Что он такое? Никчемный парень, посмешище всего поселка, бегал за ней, как собачонка, а держался так, что другие ее поклонники и друзья считали, будто он ей нравится и она просто вываживает его на длинном поводке. Теперь же все выглядело иначе. Да, он переступил границы приличия. Запугал ее, грозя сделать что-то ужасное. Из-за этого она поехала за ним, из-за этого попала в такую страшную передрягу. Где же он теперь? И тут ее поразила мысль о том, что может произойти. Джим отправился на границу с безумной затеей разыскать Келлза, Гулдена и прочих головорезов, разбойничающих в этих глухих бездорожных местах. Он, конечно, сделает все, что наобещал. И тут вдруг появится она, причина всей сумятицы, пленницей пресловутого Келлза! Ее везут в дикий приграничный мир, в котором Келлз и Джим Клив неминуемо встретятся, и Джим увидит ее в руках Келлза. Вот тогда-то и начнется ад! Мысль о таком обороте дел как громом поразила ее, снова ввергнув в отчаянье. Однако, как ни странно, в мысли этой было и нечто притягательное. По телу прошла волна дрожи, но не от страха. В душе Джоун нарождалось что-то новое, о чем она раньше и не подозревала. Она вдруг поняла, что, несмотря на страх, она рвется навстречу опасности, риску, и со стыдом, недоуменно, вглядывалась в эту только что открывшуюся ей незнакомую сторону своего характера.

А тем временем, пока у нес в голове мысли стремительно сменяли друг друга, пролетело утро, остались позади многие мили подъемов и спусков. Перед нею открылся зеленый проход в каньон с отвесными желтыми склонами, который вел в глубь гор.

Келлз остановился на покрытом густой травой берегу неглубокого ручья.

— Слезайте. Здесь мы сделаем привал, дадим отдых лошадям. Должен сказать, вы — молодец. За утро мы отмахали миль двадцать пять.

Вход в каньон закрывали буйно разросшиеся цветущие кустарники. Место было изумительно красиво. Берега ручья поросли ивами, ольхой и осиной.

На другой стороне тянулся пышный луг. По склону через ельник карабкалось что-то бурое — верно, они спугнули оленя или медведя.

Только оказавшись на земле, Джоун ощутила, как ломит у нее ноги, и с наслаждением их распрямила. Взглянув на оставшуюся позади долину, она увидела у подножья ближайшего холма тех двоих, что оставались в лагере с вьюками. Жизнь научила Джоун наблюдательности: она сразу заметила, что у них была теперь вроде бы лишняя лошадь, но не придала этому значенья, решив, что просто о ней забыла. Вниманье ее перешло на Келлза — она стала смотреть, как он расседлывает лошадей. Жилистый, сильный, он двигался легко и проворно. Спереди у него раскачивался большой голубоватый ствол револьвера, и Джоун почему-то никак не могла оторвать от него глаз. За черным изгибом рукояти ей виделась крепко сжимающая его рука. Не стреноживая лошадей, Келлз похлопал своего гнедого по крупу и повел к ручью на водопой; ее лошадка последовала за ними. Лошади напились, вскарабкались по камням на противоположный берег и принялись кататься по траве. Подошли те двое с поклажей. Джоун обрадовалась: раньше ей как-то не приходило в голову, что негоже ей оставаться с Келлзом одной. Она посмотрела на подошедших мужчин; никакой лишней лошади с ними не было. Странно, подумала она и решила, что у нее не все в порядке с головой.

— Снимай тюки, Билл, — распорядился Келлз.

Мужчины снова развели костер и стали готовить еду. Билл и Холлоуэй теперь без умолку болтали, а когда Келлз не видел, исподтишка посматривали на Джоун. Холлоуэй сидел, насвистывая мелодию дикси. Келлз спустился к ручью. Билл воспользовался его отсутствием и стал бесстыдно разглядывать Джоун. Та, сделав вид, будто ничего не замечает, отвернулась и засмотрелась на горы. Мужчины хихикали.

— Ишь, какая гордячка! Только меня не обдуришь. У меня кучи баб были, — сказал Холлоуэй, загоготал и о чем-то зашептался с Биллом.

Вернулся Келлз с ведром воды.

— Что это с вами, ребята? — спросил он.

Те оглянулись с нарочито невинным видом.

— Да то же, что с тобой, та же хворь, — ответил Билл.

По ответу можно было судить, как мало нужно этой дикой вольнице, чтобы вспыхнуть и все смешать.

— Хозяин, — примирительно усмехнувшись, добавил Холлоуэй, — больно компания-то непривычная. Вот Билл и растаял. Что ж теперь поделаешь? Парень-то что кремень был, а тут — на тебе. Здорово, а?

Келлз не удостоил его ответом и продолжал делать свое дело. Джоун увидела его глаза, и они опять ее поразили. Ей стало казаться, что это вовсе не глаза, а два серых кружка, две пустые дырки; в них ничего не видно, и все же там таится нечто ужасное.

Шли последние приготовления к обеду. Билл и Холлоуэй еле двигались.

Наконец все было готово. Мужчины ели жадно — свежий воздух и долгий путь сделали свое дело. Джоун сидела в сторонке на берегу ручья. Насытившись, она растянулась в тени ольхи. Над ней скользнула какая-то тень — высоко над обрывом каньона парил орел. Понемногу ее охватила дремотная истома, она прикрыла глаза: позволить себе заснуть она боялась. Время еле ползло. Уж лучше бы ехать дальше. Только этим людям торопиться некуда. Вот и Келлз еле двигается. Всем им нечего делать со временем, кроме как тратить его впустую. Джоун постаралась побороть в себе желанье куда-то спешить, что-то делать. От лишней суеты проку не будет. Но смириться со своей участью она тоже не могла. Надежда на благополучную развязку стала слабеть. Надвигалась беда, казалось, все висит на волоске.

Топот и фырканье лошадей вернули ее к реальности. Она села. Мужчины уже упаковывались и седлали лошадей. За весь день Келлз говорил с ней всего два раза, и Джоун была признательна ему за молчание, хотя и не понимала, чем оно вызвано. Вид у Келлза был озабоченный и никак не соответствовал любезному выражению лица. Келлз казался мягким, добродушным, и говорил сдержанно, от него веяло дружелюбием. Однако Джоун уже понимала, что он совсем не то, чем кажется. Его явно что-то беспокоило, но не совесть, а скорее всего новые планы, захватывающие замыслы, требующие размышления. Наверно, он думает о выкупе, о золоте, решила Джоун.

Когда все было готово, Джоун встала. В эту минуту у Келлза заартачилась лошадь. Билл подвел Джоун ее лошадку и, передавая поводья, случайно чуть коснулся ее пальцев. Этого оказалось достаточно, чтобы он тут же схватил ее за руку. Еще ничего не понимая, она вырвала руку. И увидела, как его загорелое лицо заливает волна краски. Билл снова потянулся к ней и провел рукой по груди. Жест был инстинктивный, как у животного. Парень ни о чем не помышлял. Джоун прекрасно понимала, что он просто не мог удержаться: она достаточно долго жила среди неотесанных старателей. И все же с отвращением отпрянув, она вскрикнула.

Тут же сбоку послышались быстрые шаги и странный свистящий звук — кто-то с шумом втянул воздух.

— Ты чего это, Джек? — раздался крик Билла.

С ловкостью и проворством дикого зверя Келлз прыгнул вперед и оказался между ними. Выхватив револьвер, он рукоятью изо всех сил ударил Билла в лицо. Тот упал как подкошенный, обмякший, с зияющей кровавой раной во лбу. Келлз постоял над ним и медленно опустил револьвер. Джоун испугалась, что он выстрелит.

— Не надо! Не надо! Он ничего мне не сделал!

Келлз оттолкнул ее. От его прикосновения по телу се словно прошел электрический разряд. Келлз нисколько не изменился в лице, но глаза его были страшны. В самой глубине серых кружков вспыхивали странные красные блики.

— Возьмите свою лошадь, — приказал он. — Нет, не садитесь, переведите ее через ручей. Там будет тропа. Идите по ней в глубь каньона. Я вас догоню. И не вздумайте бежать или прятаться, — вам будет только хуже. Ну, быстрей!

Джоун повиновалась. Пробежав мимо Холлоуэя, который замер с раскрытым ртом, она спустилась к ручью и по камням перешла на другую сторону. Там сразу нашла тропу и, не обернувшись назад, пустилась в путь. Ей ни разу не пришло в голову спрятаться или попытаться бежать. Она слепо повиновалась, не в силах сопротивляться чужой воле. Раз до нее донеслись громкие голоса и пронзительное ржанье лошади. Тропа отклонилась от левого склона и пошла вдоль берега шумного ручья. Вдруг ей показалось, будто прозвучали выстрелы, она испугалась, но полной уверенности у нее не было, и она остановилась, прислушиваясь. Однако в ушах раздавалось лишь журчанье быстрого ручья, да шелест ветра в ельнике. Она пошла вперед. До нее вроде бы стал доходить смысл поступков Келлза.