«Очень любя замок Берг и дорожа воспоминаниями о своем пребывании там при жизни отца, Людвиг старался сохранить там все так, как было при нем; оставив даже саму мебель, что была при нем, украсив только комнаты как нижнего, так и верхнего этажа произведениями искусства и скульптуры. (Это не совсем так: как мы помним, Людвиг построил еще одну башню и существенно обновил интерьеры. Кроме того, он никогда не был духовно близок с отцом, впрочем, как и с матерью. — М. 3.) Нижний этаж после смерти короля Максимилиана занимала во время своего пребывания там с сыном королева-мать. (Именно в спальню королевы было принесено тело Людвига сразу после трагедии; затем после констатации смерти его перенесли наверх, в спальню самого короля, на время приготовления к церемонии прощания, после чего вновь положили на парадную кровать королевы. — М. 3.)

В нижнем этаже находилась столовая, в которой Людвиг II принимал своих министров, — с тяжелой мебелью красного дерева. Стены украшены рисунками Шпийса из шиллеровских “Разбойников” и “Фиеско” и рисунками пером Иегера — из “Орлеанской Девы”. Одну стену занимает большая картина масляными красками профессора Бенсцура “Присяга Орлеанской Девы в Реймском соборе”. Прелестная акварель Эйбнера изображает короля Людвига II в процессии в Frauen Kirche[78] в Мюнхене в начале его царствования, с его замечательной красотой.

В небольшой комнате нижнего этажа висят портреты-гравюры: императора Александра II, императрицы Марии Александровны и Р. Вагнера. (Обратите особое внимание на символическое сочетание дорогих сердцу короля образов — русской императорской четы и немецкого гения-композитора. — М.3.) Во втором этаже находятся комнаты короля, полные художественных произведений, начиная с веселой белой столовой, стены которой сплошь покрыты превосходными акварелями, изображающими в 42-х картинах саги: “Тристана и Изольды”, “Лоэнгрина” и всех “Нибелунгов”, с соответствующими каждой стихами саги. Здесь же несколько чудесных мраморных бюстов: Людовика XIV, Марии Антуанетты и статуэток из темной бронзы: “Фауста и Маргариты” и “Вальтера и Евы” (из “Мейстерзингеров”). За столовой следует кабинет короля — замечательная уютная комната, вся ярко-синего цвета и в стенах, и в старинной штофной мебели. На большом диване лежит подушка с ручной вышивкой шелками, изображающей на светло-голубом фоне прямо плывущего белого лебедя. Появление у короля этой подушки обставлено таинственностью с легендарным оттенком. Не могли с точностью узнать имени особы, от которой эта подушка (“Schwan-Kissen”) была предоставлена королю через посредство одной элегантной дамы, уполномоченной для этой передачи. Полагали, что это было от одной из двух очень высокостоявших личностей… Сущность только в том, что король, с благодарностью приняв ее, так ею дорожил, что никогда с нею не расставался, и постоянно, когда отдыхал, клал ее себе под голову. Одна английская леди, узнав после смерти короля о такой его привязанности к этой подушке, приехав в замок, упрашивала, чтобы ее ей продали, предлагая 30 000 марок, но, конечно, безуспешно!

В разных местах этой комнаты на высоких пьедесталах стоят белые мраморные, превосходной работы мюнхенского скульптора Цумбуша, статуи во весь рост “Лоэнгрина”, “Парсифаля”, “Тангейзера”, “Зигфрида”, “Тристана”, “Моряка-скитальца”[79] и “Вальтера”, замечательных по вполне свойственному каждому из них типу и красоте поз. На стенах комнаты пять превосходных акварелей работы Илле, каждая из которых изображает отдельную легенду… Это “Нибелунги”, “Тангейзер”, “Парсифаль”, “Мейстерзингеры” и “Лоэнгрин”. В последней, среди окружающих Лоэнгрина в сцене его победы над Тальрамундом, — в лице одного юного принца — портрет самого Людвига II, разрешившего художнику этот обычный у древних мастеров прием. Между кабинетом и спальней в узкой проходной комнате замечательные акварели Эйбнера, в трех сценах изобразившего первое присутствие Людвига II на “Георгиевском празднике” в качестве гроссмейстера. Эти акварели могут считаться одними из лучших в замке по замечательно тонкой работе и по группировке многочисленных и довольно миниатюрных фигур, между которыми царит фигура короля с его поразительной красотой и истинно царственной величавостью.

Но перлом между ними можно прямо назвать находящуюся тоже тут акварель Корренца “Первый приезд Людвига II королем на своей яхте «Тристан» в замок Берг”. Это поистине chef-d'oeuvre и по работе и по портрету короля, стоящего на первом плане, поражающего своей юной красотой, с прямо и ясно смотрящими на вас глазами, с их вдохновенным взглядом, и такой величественной фигурой и позой, что все подходящие к картине не могут удержать возгласов восторга! Король в простом летнем костюме в одной руке держит круглую матросскую шапочку, в другой — пышную алую розу…

Спальня короля так же уютна, как и кабинет, и еще более трогательна своей простотой, вся голубая. Кровать под высоким голубым шелковым пологом, с голубым атласным стеганым одеялом и голубой же легкой, поверх, перинкой. Маленький стол с алебастровой статуэткой Лоэнгрина. На стенах несколько прекрасных акварелей, в том числе две саги: “Тристан и Изольда” и “Моряк-скиталец”. Тут же висит фотографический портрет императрицы Марии Александровны в золотой раме с короной. (Из приводимого отрывка становится особенно очевидно, насколько король был постоянен в своих пристрастиях и стремился, чтобы дорогие его сердцу образы окружали его везде, куда бы он ни направился. — М. 3.)

Оставляя спальню короля, упомяну о двух предметах, порождающих горькие мысли. Первое — это подушка на постели, на которой ясно видны потоки воды от волос несчастного короля, по перенесении его тела на эту кровать. На эту подушку приходящие осматривать замок женщины стараются незаметно от сторожа класть цветы… Второе — чудесное резное из темного и белого дерева распятие в алькове кровати, невольно наводящее на мысли: какую молитву к распятому Страдальцу обратил страдалец-король в утро 13-го июня 1886 года?!»^{110}

Можно сказать, что мы «посетили» Берг таким, каким он был в конце XIX столетия и каким его видел сам Людвиг II. Насколько сохранилась обстановка замка сегодня — после войны, после кардинальной реконструкции? Не будем гадать. Лучше, «вернувшись» в наше время, войдем в парк, расположенный вокруг Берга. Владения замка окружены непроницаемым забором, вдоль которого мы и пойдем, снова повернув направо. Наш путь проходит от указателя к указателю, направляющих нас в сторону Votivkapelle[80], той самой Часовне-мемориалу, о которой мы упоминали выше. Кстати, сохранились сведения, что в парке, совсем недалеко от замка, находится еще одна уютная маленькая готическая часовня, поражающая своим изяществом. Ее построил для себя Людвиг II. Он довольно много времени проводил в Берге и любил подолгу здесь молиться вместе с простым народом. Местное предание гласит, что Людвиг перестроил для своей часовни старинную церковь, стоявшую на месте древнего языческого храма, посвященного Вотану (опять вагнеровские мотивы!). После кончины короля одна большая его почитательница, баронесса фон Поппер (von Popper), пожертвовала в часовню чудесное резное распятие с золоченой ажурной лампадой, в орнаменте которой можно различить легендарного лебедя; тем самым баронесса увековечила свое имя в истории. Скорее всего, если часовня и сохранилась до настоящего времени, то находится вне досягаемости любопытных, за пресловутым забором; проверить это нам не удалось.

Вообще, очень жаль, что замок Берг, являющийся настоящей исторической реликвией Баварии, совершенно недосягаем ни для исследователей, ни для простых путешественников. Он мог бы стать музеем Людвига II и привлечь не меньшее число туристов, чем тот же Нойшванштайн или Херренкимзее. Тем более что находится в непосредственной близости от Мюнхена и с его посещением не возникает никаких проблем. Даже теперь, когда в распоряжении поклонников Людвига II находятся лишь часовня и поминальный Крест, поток туристов сюда не ослабевает. Может быть, когда-нибудь «негостеприимный» забор перестанет скрывать от всех тайны последнего пристанища последнего короля-романтика?..