От Годунова в Раздоры приезжал князь Вяземский, привезший от Царя грамоту. В ней говорилось, что за борьбу с азовцами, которая может «царскому делу с Турским султаном учинить поруху», будет казакам «опала и казни и впредь к Москве вам к нам николи не бывать и пошлем на Низ Доном, к Раздорам большую свою рать и поставить велим город на Раздорах и вас сгоним с Дона, и вам от нас и от Турского Салтана где избыти? Только почнете так воровать, как ныне воруете?»

Еще был князь Волконский в Раздорах в ожидании провожатых в Азов, когда прибежал из города Серпухова казак Нехорошко Картавый, служивший с другими казаками по вольному найму в Москве и рассказал, что «в Москве их товарищам нужа великая: государева жалованья им не дают, а на Дон не пускают, а служат на своих конях и корму им не дают, и иных в холопи отдают…»

Взволновался Войсковой Круг. Особенно шумели так называемые «голутвенные» казаки, «голытьба» — казаки бедняки, жившие по-старинному набегами и добычей. Это касалось более всего их — запрещение воевать с турками, ходить на Русь продавать добычу, это они нанимались на разные службы и это их хотели в «холопи» писать.

Заговорили на Кругу и о Годуновых угрозах. Слышали, что уже и начальник в те Раздоры, что грозил Царь поставить на место казачьих Раздор, назначен — дворянин московский Хрущов.

Круг вызвал Волконского к себе и в резкой отповеди отказался дать ему провожатых в Азов.

В эту пору прибыл от Самозванца на Круг литвин Свирский с грамотой от Димитрия.

Лжедимитрий писал в ней, что он «сын Царя Белого», что «вы, казаки, вольные христианские рыцари, присягнули бы тому Царю в верности…» «помогли бы ему свергнуть раба и злодея с Престола Иоаннова».

Пошли разговоры на Кругу.

— Не по-Русскому грамота писана.

— Николи мы никому не присягали. Всегда были вольным народом.

— Назвал нас вольными христианскими рыцарями, какая же тут присяга?

— Чего доброго ждать от Бориса Годунова? Надо настоящего искать Руси царя, который не покушался бы на наши вольности, не мешал нашему делу с азовцами. Может быть, и точно Димитрий есть сын Иоаннов, а не татарин Бориска?.. Может быть, тот Димитрий-то помягче будет?..

— С Москвой нам не воевать, а пособить новому царю отчего не пособить?

— И раньше мы царям пособляли — пособим и теперь.

И было решено послать к Самозванцу выборных атаманов Андрея Корела и Филата Межакова, чтобы те атаманы доподлинно узнали, точно ли Димитрий сын Иоаннов?

Корела и Межаков увидели у Самозванца роскошь польского стана, прекрасных коней, богатые одежды, польское войско в светлобронных доспехах и самого Самозванца, молодого, приятного в обращении, смелого и радушного. Атаманов хорошо кормили и поили.

Они вернулись на Дон и рассказали о всем виденном, но сказать, подлинно ли то сын Иоаннов, не могли.

— Надо кого попросить, кто царя хорошо знал, а мы никогда царя не видали.

Рассказы Корелы и Межакова взволновали «голытьбу». Давно ожидала она хорошего похода, где можно было бы брать добычу. Казаки настояли перед Кругом, чтобы Кореле и Межакову было разрешено собрать отряд и идти к Лжедимитрию, в город Самбор. Собралось 8000 казаков, добыли коней и оружие и собрались в поход.

Когда узнали о том в Москве, послали на Дон дворянина Хрущова отговаривать казаков от похода к Самозванцу.

Казаки выслушали грамоту Бориса и сказали:

— Это ты тот самый Хрущов, кого хотели назначить начальником всего Войска Донского?

Хрущов стал отговариваться. Казаки схватили его, заковали в кандалы и повезли в Самбор с атаманом Корелой.

3-го сентября 1604 года казаки привели Хрущова к палатке Самозванца.

Лжедимитрий вышел к нему в прекрасных одеждах. Хрущов залился слезами, стал на колени и воскликнул:

— Вижу Иоанна в лице твоем! Я твой слуга навеки!

— Так о чем же нам теперь говорить, — рассуждали казаки. — Ему виднее, чем нам.

Обо всем отписали в Войско, и Круг решил послать еще 4000 казаков с Дона в помощь Самозванцу.

Эта казачья сила явилась главной опорой Самозванца.

Когда высланный от Бориса Годунова большой отряд воеводы Мстиславского опрокинул польскую рать Лжедимитрия, на Мстиславского неожиданно ударили Донцы, и Мстиславский стал отходить к Москве.

13-го апреля 1605 года в Москве скончался Борис Годунов, не сумев окончить смуты. На московский престол вступил сын Годунова, юный Феодор. Недолго процарствовал он. Слухи о приближении Самозванца дошли до Москвы. Чернь московская взволновалась, ворвалась в Кремль. Федор и его мать Мария Годунова были убиты.

В эту летнюю пору Самозванец в Туле принимал перебегавших к нему Московских бояр. Приведший к нему новое Донское подкрепление атаман Смага Степанович Чершенский был принят «прежде московских бояр».

Донские и запорожские казаки окружили Самозванца во время приема бояр, и при Лжедимитрие «лаяли и позорили бояр».

И сам Лжедимитрий «наказывавше и лаяше бояр якоже прямой царский сын и срамиша их за то, что они признали его позже казаков и простого народа…»

20-го июня 1605 года Самозванец во главе польской и казачьей конницы вступил в Москву.

В Москве Лжедимитрий «боярские дворы и животы (крепостных), и поместья, и вотчины роздал худым людям и казаком Донским и Запорожским». Казаки тех даров от Самозванца не приняли.

По свидетельству Палицына, «атаман Корела расхаживал по Москве и чудил, говоря, что он презирает блага мира сего. Тогда от злых врагов — казаков и холопей все умные только плакали, не смея слова сказать; только назови кто царя (Лжедимитрия) разстригою — тот и пропал…»

Самозванец послал в Войско знамя и требовал, чтобы войско Донское принесло ему присягу на верность. Но Войско того знамени не приняло и присягу принести отказалось. Службу у Самозванца атаманов Корела и Межакова Войско рассматривало, как их частное дело. И раньше так бывало, что казаки ходили служить даже и в иностранные государства — это не нарушало самостоятельности войска Донского.

Недолго, менее года, процарствовал Лжедимитрий в Москве. Только первые дни он был ласков и милостив к простому народу. Вскоре наехали в Москву гордые польские паны, приехала невеста Самозванца, польская княжна Марина Мнишек, с нею католические ксендзы и иезуиты. По городу пошли слухи, что Русский народ и казаков будут обращать в католическую веру. Москва возмутилась, собралась около любимого в народе боярина Василия Шуйского. Вооруженная толпа 17-го мая 1606 года ворвалась в Кремль, растерзала Лжедимитрия и прах его развеяла по четырем ветрам. Не оборонило его польское войско.

Царем в Москве стал Василий Иванович Шуйский.

В дни убийства Лжедимитрия донских казаков в Москве не было. Большая часть их с атаманом Корелой, получив награду за помощь, осенью 1605 года, отправилась на Дон. Человек 500 настоящих гулебщиков с атаманами Межаковым, Епифанцем, Коломной, Романовым и Козловым стали казачьим станом недалеко от Москвы, следя за тем, что делалось в Москве и отписывая о событиях в Войско.

Доклад в Раздорах, на Кругу, атамана Корелы слушали с громадным вниманием.

Первый раз донским казакам пришлось сражаться против Московской рати. Случалось и прежде, когда ходили они разбойничьими ватагами по Волге нападать на стрельцов, сопровождавших товары, но то были небольшие схватки, где все решалось быстро, круто и кроваво.

Рассказ казаков о битве 21-го января 1605-го года у села Добрынич, которую они наблюдали со стороны, когда они видели, как Царское войско сначала было опрокинуто запорожскими казаками и польской конницей, но не бежало, как воевода Мстиславский скоро устроил Московские полки и встретил полки Самозванца залпом из 12 000 ружей, после чего поляки и запорожцы стали отступать, запорожская пехота была истреблена; Лжедимитрий на раненом в ногу коне бежал и попался бы в плен, если бы его не выручили донские казаки.