– Да все знают, – вздохнул полковник.

Хотя они были знакомы без году неделя, Матейченков испытывал к полковнику необъяснимое доверие, а он редко ошибался в людях.

– Но любой мир нам не нужен, – продолжал Матейченков. – Несправедливый мир типа капитуляции был бы тяжелым ударом для России, сами понимаете…

– Я в первые дни пребывания в Чечне приходил в отчаяние, – признался Николай Иванович. – Как наладить у них порядок? Почему сами не хотят жить по-человечески?

– Тут много факторов наложилось, – произнес Матейченков. – И их разбиение на кланы, которые постоянно враждуют между собой. И их общественные законы, такие, как кровная месть, пришедшие из глубины веков.

– И недавнее прошлое, когда по милости Сталина весь народ очутился в ссылке – в Казахстане и Сибири…

– Ну да, много еще обстоятельств, осложняющих ситуацию. Прибавьте к этому почти полностью разрушенную социальную сферу. Люди не получают пенсии, зарплату, школы и больницы не работают. Работы нет, людям негде жить – жилища разрушены бомбежками…

– Поневоле волком взвоешь.

– Здесь надо начинать с азов, – сказал Матейченков.

– А как?

– С социалки.

– Школы? Больницы? Регулярные выплаты зарплаты и детских пособий? Пенсии? Так, что ли?

– Боюсь, Николай Иванович, вы поняли меня слишком узко, – покачал головой Матейченков. – Конечно, все перечисленное важно, спору нет. Без пенсий, без школ и больниц не может нормально существовать ни одно общество.

– В чем же я не прав?

– Все это, как говорят математики, необходимо, но недостаточно.

– Не понял.

– Ежели нет главного, нет фундамента, то дом, каким бы большим и красивым он ни выглядел, оказывается построенным на песке.

– Так мы начинаем с крыши?

– Примерно так.

– А что главное?

– Главное, чтобы чеченцы взяли судьбу собственной страны в свои руки, – сказал Матейченков.

– Что им мешает?

– Те самые силы, с которыми мы боремся. Боевики, которым в высшей степени наплевать на собственный народ. У которых все действия подчинены, если отбросить трескучие фразы, только одному: богатству и власти. В данном случае я не разделяю эти две категории…

– Так что делать?

Матейченков улыбнулся:

– Чисто русский вопрос, товарищ полковник. Еще со времен Александра Ивановича Герцена. Боевики крепко сидят на хребте своего народа, они подпитываются из-за границы нашими недругами – и деньгами и оружием, к ним непрерывно просачиваются интервенты из разных стран…

– Четыре дня назад наши ребята поймали снайпера…

– Откуда?

– Из Эстонии.

– Ну, вот видите.

– А винтовка у него была российского производства.

– Провели следствие?

– Ведем.

– Что же касается того, что делать… Чеченский народ должен, повторюсь, взять свою судьбу в собственные руки.

– Он пока не в силах…

– Значит, надо помочь, что мы и делаем. Ведь в основе своей, как вы и сами, наверно, успели убедиться, народ не желает войны. Он хочет мирно жить и трудиться. Боевики мешают ему в этот, народ их потому боится и ненавидит.

– Боевики и своему народу несут кровь и смерть.

– И ничего, кроме этого. Значит, необходимо создавать местные органы самоуправления. В них должны быть те люди, которым народ доверяет.

– Согласен, варяги тут неуместны, – согласился Николай Иванович. – но насколько прочно это будет? Придут боевики и снова все возвратят в первобытное состояние.

– Вот-вот, полковник, мы нащупываем главное звено. Для охраны общественного порядка необходимо здесь создавать и собственные органы милиции. Комплектовать их из людей, преданных народу. Только тогда будет толк.

Полковник признался:

– Я тоже много думал об этом. Но теперь мне многое стало ясно. Однако предстоит огромная работа…

– А куда денешься?

Матейченков с хрустом потянулся:

– Чувствую, и сегодня нам рано лечь не удастся.

– Вот я рассказывал, что у зарубежного снайпера-добровольца, приехавшего воевать в Чечню на стороне боевиков, обнаружили оружие нашего производства…

– И что?

– К сожалению, это не единичный случай.

– Знаю. Могу сказать, что наши внутренние органы этим озабочены. МВД уделяет много внимания сложившейся ситуации.

– Дело касается не только оружия.

– А что еще?

– Недавно отбили у боевиков склад, а там, представьте, полностью… российские лекарства!

– Я об этом не слышал, – нахмурился генерал. – Расскажите, пожалуйста, подробнее. Вы в курсе?

– Да.

– Кем выпущены лекарства? Каким предприятием?

– Фирмой «Ферейн».

– Час от часу не легче! – воскликнул Матейченков. – Ведь это, как известно, частная фирма…

– Знаю.

– Лекарства обычные?

– В том-то и дело, что нет. Мне знакомый майор из разведки говорил, что это – препараты специального назначения, хотя я толком не знаю, что это такое.

– Тут все просто. Спецпрепараты – это препараты, содержащие наркотики.

– Наркотики?

– Ну да, такие, как морфин или промедол.

– Разве их производство не находится под контролем?

– Находится, и под очень жестким. Иначе бы конец света наступил, – махнул рукой генерал.

– И любой медицинский завод может выпускать их?

– Упаси господь. Это право имеют всего несколько российских заводов, которые находятся в государственной собственности.

– А «Ферейн»?

– «Ферейн» – частное предприятие, и потому выпускать такие препараты оно не может.

– Что же могли обнаружить у чеченцев на складе?

– Я непременно поинтересуюсь, полковник. Спасибо за информацию. Но думаю, это были, конечно, не наркотики в чистом виде, а психотропные препараты… – Матейченков перехватил вопросительный взгляд собеседника и пояснил: в малых количествах эти препараты носят совершенно безобидный характер и употребляются, например, для снятия стресса, либо в качестве легкого снотворного… Ну, скажем, такие, как феназепам или тазепам… Слышал про такие, товарищ полковник?

– Не приходилось.

– Ваше счастье… – вздохнул Матейченков.

– А если возвратиться к нашей находке?

– Мое мнение таково. Речь идет, скорее всего, о только тех препаратах, которые я назвал.

– Но ведь они безобидны?

– В малых дозах – именно так. Самое смешное, что совсем недавно их можно было купить в любой аптеке, в любом аптечном киоске, самом занюханном. Знаю это, как говорится, из первых рук…

– А теперь?

– Теперь их продажу несколько ограничили, но не жестко: рецепт может выписать любой лечащий врач.

– Так в чем же суть?

– В дозе, мой милый, в дозе. И змеиный яд в малых количествах может быть целебен, а вот ежели его вкатить полной мерой – получится совсем другой эффект, прямо противоположный.

– Понятно.

– И вот здесь, мне кажется, в нашем законодательстве допущен серьезный пробел. Я обязательно буду говорить об этом, когда вернусь в Москву.

– Пробел связан с наркотиками?

– Косвенно, но он создает довольно ощутимую щель для наркодельцов, и они этой щелью умело пользуются. Дело в том, что на розничную продажу психотропных препаратов наложены определенные ограничения, они связывают руки нечистым на руку бизнесменам. А вот для оптовой продажи психотропных препаратов никаких ограничений нет.

– Точно?

– Да. Со склада можно безболезненно купить любую партию такого товара.

– А остальное – дело техники.

– Совершенно верно.

– Но причем тут «Ферейн»?

– А все дело в том – еще один нюанс, подчеркивающий несовершенство нашего законодательства – что у нас в России такие препараты разрешено производить любым компаниям.

– И частным?

– Увы.

– Вот теперь мне все стало понятно! – воскликнул полковник.

– А мне, к сожалению, далеко не все, Николай Иванович, – проговорил генерал.

…Мог ли предположить Матейченков, что через несколько лет его случайный собеседник, встреченный в Чечне во время ревизионной командировки, превратится в генерал-майора, который сменит его, заместителя министра внутренних дел, а потом полномочного представителя президента Российской Федерации, на его прежнем посту – начальника управления обеспечения общественного порядка?