– Я тогда жил в Санкт-Петербурге.

– Что делал?

– Оканчивал Высшее общевойсковое командное училище.

– Знаю, – кивнул генерал. – Руководство у вас строгое. А родители твои кто?

– Сами мы, можно сказать, питерские. Родители живут в области. Отец – военный…

– Значит, пошел по его стопам?

– Да. Сейчас отец в отставке, полковник запаса.

– Почему уволился?

– Можно сказать, получил инфаркт на боевом посту. На дежурстве по ракетной бригаде, где был оперативным. Ну, а мама при нем – офицерская жена. Помотало нас по всей России, пока осели под Петербургом.

– А вы с женой отдельно живете?

Виталий замялся.

– Вы затронули больной вопрос, товарищ генерал.

– Нелады в молодой семье?

– Не то, – помотал головой Виталий. – С жильем у нас не ладится.

– У вас там, под Питером, неплохой военный городок, я бывал там.

– Неплохой, только квартиру не дают.

– А обещают?

– Да.

– Попробуем ускорить. За будущего Героя России и походатайствовать не грех.

– Знаете, товарищ генерал, я к этому отношусь спокойно, в смысле – дадут не дадут. Дадут – конечно, здорово. А не дадут – тоже не смертельно, жизнь продолжается. За бой под Радужным мне вот тоже орден обещали, а я его так и не получил.

– Кто обещал?

– Лично генерал Шаманов.

– Непорядок, – нахмурился Матейченков. – Попробуем выяснить, в чем там дело.

– Не стоит, – товарищ полпред, – махнул рукой старший лейтенант. – Не в этом суть.

– А в чем суть?

– В том, что наш полк вырвался к Грозному. Стоим от него в двенадцати километрах, к штурму готовимся. Может, когда столицу чеченскую возьмем, перелом в войне наступит.

– Карты новые получили?

– Да.

– Порядок. Ну, а что пишет из дому Марина? – спросил Матейченков, круто меняя тему разговора.

– Пишет, что наследник скоро появится. Или наследница.

– Поздравляю.

– Спасибо.

– Как назовете?

– Я на всякий случай придумал два варианта – мужской и женский. И оба сообщил Марине в последнем письме.

Напоследок, прощаясь, полномочный представитель президента спросил у Заврайского:

– Послушай, старший лейтенант, там ведь рядом с вами, неподалеку, отряд МВД воюет. Милиционеры, одним словом.

– Ну да.

– Ты что-нибудь слышал о них?

– Мало сказать – слышал, – оживился Виталий. – Мы работаем в тесном взаимодействии с ними.

– В одной упряжке?

– Именно так. Когда туго приходится, помогаем друг другу. У меня там даже дружок есть.

– Кто такой?

– Старший лейтенант милиции Юрий Ряшенцев. Его вроде тоже командование собирается представить к Герою.

Именно так и обстояло дело.

В мобильный отряд МВД, который был расположен рядом с хозяйством армейского полка Юдина, входили спецотряды со всей России, и действовал он в тесном взаимодействии с юдинским полком и прочими частями, которые готовились к штурму Грозного.

Для генерала Матейченкова, который занимался взаимодействием разных родов войск в Чечне, важно было получить подтверждение этого факта на уровне ротного командира.

…Что касается мобильного отряда МВД, где служил старший лейтенант Юрий Иванович Ряшенцев, то он представлял собой важную боевую единицу и был предметом особых забот полпреда. Сюда входили отряды СОБРа и ОМОНа со всей России, от Калининграда до Владивостока. Здесь были представители около сорока регионов.

Прежде всего, отряд решал задачи сугубо милицейские: к ним относятся, как известно – наведение внутреннего порядка в населенных пунктах, зачистки, дежурства на блокпостах, которые уже установлены, и создание новых.

Этим, однако, дело не исчерпывалось. Когда частям Минобороны приходилось туго, милиционеры, по решению генерала Матейченкова, приходили им на помощь. Бывало, естественно, и наоборот – собственно говоря, именно в этом и состояло взаимодействие, которым руководил полпред президента.

Вот и получается так, что армейские части и милиция воюют плечом к плечу, как говорится, на равных.

Через четыре дня после того, как генерал Матейченков беседовал со старшим лейтенантом Виталием Заврайским, начался штурм Грозного.

Старший лейтенант Юрий Ряшенцев командовал отрядом СОБРа. Несколько передовых частей уже ворвались в город, завязали уличные бои. Впрочем, линию фронта провести было трудно, бой рассыпался на отдельные эпизоды, и Грозный начал напоминать слоеный пирог, где наши подразделения чередовались с боевиками.

Упорное сражение шло не то что за каждую улицу – за каждый дом. По районам, занятым боевиками, непрерывно долбила тяжелая артиллерия, стреляли танки, работала авиация – самолеты и вертолеты.

Командир мобильного отряда МВД, забравшись на площадку старого минарета, смотрел на раскинувшийся внизу город, в котором до сих пор ему не удалось побывать ни разу. Однако карту, врученную ему накануне в главном штабе объединения, он изучил досконально, и теперь легко различал характерные ориентиры – президентский дворец, вокзалы – железнодорожный и автобусный, главные городские артерии, мысленные контуры районов – Старопромысловский, Заводской, Ленинский…

Некоторые кварталы почти целиком были затянуты дымом и взметнувшейся после взрывов пылью, затмившей небеса.

Приказ выступить мог поступить с минуты на минуту, а пока приходилось ждать и наблюдать.

Одно из сражений развернулось неподалеку.

Командир наблюдал, как по кривому кварталу, где закрепились боевики, работает артиллерия. Прямой наводкой бьют тяжелые танки, похожие отсюда на неповоротливых жуков, самозабвенно палят окутанные дымом самоходки.

Вот дым пожарищ прорезала ярчайшая вольтова дуга фиолетового цвета и несколько мгновений не гасла.

– А это что? – спросил военный корреспондент, который всеми правдами и неправдами сумел – единственный из многих – прорваться сюда, в район боевых действий.

Теперь он стоял рядом с командиром мобильного отряда и с неуемным любопытством вглядывался отсюда в разворачивающуюся перед им картину. Он был в Чечне, как и вообще на войне, первый раз, и даже не осознавал размеров грозящей ему со всех сторон опасности. Может, поэтому и удалось ему сюда пробиться.

Корреспондент почти не отрывался от новенького бинокля и то и дело обращался к командиру с вопросами.

– Дуга, что ли?

– Да.

– Змей Горыныч.

Корреспондент нажал кнопку портативного магнитофона, висящего на ремешке, переброшенном через шею:

– Новый вид орудия?

– Ну, не то, чтобы новый…

– А что это за дуга?

– Распыленное взрывчатое вещество.

– Как оно действует?

Командир посмотрел на настырного молодого человека, который выпаливал вопросы с быстротой скорострельной пушки:

– Не знаешь, как действует взрывчатка?

Потом уловил выражение глаз корреспондента и пояснил:

– Вообще-то Змей Горыныч применяется для того, чтобы прошибать проход в минных заграждениях.

– Хорошо действует?

– Неплохо.

– А разве в городе есть минные заграждения?

– Насколько я могу судить отсюда, на данном участке их нет. Но Горыныч – оружие широкого спектра действия. В частности, оно эффективно в уличных боях, что мы сейчас и наблюдаем.

– А вон там, правее, «Град»?

– Он самый.

– Орет, как корова резаная.

– Реактивные снаряды, им положено.

Про себя корреспондент отметил – для будущего репортажа, – что грозная установка «Град» выпускает по две ракеты с интервалом ровно в одну секунду. Он тут же придумал красивую фразу для репортажа: «Каждый снаряд «Града» подобен павлину, который, распустив по вечереющему небу огненный хвост, стремительно уносится к цели».

Он хотел записать ее на магнитофон, но постеснялся командира и только мысленно повторил, постаравшись запомнить.

– Сколько ракет в машине?

– Сорок.

Оба несколько минут наблюдали, как, отстрелявшись, одна машина уступала место другой, с полным боекомплектом реактивных снарядов. Затем внизу вспыхнула ожесточенная перестрелка. Боевики ожесточенно огрызались, стреляя из каждого оконного проема, из развалин домов, из уцелевших подвалов.