Теперь, видя, что Делла колеблется, Сорша продолжала настаивать с враждебным удовольствием:

— У бедняжки Джулии случился бы приступ, если бы она узнала, что ты просто струсила. Она не терпит, когда кто-то из членов семьи де Валенс демонстрирует страх. Конечно, мой случай — другой. Я совершенно не собираюсь позволять ей вмешиваться в мою жизнь. Я поставила ее в известность об этом еще до своего приезда. В любом случае у меня слишком горячий характер, чтобы играть роль человека, которым я в действительности не являюсь.

— А я разве могу? — тихо спросила Делла.

Сорша подошла к двери. Сквозь блестящую, ниспадающую волнами, золотую парчу туники просматривались контуры ее высокой гибкой фигуры.

— Давай-ка признаемся, ты всегда была человеком, который знает, с какой стороны хлеба намазано масло, и даже если для тебя сейчас не является целью стать хозяйкой Саггарта, то Рекс уже давно видит себя его владельцем. Такой стиль жизни прекрасно ему бы подошел. Он ленив и эгоцентричен, и он предпочитает, чтобы кто-то другой делал за него всю работу. Зная все это, я не думаю, что он будет очень рад, если узнает, что ты хоть чем-то не угодила Джулии. — Она постояла минутку у двери и помолчала, потом добавила: — Я пришлю Пидж с костюмом для верховой езды завтра. Доброй ночи, — мягко пожелала она, уже закрывая за собой дверь.

Делла быстро разделась. Несмотря на опасения того, что ей предстояло следующим утром, и ужасно жесткий валик под подушкой, она быстро заснула на мягком и удобном толстом матрасе, который, к ее удивлению, оказалось, был набит чистым пухом.

Она понятия не имела, как долго спала, но, когда она, наконец, проснулась, в камине уютно потрескивали поленья, а за окном явно что-то происходило. Хлопнула дверца машины, залаяли собаки, послышался легко узнаваемый, протяжный, с акцентом, голос Райана.

Еще полусонная, она встала с кровати и надела длинный халатик, украшенный лебяжьим пухом. Рекс настоял, чтобы они купили его, потому что он прекрасно подходил для роли Линн де Валенс. Делла подошла к одному из окон и отодвинула шторы из красного плюша. Лунный свет пробивал себе путь сквозь туман. Послышалось, как захлопнулся багажник, и она увидела, как две неясные фигуры направились к Нормандской башне. Один силуэт был широкоплечий и прямой, на голове второго, сутулого, был надет котелок, такой же, как любил носить Райан.

Итак, Логан Стейси приехал в Саггарт! Сорша будет приятно удивлена утром, подумала Делла. На несколько минут воцарилась тишина, две фигуры исчезли из виду. Затем Райан вернулся, в руках у него уже не было багажа. Она наблюдала, как он шел по направлению к служебным постройкам, затем обогнул дом вокруг и исчез в темноте.

Внезапно в верхнем окошке башни зажегся свет, и из окна выглянул человек. Широкие плечи мужчины закрывали почти весь оконный проем. Она видела, как он распахнул рамы и наклонился вперед, скрестив перед собой руки. Через открытое окно до нее долетел запах табака, хотя воздух был почти недвижен. Невозможно было разглядеть его лицо, но казалось, он расслаблен, ему уютно и он абсолютно удовлетворен всем тем, что его окружает. Логан Стейси, вероятно, уже воображает себя хозяином всего того, что видит сейчас, он уверен, что с легкостью сможет манипулировать Джулией, цинично подумала Делла.

Внезапно облака, неаккуратными клочьями плывшие по небу, рассеялись. Показалась яркая луна, башня заискрилась серебром, стали видны черты лица нового управляющего Саггартом. Только глубоко посаженные глаза все еще скрывала тень. Делла рассмотрела тонкие губы, высокие скулы, в зубах одновременно забавно и агрессивно он сжимал трубку. Логан Стейси повернул голову будто бы в направлении ее окна, и она, испугавшись, поспешно сделала шаг назад, отпустив шторы, они упали и закрыли окно. Ни за что этот человек не должен узнать, с каким страстным любопытством она за ним наблюдала.

Медленно она подошла к кровати и, все еще в задумчивости, скользнула под одеяло. По ее мнению, предположение Сорши о новом госте было совсем не верным. Логан Стейси не из тех, кто станет обсуждать с женщинами особенности ведения фермерского хозяйства. В действительности он, пожалуй, полностью удовлетворит ее стремление найти в этих краях привлекательного мужчину!

И все же, по какой-то непонятной причине, его самодовольный вид вселил в Деллу некоторую враждебность. Невозможно было найти разумное объяснение тому, почему ей вдруг так сильно стал неприятен человек, который, по сути, ей даже незнаком. «Буду держаться от него подальше», — пообещала она самой себе. Быть Линн де Валенс — сложная и рискованная роль. Деллу охватило ощущение, что эти глубоко посаженные глаза ничего не пропустят.

Делла проснулась, услышав резкое лязганье дверного звонка. Еще минутку она понежилась на мягком пуховом матрасе. Ее смущали окружавшие ее совсем незнакомые предметы, а особенно — громкий протяжный вопль, казалось доносившийся со стороны дворовых построек и сада, которые она заметила накануне, подъезжая к поместью. Длинные занавески из красного плюша были задернуты, но утреннее солнце все же пробивалось сквозь щелки, наполняя всю комнату рубиновым светом.

Кто-то постучал в дверь, а затем, без дальнейших церемоний, ворвался в комнату. Делла увидела крошечное создание, почти куклу, в руках она держала поднос. Поставив его, она вдруг кинулась от одного окна к другому, чтобы раздвинуть шторы.

— Вот так! — торжественно объявила она, покончив с этой задачей. Стоя у изголовья кровати, она с довольной улыбкой оглядела Деллу. Через руку у нее была перекинута пара брюк для верховой езды и рубашка. Налюбовавшись на девушку, служанка повесила их на спинку стула. Проанализировав всю имеющуюся информацию, Делла решила, что это, должно быть, Пидж принесла жокейский костюм, который Сорша обещала ей накануне.

Делла внимательно рассмотрела Пидж; ее крошечное сморщенное личико напоминало грустную мордочку маленькой обезьянки, из-под белой шапочки на макушке выбилось несколько прядей черных кудрявых волос.

— Мистер Стейси приехал вчера, — с довольным видом сообщила она. — Это так странно, что теперь в доме будет верховодить мужчина. Я видела его мельком сегодня утром. Он вышел рано, такой свежий, оглядел все вокруг. Мне он показался симпатичным, а вот Райан говорит, что он выглядит немного жестко, и лицо у него суровое и злое, как у дьявола. Но Райан может говорить все, что ему вздумается, — ему просто не слишком-то хочется быть в подчинении у мужчины, и это, конечно, неудивительно, когда вы послушаете, о чем сплетничают.

Вдруг она пулей бросилась к окну и взволнованно хихикнула, услышав, как звонит колокол.

— Мистер Стейси приказал звонить в колокол сегодня утром, хотя миссис Хеннесси говорит, что никогда его не слышала с тех пор, как живет здесь. Кажется, все это — знак того, что у мистера Стейси и правда крутой нрав.

— Но я не понимаю, — с удивлением произнесла Делла — она была совершенно сбита с толку и горячностью Пидж, и непрерывным колокольным звоном, — с какой стати ему просить, чтобы звонили в колокол?

Пидж снова вернулась к изголовью кровати. Она, очевидно, наслаждалась своей новой ролью наставницы.

— Это потому, что в старые дни колокол на конюшне всегда звонил по утрам, чтобы рабочие знали, что пора идти в хозяйский дом. В те времена у деревенских жителей не было ключей, они были слишком бедны, поэтому дворяне всегда использовали колокольный звон, чтобы поднять рабочих с постели. Но вы, конечно, не могли знать об этом, вы ведь так долго жили в Англии, мисс Линн.

— Это звучит ужасно. Так, будто бы они были рабами, — заметила Делла.

Пидж хихикнула, поднеся маленькую ручку ко рту.

— Возможно, мистер Стейси собирается вернуть старые порядки. Но конечно, вреда от этого вовсе не будет, ведь среди работников столько лентяев, скажу я вам.

Она сделала многозначительную паузу, и Делла вспомнила замечание Сорши, касающееся Пидж, которое прозвучало днем раньше. Было абсолютно очевидно, что не существовало ничего в этом мире, что бы Пидж любила больше хорошей сплетни. Несмотря на то что Делла могла незаметно выпытать у нее столько информации о привычках и характерах жильцов дома, что ей не составило бы никакого труда сыграть роль Линн де Валенс, она не собиралась поощрять ее поведение. Ее откровенно пристальный взгляд и стремительные движения выдавали в ней человека, на которого нельзя положиться.