Проснулся вечером, голова болит, во рту гадость, как после хорошей пьянки. Сделав себе в памяти зарубку, что травки надо есть поменьше, попытался слезть. Ага, как же! Дерево, что б его! Ну да ладно, тут не глухой лес, кто-нибудь на помощь придет. На худой конец кошмарик прилетит. Только открыл рот, чтобы заорать во все горло, как внизу что-то зашуршало. Выглянув из листвы, обнаружил давешнего слугу, который меня кормил, в компании какого-то незнакомца.

- Держи, - мелор протянул конверт слуге. – Заменишь.

- Понял.

Мужчины разошлись, а я поймал челюсть и задумался. Оказывается, тут есть носители моего родного языка, поговорить бы с ними, но что-то подсказывает, лучше не высовываться. Подслушанный разговор явно не предназначался для чужих ушей. Они тут какие-то темные делишки проворачивают, как бы не пострадал мой кьяр. Надо ему рассказать, но как?

Для начала слезть отсюда, хотя бы… Орать передумал, узнают эти подозрительные личности, что я тут сидел, и насторожатся. Хотя в чем можно подозревать кота?

- Туро нирени! – раздался недовольный голос снизу.

Ох, что-то у меня это «туро» ассоциируется с «дуро», в смысле с дураком. А «нирени» - это я, котенок в смысле, по крайней мере, похоже. За вчерашний день и сегодняшнее утро «глупым котенком» меня назвали уже раз двадцать. И сейчас еще назовут. А возможно еще как-нибудь, но остальное все равно не пойму. Интересно, а кьяр знает мой родной язык? Как бы проверить.

Рядом с мелором, понурив голову, топтался кошмарик. Подозреваю, за наш погром в саду ему уже влетело. Теперь моя очередь. Только меня еще с дерева снять надо. Развалился на ветке, жду. Мужчина высказал мне много всякого за плохое поведение, я величественно внимал, глядя сверху вниз, стараясь не зевнуть. Исчерпав свое красноречие, кьяр потребовал спускаться. Я бы спустился, честно, кушать уже хотелось, но, увы, этот подвиг мне не по плечу. Не дождавшись нужной реакции, человек что-то приказал чудику, и этот гад чешуйчатый взлетел и сцапал меня когтистыми лапами поперек живота. Я вцепился в ветку и заорал, но меня так дернули вверх, что пришлось уступить, иначе могла пострадать моя тушка. Мелор подхватил меня на руки и, в очередной раз обозвав глупым котенком, унес в дом. Там, накормленный и подобревший, до ночи валялся на коленях у хозяина, требуя ласки и мешая разбирать бумаги, что, впоследствии, стало ежевечерней традицией.

В принципе, своей новой жизнью я был вполне доволен. Сожаления оставались, но не слишком навязчивые, зато удовольствий - море. Больше всего нравилось будить по утрам кьяра. Он категорически запрещал мне с ним ночевать, неумолимо выставляя из комнаты по вечерам, но никогда не запирал окно. Возможно, ему действительно было душно, но подозреваю, такие побудки радовали не только меня. Я же просто балдел, от возможности влезть ему на грудь, нежно пофырчать в ухо и получить порцию утренней ласки. Или же взлететь на него с разбега, выслушать хриплый со сна выговор и улепетывать от норовившего шлепнуть по заду полотенца. Имя его вскоре удалось узнать: «кьяр Ивиссар» - звучало иногда в обращениях, и я очень жалел, что не могу произнести его вслух, но мысленно тут же сократил до Ивиса. Сколько ему было лет определить не получалось: когда хмурился, работая с бумагами или отдавал распоряжения, казался как минимум тридцатилетним, со мной же превращался в сущего мальчишку, дурачась и звонко хохоча. Правда, периодически мелор начинал меня воспитывать, что было не очень приятно. Так, пришлось вытерпеть унизительное тыканье носом в загаженную кадку. Нет, я, конечно, уже давно по запаху нашел отхожее место, и не одно, но вот пользоваться им не сумел, у них там целый трон стоял, угнездиться на котором никак не получалось, лапы соскальзывали, чуть было внутрь не свалился, а в парк иногда так лень бежать. В-общем, я себе другую кадку нашел. В укромном уголке.

На кошмарика, откликавшегося на кличку Ширша, я дулся недолго, надо же было с кем-то играть, когда Ивис уезжал по делам или запирался в кабинете. Слуги со мной водиться не хотели, подозреваю, обижались на некоторые мои шалости и вечный разгром, который им приходилось убирать. Кухарки старательно закармливали вкусностями, тискали, но из-за необъятных габаритов к подвижным играм склонны не были. Первое время думал, не попробовать ли мне, например, почитать? Но книги на моем языке тут вряд ли бы нашлись, да и оказалось, что играть с утащенным у служанки клубком гораздо интереснее! Вот никогда бы раньше не подумал, что это такое увлекательное занятие: гонять между лап что-нибудь круглое, стараясь, чтобы оно не улетело в сторону, а если улетело, то тут же поймать. Долго так продержаться не очень-то просто, обязательно укатится! Но я старался и вскоре добился заметных успехов. Ширша как-то попытался помочь в ловле убежавшей добычи и проглотил клубок. Судя по вытаращенным глазам, ему не понравилось. Пришлось красть новый, а чудик смотрел с недоумением, видимо, так и не понял, что хорошего в такой игре. Подозреваю, он в прошлой жизни человеком не был, потому и не оценил. А может, для этого просто надо родиться котом.

Таких шипастых кошмаров, как Ширша, в округе бродило множество, но во дворце, к счастью, жил только один. Остальных я все же побаивался.

Подозрительный мелор, замеченный под деревом, мне не встречался, слуга ничего особенного больше не делал. Звали его Бем, и он был доверенным лицом Ивиса, что меня тревожило, но кьяр был спокоен, видимо ничего страшного не произошло или он об этом еще не знал.

Не знаю, сколько точно прошло времени, дни не считал, но вряд ли больше месяца. Я уже начал понимать отдельные слова и даже фразы, благодаря привычке Ивиса подолгу со мной говорить и даже иллюстрировать речь жестами, хотя мои успехи сложно было назвать значительными. А вот подрос прилично. Еще бы, учитывая, что питался раз десять за день, то и дело заглядывая на кухню. Мне-то изменения были не сильно заметны, но кьяр последнее время начинал подозрительно хрипеть, когда я забирался ему, сонному, на грудь, да и на руки поднимал уже не так легко, как раньше.

В тот день я как обычно пришел по карнизу, чтобы разбудить своего мелора, но вместо этого тихонько прилег рядом. Долго любовался красивым профилем, подрагивающими черными ресницами, чуть пухлыми яркими губами. Хорошо быть котом, ведь ему позволено многое, что было бы недоступно человеку, но у животного нет даже призрачного шанса на то, о чем люди могут хотя бы мечтать. Так и ушел, не став тревожить его сон, пусть в кои-то веки проснется сам.

Чтобы развеяться, пробежался по саду до дороги в лес. Издалека донесся конский топот, всадник доскакал до крыльца и, бросив поводья конюху, вошел. Я побежал следом. Бем перехватил его перед покоями кьяра и, забрав конверт, отправился с ним к Ивису. Это меня насторожило, поэтому, когда слуга вышел, последовал за ним. Бем зашел к себе, а я поглядел на захлопнутую дверь и пошел искать обходной путь. Карниза тут не было, а снизу по стене взобраться не получалось, пришлось лезть на ненавистное дерево, растущее напротив окна. Сквозь стекло увидел, как мужчина достал конверт и явно собрался кинуть его на угли жаровни. Не раздумывая, прыгнул в окно. Каким-то чудом не поранившись об осколки, сцапал конверт из руки замершего на секунду слуги, и рванул в коридор, благо дверь он не запер. Кьяр, что самое интересное, продолжал мирно спать. Вот ведь беззаботный человек! На сей раз, я все же приземлился ему на грудь. Ивис вскинулся, пытаясь освободиться, и заметил письмо в моей пасти.

- Ист ла тар вэ? – удивленно спросил он.

Посмотри и узнаешь что! Я выплюнул мятый конверт. Мелор развернул его и нахмурился.

- Лисе тана ла истар вэ? – он строго посмотрел на меня.

Угу, я все понял. А уж отвечу на раз. Попробую показать. Осторожно взял зубами за руку и потащил за собой.

Мужчина вырвал руку и стал быстро одеваться. Выходя из спальни, он остановился и взял со столика другой конверт. Развернул, тонкие брови поползли вверх. Сравнил с тем, что принес я, и опять начал что-то спрашивать. Пришлось ухватить зубами за штанину и тащить дальше. Слуга нашелся быстро, хотя я боялся, что он сбежит. Нет, он с совершенно невозмутимым лицом отвечал на вопросы Ивиса и изобразил весьма натуральное удивление при виде второго письма. Был вызван и допрошен гонец, но и это не внесло ясности. Кьяр все больше мрачнел. Если бы я мог ему все рассказать! Нервничая, путался в ногах у хозяина, не зная как показать. Пошипел на Бема. Нашел какой-то листок и, демонстративно бросив его в жаровню, снова оскалился на слугу. Не помогло. Ну почему я не человек!