Многие мои товарищи, которые читали повесть еще в рукописи, интересовались: где находится пещера «Уральский лабиринт»? Может, «Уральский лабиринт» и есть, только его еще не нашли, а может — нет и никогда не было… Так ли уж это важно? Думается, важнее другое. На Урале, и в частности на Южном Урале, пещер великое множество. Есть они в горных районах и в степных, таких, как, например, Чесменский. Широко известна знаменитая Кунгурская ледяная пещера (Пермская область), не менее интересна и Капова пещера (Южный Урал), или Смолинская (Свердловская область). А сколько замечательных пещер в горах Крыма и в других районах нашей необъятной родины! Подземный мир изучен еще слабо. Он таит много неожиданностей и крепко хранит свои тайны.

Пока на Южном Урале еще не открыты большие пещеры, но, кто знает, может, со временем мы и отберем славу у самой огромной пещеры в мире — Мамонтовой (Северная Америка).

Изучение пещер — увлекательное и нужное дело, а занимаются им буквально единицы, главным образом, специалисты — спелеологи. Рядовые туристы, как правило, пещерами интересуются мало. И напрасно. Конечно, чтобы спускаться под землю, лазить по пещерам, надо иметь необходимые знания, подготовку и, разумеется, соответствующее снаряжение. Спуск в пещеру, да еще неизвестную, — дело не только трудное, но и крайне опасное.

В этой повести мне хотелось рассказать о чудесах подземного царства, пробудить у читателей, особенно у молодежи, интерес к пещерам нашего края, а может, и желание всерьез заняться их изучением. И если кто-то из вас, дорогие читатели, закрыв последнюю страницу повести, станет разыскивать свой рюкзак, начнет готовиться к туристскому походу в один из районов пещер, я буду считать, что работал не впустую.

В повести не так много вымысла, но он есть. Где правда уступает место вымыслу, — я надеюсь, читатели разберутся сами.

В работе над рукописью мне помогали многие товарищи, друзья, учителя, опытные туристы. Всем им я глубоко благодарен, и в первую очередь, старшему преподавателю кафедры географии Челябинского педагогического института Вере Николаевне Дубовик. Она более 12 лет занимается изучением наших уральских пещер. Добрыми советами и любезно предоставленными своими материалами Вера Николаевна помогла мне сделать книгу такой, какой я сейчас ее и предлагаю вниманию читателей.

Там, где, прыгая с камня на камень и рассыпая сверкающие брызги, протекал ручей, лес обрывался. Мохнатые темно-зеленые сосны, сбегая с пригорка, останавливались у самой воды, удивленно разглядывая в небольшой заводи свои отражения и тихо покачивая вершинами. Ручей местами был довольно широк, а местами его стискивали замшелые каменистые глыбы. На самом дне заводи, повернув острые морды против течения, неподвижно стояли крупные хариусы, чуть заметно шевеля рубиновыми плавниками. По левому берегу тянулась лужайка, покрытая густой травой, среди которой мелькали венчики синих и желтых цветов. Кое-где из травы торчали острые камни, скатившиеся с горы, а между ними пробивались кусты смородинника, перевитые прошлогодними стеблями крапивы. За лужайкой поднимались мрачные серо-желтые скалы. В трещинах скал чудом держались кривые тонкие березы, вздрагивавшие от самого слабого порыва ветра.

В этот утренний час на лужайке беззаботно резвились два толстых барсучонка. Они гонялись друг за другом, падали, незлобливо кусались и повизгивали от восторга. Облезлая барсучиха, развалясь у самого входа в нору, жмурилась от яркого солнца, лениво поворачивала голову, наблюдая за возней детенышей.

Где-то в лесу послышался неясный шум. Барсучиха вскочила, насторожив уши, тревожно вглядываясь маленькими близорукими глазами в зеленые навесы кустов. Шум приближался. Вот уже совсем близко затрещал валежник, раздались голоса людей. Издав короткое предостерегающее хрюканье, барсучиха скрылась в норе. Щенки, тотчас прекратив возню, юркнули туда же.

На лужайку вышли два человека. Высокий сухощавый мужчина, уже не молодой, тяжело дыша, остановился почти у самой барсучьей норы, но не заметил этого. Сняв вещевой мешок, он устало вытер платком пот с давно не бритого лица.

— Этот подъем совсем измотал меня, — сказал он своему спутнику, отставшему на несколько шагов. — Видно, такие путешествия не для стариков.

— Да какой же вы старик, нехорошо наговаривать на себя, — возразил молодой человек, тоже снимая вещевой мешок. — Выносливости вашей можно позавидовать. Но как будто мы уже пришли. Не та ли это лужайка? Барсучий ручей должен был вывести на нее.

— Не торопись, Алеша. Вот сверимся с картой — и тогда все узнается.

Говоря это, пожилой путник достал из внутреннего кармана своей потрепанной тужурки сложенную в несколько раз бумагу. То была старая, пожелтевшая от времени и потертая на сгибах самодельная карта. Несколько минут он очень внимательно рассматривал ее, потом уверенно сказал:

— Ты прав, Алеша, Барсучий ручей привел нас на Голубую лужайку. Все приметы совпадают.

Алексей пожал плечами.

— Не понимаю, почему она называется Голубой. Может трава здесь такая? Голубоватая… Да ведь дело не в том, как названо, — продолжал рассуждать он сам с собой. — Раз сказано — Голубая, пусть так и будет. Тогда пещеру надо искать…

— Вон у той серой скалы, — подсказал его спутник. — Но как отыскать ее? Все здесь заросло кустами.

— Да уж найдем, Василий Федорович, бог поможет.

— На бога надейся, а сам не плошай.

— Не сплошаем. В письме как сказано? От поворота Барсучьего ручья влево к скалам через Голубую лужайку тридцать два шага. Вход в пещеру с северо-запада. Здесь ручей поворачивает, стало быть, от этого места и надо мерять тридцать два шага. Я пойду, погляжу.

— Что же, Алеша, а меня ты хочешь оставить?

— Вы отдохните пока.

— Нет уж, раз ты не хочешь признавать меня стариком, я тоже пойду. Отмеривай шаги.

Алексей подошел вплотную к берегу ручья, затем повернулся к нему спиной и, широко шагая, направился к скалам, громко отсчитывая:

— Один, два, три, четыре…

На двадцать восьмом шаге он замешкался, раздвигая сплетения кустов.

— Двадцать девять, тридцать… тридцать один… Василий Федорович! Вот вход! Смотрите, пещера!

Голос Алексея слегка дрожал. Его спутник заторопился и чуть не упал, запнувшись о скрытый в траве камень.

— Где? Где пещера? — задыхаясь, спрашивал он.

— Да вот же, — Алексей показал на темную щель в скале, почти скрытую кустами.

— И впрямь пещера, — недоверчиво и радостно подтвердил Василий Федорович. — Алеша, дорогой мой, ты понимаешь, что сие значит?

— Очень даже понимаю, Василий Федорович. И радуюсь вместе с вами. Не пропали, стало быть, наши труды.

— Ну, радоваться-то, положим, еще рано. А нет ли где поблизости другого входа?

Алексей прошел вдоль подножия скалы в одну сторону, затем в другую и вернулся, говоря:

— Даже намека на пещеру нет.

— Тогда, полагаю, это та самая пещера, которую мы ищем.

И он заглянул в узкую темную щель. Из нее тянуло сыростью и прохладой.

В прихожей раздался звонок. Миша Глебов с досадой захлопнул книгу, поднялся с дивана и сунул босые ноги под стол, нащупывая тапочки.

— Опять Светка забыла ключ. Сейчас я ей всыплю!

Зевая и потягиваясь, мальчик пошел открывать.

— Володька! Вот здорово! Заходи, заходи, я один. Светка ушла на базар.

— Она скоро придет? — Володя Одинцов шагнул в прохладный полумрак прихожей, повесил кепку на вешалку.