьдесят долларов. При тебе. Наличными.

— Триста.

— Остальное ты получишь потом.

— Потом?

— Когда отработаешь.

— Как же я узнаю, что вы это сделаете? Я хочу сказать, положите на счет остальные деньги?

Дядя выдвинул ящик стола. Достал лист бумаги, положил перед собой, схватил ручку, навис над столом.

— Мы же подпишем контракт, ты и я.

— О, — только и выдохнул Рафаэль.

— И в нем будет сказано, что, как только ты выполнишь работу, за которую берешься, мы вносим на твой банковский счет двадцать четыре тысячи семьсот пятьдесят долларов.

Рафаэль засомневался, что ровно столько получается, если от тридцати тысяч отнять триста долларов.

— Не та цифра.

— А что ты предлагаешь? Мы не можем заплатить тебе вперед. Ты знаешь, что такое контракт?

Рафаэль молчал.

— Это обязательство. Мы о чем-то договариваемся, переносим все на бумагу, подписываем, и это означает, что и я, и ты должны все выполнить. Это закон! Как тебя звать?

— Рафаэль.

Дядя написал что-то на листе бумаги.

— Рафаэль… — Он хряпнул ладонью по столу и откинулся на спинку стула. — А что ты, собственно, думаешь?

Рафаэль не знал, о чем и думать.

— Ты думаешь, мы — чокнутые? Мы не можем заплатить за не сделанную работу. Никто так не платит, — дядя понизил голос. Теперь он смотрел Рафаэлю в глаза. — По нашему разговору я уже понял, что ты умница, Рафаэль. И парень отчаянный, иначе ты не пошел бы на такое. Но скажи мне, есть ли другой путь расплатиться с тобой? Скажи мне.

Рафаэль не раскрыл рта.

— Тебе нужны деньги, не правда ли? Естественно, нужны. О Господи! Ты не сидел бы здесь, если б не хотел получить много денег. Денег для своей семьи, жены и троих детей. Кто-то из них болеет? Нет? Послушай, Рафаэль, только так ты можешь получить деньги. Ничего иного еще не придумано.

Рафаэль встал. Пальцы его осторожно сомкнулись на пластиковом стакане на столе. Он выразительно посмотрел на дядю.

— Нет вопросов. — Дядя взялся за бутылку и плеснул в стакан водки.

Рафаэль выпил водку одним глотком.

Вновь взглянул на дядю.

— Тридцать тысяч долларов!

— Черт! — Ладонь дяди ударилась о стол. — Ну и умен же ты! Торгуешься до последнего.

— И триста долларов вперед.

— Назови меня сукиным сыном, если мне когда-нибудь доводилось иметь дело с таким твердым орешком.

Рафаэль почувствовал на себе оценивающий взгляд дяди. Так иной раз смотрели на него женщины.

— Поначалу давай поглядим, что мы покупаем.

— Вы хотите, чтобы я разделся? — спросил Рафаэль. — Догола?

— Да.

— Здесь? — Он оглянулся на стеклянную стену.

— Да.

— Сейчас?

— Да что у тебя за мысли, черт побери? — рыкнул толстяк в белой рубашке, сидящий за столом. — Что тебе наговорил Фридо? Или ты полагал, что будешь работать в водолазном костюме?

— Смешно все это, — пожал плечами Рафаэль.

Ему приходилось раздеваться и ходить голым или почти голым и когда рядом никого не было, и при людях, своих родственниках или тех, кто знал его с рождения. Но разоблачаться в городе, в кабинете, перед человеком, которого видел впервые, чьи выпученные глаза неотрывно следили за ним…

— Да ты, похоже, стесняешься? — удивился дядя. — Ты просто псих.

— Я не стесняюсь. — Рафаэль сел на диван и стянул башмаки. — Просто моя одежда… Конечно, моя жена старается…

— Я знаю, что ты беден, — кивнул дядя. — Моргантаун. Хочешь еще выпить?

— Нет.

— Выпей, — дядя налил водки в пластиковый стакан и протянул его Рафаэлю.

С босыми ногами, придерживая джинсы с расстегнутой «молнией» левой рукой, Рафаэль, стоя у стола, выпил водку.

— Давай, давай, — заторопил его дядя. — Я не могу сидеть с тобой весь день.

Рафаэль бросил на софу джинсы, рубашку, трусы.