— А ты что, правда завтра уезжаешь из Штатов? — спросил Стоун. Они проходили мимо запасного гардероба и комнаты-мойки, заваленной грязными тарелками.

— Да, уезжаю.

— Боже мой, Шарлотта! Сколько же будет продолжаться наша разлука? Это что, пожизненная ссылка? Мы что, уже никогда не будем вместе?

Они миновали темную каморку, из которой доносился сильный запах белил. В тихом голосе Чарли звенела с трудом сдерживаемая ярость.

— Знаешь, я мог бы поехать тоже в Москву, если бы управление позволило. Но они не разрешат.

Шарлотта кивнула. Ее лицо не выражало никаких эмоций. Она потерла рукой щеку.

— Ты просто хочешь уничтожить нашу семью, да?

Она не ответила. Они уже спускались по скрипящей деревянной лестнице.

— А как там твоя личная жизнь? — спросил Стоун. Его голос эхом отозвался в лестничном проеме.

— А никак, — как-то уж слишком безразлично и бесстрастно ответила она.

Дубовые панели сменились бетонными стенами, пол был из какого-то твердого серого камня. Чарли открыл тяжелую дверь, придержал ее и, пропуская Шарлотту вперед, заметил, что щеки ее пылают.

Она добавила:

— Я не знаю, что ты…

— Да просто ответь и все. И успокойся, ради Бога.

— Пожалуйста, Чарли… — Они остановились на секунду перед маленьким служебным лифтом. — Ты ведь знаешь, я знала мужчин. А ты знал женщин. Но сейчас у меня никого нет. Возможно, у меня просто не хватает на это времени.

— Или поклонников.

— Ты сам знаешь, что это не так.

— Да, ты права, — признался Чарли. — С мужиками у тебя никогда проблем не было. Но тогда почему же ты одна?

— А тебе никогда не приходило в голову, что я просто могу хотеть побыть одна, хотя бы какое-то время.

Он вдруг вспомнил их последний отпуск, проведенный вместе незадолго до того, как она уехала в Москву.

Они улетели на уединенный деревенский курорт на восточном побережье Барбадоса, покрытом осколками скал. Они пили ром, ели летающих рыб и занимались любовью. Он вспомнил, как часто и жадно терся ее таз о его бедра. Он вспомнил, как порыв ветра распахнул входную дверь их бунгало, и канадка, живущая по соседству, которая как раз в этот момент загорала на веранде в нескольких шагах, увидела их, занимающихся любовью. Она сердито нахмурилась и в негодовании отвернулась. А Чарли и Шарлотта, оправившись от стыда, охватившего их в первое мгновение, хохотали до потери сознания.

— И все же, каковы твои планы? — спросил Стоун, нажимая кнопку вызова лифта. — Когда ты вернешься ко мне? Говори правду, не приукрашивай.

— Не знаю, — ответила она.

Приглушенно лязгнув, открылся подошедший лифт. Они вошли в него.

— Ладно, позволь мне тогда выразиться яснее. — Ему хотелось закричать: «Я люблю тебя!», но он просто спокойно и благоразумно сказал: — Лично я очень хочу, чтобы мы опять были вместе. Мы оба совершили глупую ошибку. Но теперь все в прошлом. Мы можем все исправить.

Шарлотта не нашлась, что ответить. Отвернувшись от мужа и уставившись в стальную стенку крошечного тесного лифта, она ощутила в своей душе целую бурю чувств. В горле стоял комок, на глазах выступили слезы. Она была рада, что Чарли не видит ее лица.

Вдруг он схватил ее за плечи и с неожиданной страстью и силой поцеловал. В первое мгновение она даже почувствовала боль, как во время укола.

Она не пошевелилась, глаза оставались открытыми и настороженными.

— Не надо, — послышался слабый протест. Ее дрожащие губы почти не ответили на его поцелуй. Они немного раздвинулись, совсем чуть-чуть, а затем сразу крепко сжались.

Дверь лифта открылась перед входом в архив Лемана.

Комната, в которой размещались архивы, была очень маленькая, с низким потолком и блестящим кафельным полом. На стенах один к одному висели сейфы с документами, тесное помещение казалось от этого еще теснее.

У задней стены в мрачной темноте стоял ряд запертых сейфов, в которых хранились особо важные бумаги. Стоун запомнил, что в той части архива нельзя включать свет, не отключив прежде сигнализацию где-то под лестницей в доме. Флюоресцентные лампы, укрепленные под потолком, горели тусклым синеватым светом, их слабое жужжание было единственным слышным в комнате звуком.

— Откуда ты знаешь, где именно искать? — спросила Шарлотта. Она явно нервничала. Впрочем, они оба нервничали, ведь они сунулись туда, куда им никто не разрешал входить. И в любой момент их могли застукать.

— Я помню, что документы стоят в ящичках по годам, а внутри года — по предмету.

Конечно, было вполне возможно, что Леман пришлет за ними кого-нибудь, просто чтобы удостовериться, что у них все нормально. Или чтобы позвать их назад для тоста. Всякое могло случиться. И если бы он узнал…

Стоун не хотел об этом думать. Он быстро просматривал ящики, ища карточку, которую много лет назад видел его отец. Шарлотта тем временем присела на железный стол в полуметре от него, рядом со старой пыльной копировальной машиной марки «Кэнон». Она следила за дверью.

— А Уинтроп не сочтет странным то, что ты копаешься здесь, в подвале, в то время как наверху прием в самом разгаре? — настороженно спросила Шарлотта, глядя, как Чарли открывает ящик за ящиком.

— А он считает, что это ты тут копаешься. И ему, я думаю, кажется вполне правдоподобным, что кто-то может захотеть сделать о нем ретроспективную передачу на телевидении. Скромностью старик никогда не отличался.

За этим последовало долгое молчание. Стоун один за другим открывал металлические ящички и проглядывал разделители.

Прошло полчаса… час. Шарлотта сидела задумчиво, затем указала на маленькую квадратную панель с рядами крошечных лампочек, висевшую возле двери.

— Это сигнализация, — объяснил Чарли. — Когда Марджери впускала нас, она открывала дверь ключом, значит, основная система отключена. — Марджери была секретаршей Лемана.

— Но зачем столько лампочек? Не понимаю…

— Видишь вон те сейфы? — Чарли, не отрывая глаз от карточек, указал на сейфы у дальней стены. Левая рука быстро двигалась вдоль разделителей.

— Вон там, в темноте?

— Да. Вот те три ряда сейфов поставлены под особую сигнализацию. Мне когда-то Марджери все это объясняла.

— А что в них? В запертых сейфах, я имею в виду?

— Марджери говорила, что там самые скучные личные документы: счета судоходной компании Лемана, юридические бумаги, все в таком роде.

— Ну да, и поэтому их заперли с особой тщательностью.

— Я же не сказал тебе, что поверил ей тогда.

— Но если там…

— Вот оно, — сказал вдруг Чарли.

— Что?

— Нашел.

Он держал в руках маленький пожелтевший листок бумаги. Это была докладная записка на бланке ФБР, датированная 3 апреля 1953 года, адресованная Леману и плохо отпечатанная.

Под запиской карандашом было нацарапано: «См. № 74».

Дочитав, Шарлотта взглянула на Чарли.

— Это означает сейф № 74?

— Да.

— Это там, — она указала на ряд сейфов в темноте.

— Вот именно.

— В запертом сейфе.

— Меня это нисколько не удивляет.

Раздался металлический лязг.

— Это еще что такое? — сам себя спросил Стоун.

Шарлотта ничего не сказала. Расширенными от страха глазами она неотрывно смотрела на Стоуна. Он медленно обвел взглядом всю комнату.

— А-а-а, — наконец понимающе протянул он, — это просто включили вентиляцию. — Теперь тишина комнаты сменилась странным отчетливым гулом, жужжанием отлично отлаженной системы, фильтрующей воздух и уничтожающей излишнюю влажность. С помощью этой системы в архивном помещении постоянно поддерживался определенный режим.