Они сидели и беседовали, как старые друзья, гадая, как было бы, если бы они выросли в маленькой деревне, как эта, а не в больших городах.

Эльза и Дэвид полюбовались высокими белокурыми скандинавами, приехавшими сюда с холодного Севера, чтобы работать ювелирами и керамистами. И когда они стали медленно пить черный сладкий кофе, Эльза заговорила:

— Расскажу вам, отчего все это.

— Вы не обязаны, у нас такой замечательный день.

— Нет, я должна объяснить, потому что, понимаете, я не хочу возвращаться в Агия-Анну сегодня вечером. Хочу остаться с вами здесь до завтра, когда пройдут похороны.

Дэвид разинул рот:

— Остаться здесь?

— Не могу вернуться в город, Дэвид, там моя телевизионная группа, они скажут Дитеру, нашему боссу дома, и тот приедет и найдет меня. Я этого не вынесу.

— Почему?

— Потому что я его сильно люблю.

— Разве это плохо… если мужчина, которого вы любите, вас найдет?

— Если бы все было так просто. — Она взяла его за обе руки, прижав их к своему лицу. Он почувствовал, как по пальцам потекли слезы и закапали на стол.

— Понимаю, мы должны остаться здесь, в Калатриаде, на ночь, — сказал Дэвид, все больше ощущая себя настоящим героем дня.

Был ранний час, Фиона и Шейн сидели в ресторане одни. Официант оставил их наедине с рыбой и вином у синего моря и белого песка. Шейн выпил два пива и стакан рестины очень быстро. Фиона глядела на него, поджидая нужного момента, чтобы сообщить новость. Наконец, устав ждать, она положила ладонь ему на руку и сказала, что у нее задержка на шесть дней. С двенадцати лет у нее никогда не было нарушений цикла. И при всех ее познаниях в медицине как медсестры она точно знала, что это не ложная тревога, а настоящая беременность. С надеждой она поглядела ему в лицо.

На нем изобразилось недоумение.

Он выпил еще стакан вина, прежде чем заговорил.

— Не понял, — сказал он. — Мы же предохранялись.

— Ну… не совсем… не всегда. Если помнишь… — Она готова была напомнить об одном конкретном выходном.

— Как ты могла быть настолько глупа? — спросил он.

— Но это не только я.

— Господи, Фиона, ты действительно умеешь все испортить, — застонал Шейн.

— Но мы так хотели детей. Мы говорили, ты говорил… — Фиона заплакала.

— Когда-нибудь, сказал я, не теперь. Ты такая дура! Не теперь, всего месяц, как мы путешествуем.

— Я думала… Я думала… — Она пыталась говорить сквозь слезы.

— О чем ты думала?

— Думала, мы здесь останемся, понимаешь, в этом месте, и могли бы воспитать ребенка здесь.

— Это не ребенок, это лишь задержка на шесть дней.

— Но это мог быть ребенок, наш ребенок, и ты мог бы найти работу в ресторане, а я могла бы работать…

Он встал и, наклонившись над столом, крикнул на нее. Она едва слышала, что он говорил, так жестоки были его слова. Что она шлюха, как все женщины, хитрая и коварная, желающая связать его выводком детей и заставить работать официантом в богом забытой дыре, как эта.

Она должна избавиться от ребенка и никогда не приставать к нему с подобными историями. Никогда. Она дура, безмозглая идиотка.

Фиона, возможно, могла бы огрызнуться, но вдруг почувствовала удар в лицо такой силы, что попятилась, а он наступал на нее с кулаками.

Земля ушла из-под ног, ее затошнило и всю затрясло. Затем она услышала топот ног, крики позади, и два официанта схватили Шейна, а появившийся ниоткуда Томас оттащил ее в сторону и усадил на стул.

Когда Томас протирал ее лицо холодной водой, она закрыла глаза.

— Вы правы, Фиона, — сказал он, погладив ее по голове. — Поверьте, вы совершенно правы.

В ресторане Томасу дали номер полиции. Фиона слышала, как засмеялся Шейн, когда сообщили, что вызов принят.

— Пустое, Томас, она не станет заявлять на меня. И даже если сделает, то это лишь семейная ссора. Они так и скажут. Еще хуже — ссора иностранцев, зацепиться не за что. — Он потянулся за другим стаканом вина.

Официанты взглянули на Томаса, ища совета, стоит ли остановить Шейна.

Но Томас лишь кивнул слегка. Чем пьянее Шейн, тем худшее впечатление он произведет на Йоргиса, брата Андреаса, и тем труднее будет ему выпутаться.

Он ушел в соседнюю комнату, чтобы позвонить, представился полицейскому, его сразу узнали.

— Вы один из тех, кто сделал щедрое пожертвование семье Маноса.

— На самом деле это сделал ваш брат, он не взял с нас за обед.

— Он сказал, что вы друзья. — Брату Андреаса все было понятно.

— Мы гордимся, что он наш друг, но, сэр, у нас проблема… — Томас объяснил все Йоргису, который мгновенно понял ситуацию. Томас тихо попросил официантов отвести Шейна в подсобное помещение и запереть. Тот даже не сопротивлялся.

— Зря ты это, ложный вызов полиции, поверь. Пожалеешь, когда они уйдут. Томас, вчера сам ныл, что не можешь найти общего языка даже с собственным сыном. Да ты и с кошкой не способен общаться, Томас.

— А ты, конечно, способен, особенно кулаками, — заметил Томас.

— Смешно, просто смешно, в самом деле.

— Они тут не любят, когда избивают женщин, ты скоро это узнаешь.

— Уйду отсюда с этой девкой под ручку, так было и раньше, так будет и теперь. — Он держался уверенно и нагло.

Томаса охватила ярость, и руки самопроизвольно сжались в кулаки.

Шейн заметил и рассмеялся.

— Не пугай меня, что готов поступить как мужчина, — начал дразнить его мальчишка.

Но гнев прошел так же быстро, как возник. Он снова овладел собой.

— Дайте ему вина, я заплачу, — сказал он официантам и сел рядом с Фионой, чье заплаканное лицо показывало, что она еще в шоке. — Все будет хорошо, — успокоил он, погладив ее по руке.

— Хорошо больше не будет никогда, — обреченно произнесла она.

— Мы все способны к выживанию, знаете, именно поэтому мы все коптим небо, а не сгинули.

Пока не прибыла полиция, они сидели молча, слушая шум волн, бьющихся о скалы под рестораном. Взгляд ее был опустошенным, но Томас знал, что одно только его присутствие укрепляло ее.

Приехавший Йоргис сообщил Шейну, что избиение наблюдали три независимых свидетеля, что его арестуют, посадят под замок в полицейском участке на двадцать четыре часа.

— Но она не возражает. — Теперь голос Шейна стал испуганным и нервным. — Спросите ее сами. Я ее люблю, мы вместе, у нас даже будет ребенок… Верно, Фиона? Скажи им.

Она не открывала глаз.

— Это не важно, — объяснил Йоргис. — Эта женщина не сделала заявления, ее слова не принимаются во внимание. — Он надел на Шейна наручники и отвел в полицейскую машину.

Когда в ресторанчике стали собираться посетители на ленч, машина с арестованным уже уехала. Официанты вздохнули спокойно. Они были молоды и неопытны. Ситуация возникла неприятная — драка, полиция, арест, но порядок был восстановлен, и бизнес не пострадал. Утро оказалось напряженным.

За все это время Фиона не произнесла ни слова, но теперь расплакалась.

— Как жаль, что у меня нет друга, Томас, — сказала она.

— Я ваш друг.

— Да, знаю, но я имею в виду подругу, как Барбара дома. Она бы подсказала мне, что делать, посоветовала бы.

— Хотите найти ее? У меня в квартире есть телефон, — предложил он.

— Теперь все иначе. Слишком многое изменилось, часто она предлагала мне помощь, а я не слушала, она не могла понять, как много изменилось. Сколько всего случилось.

— Знаю, надо начать сначала. — Он ей сочувствовал.

— Я могла бы поговорить с Эльзой, но мы не знаем, где она, и теперь она, наверное, не захочет выслушать мои жалобы, — грустно сказала Фиона, вытерев слезы салфеткой.

— Можно узнать, где она, видел, как она уезжала в такси с Дэвидом. Не знаю, куда они направились, но почему бы нам не съесть чего-нибудь, чтобы подкрепиться?

— Вы как моя мама. — На ее лице мелькнула слабая улыбка.

— Я хорошая нянька, — пошутил он. — Когда вы сможете идти, мы отправимся на стоянку такси. Такую, как Эльза, не могли не запомнить.