Седлер отвёл от него взгляд и вздохнул:

— До полигона.

Замы сгрудились над командиром и начштаба, выражая желание всех, спросил:

— Что ж было там такого, с чего его заметили?

Пришлось рассказывать и эту историю:

— Отстрелялись нормально. Ехали обратно, обозлённые на него офицеры ночью срезали с его формы все пуговицы, какие на нём были. Его вызвали в вагон к командиру бригады, а ему не в чем идти и фуражку тоже выкинули из окна. Маленький шпингалет такой был, ничья чужая форма ему не подходит.

— Ни фига себе, за что такое наказание?

— Дивизион крутился, стрельбы были не простые, а он пил, — вздохнул Илья.

— Как же его держали?

Пояснил и это:

— Жена чья-то родственница была. В Сибири отсиживался.

Все понимающе переглянулись. Знакомая картинка. Потом дружно закурили. Накурили так, что сидели как в тумане. Неловкую молчанку нарушил замполит:

— Но это мелочи, командир. Почему сразу ярлык себе приклеил «не везучий»?

Илья покачал красивой головой.

— Может быть это так, но вся служба сахаром не была, проблема лезла на проблему. Помните, случай был, когда при стрельбах на полигоне детский садик ракета снесла.

— Ещё бы, как улей ПВО жужжало, — закивал начштаба.

— Так это тоже со мной было.

— Ни хрена себе глазунья! — заёрзал на стуле замполит.

— Ага, с приправой из того самого, что ты первым словом сказал, — усмехнулся Илья.

— Мы так ничего и не поняли до сих пор, что там за беда стряслась? Расскажи, — взмолился Юра.

Пришлось поведать и эту историю.

— Обыкновенные стрельбы. Старшим лейтенантом стрелял. Уже один полигон у меня за плечами был. Еле выкрутили её проклятую, чтоб ещё большего зла не случилось. Белый весь был как тундра вон, пока от большей беды отвёл. На город могла пойти, а тут всё-таки маленькое таёжное село. Вернее окраина. Садик пустой был. Рано утром дело было.

— А охранник? — воскликнул начштаба.

Илья продолжал:

— С ним вообще анекдот вышел. Он в это время зашёл в туалет на краю участка. Такой деревянный, в общем, знаете…

— И что, это его спасло? — подал голос замполит.

Илья усмехнулся.

— В принципе да. Сидит он на очке, и вдруг бац! Домик сдуло. Он штаны держит, а садика-то тю-тю нет и туалета над ним тоже.

— Украли, — хохотали ребята.

Вопросы сыпались как горох:

— Что вам было?

— Садик восстанавливали?

— Вы?

Отвечал по мере поступления:

— Точнее сказать — чего нам только не было… Насчёт садика… А как вы думали, мы конечно. Ездили несколько лет подряд строили, на радость местных баб. Представляете, сколько мужиков подвалило задарма и все не хилого десятка.

— Что же произошло с ракетой?

— Конструкторов понаехало жуть. Оперативники лазают на коленках, собирают осколки. Разбирательств было море и писанины вагон. Заводская неисправность и не малая. По всем правилам она обязана была самоликвидироваться, должен был быть подрыв, но в реальности, привет царям. Естественно, правду нам не сказали.

— Представляю, что там с вами было, — потёр лоб замполит.

— Не представляешь, допрашивали год. Вымотали под завязку… — чиркнул себя по горлу Седлер.

— Где ты ещё служил, всё дальние дивизионы доставались?

— Не совсем начальником штаба удалось почти в черте города послужить. Раз остался за командира, и опять «повезло». Наехало из Москвы начальство. Я в жизни столько не видел. Командир бригады привёз, просил баньку организовать, стол и к столу чего-нибудь местного, национального. В общем, столице экзотике захотелось.

— Улёт. Организовал? — хмыкнул комбат.

— А ты думал.

— И…

— Наморозил сырой печёнки и, настругав, наваляв в перце и соли, подал, — рассказывал Седлер.

— С чего ты такой кулинарный шедевр изобрёл? — поинтересовался комбат. Он мужиком был интересным. Рассказывать не умел. Если рассказывал о чём-то, то скупо и на вопросы отвечал односложно. А сам слушать страх, как желал. За это его на дивизионе не очень любили, думая, что он работает на особистов. Но это было ерундой. Просто человек был такой. Он почти не смеялся, когда смеялись другие. И хохотал там, где другие пожимали плечами. Вот и сейчас все смеялись, а он мучил вопросами Седлера.

— Бурятский парень служил, посоветовал, — посмеиваясь ответил Илья.

— Ели?

Седлер, подёргал портупею и пожал могучими плечами:

— А как же, куда деваться, сами же просили.

— Ты сам-то хоть пробовал чем кормил? — подколол замполит.

— Я что дурак.

Мужики хохотали, вытирая слёзы.

— Слушай, командир, они выездной туалет тебе не просили организовать?

— Это уже вопрос не в моей компетенции был, дальше они восьмой дивизион поехали проверять.

И опять штаб потряс хохот.

— А чего тебе было им струганины из омуля не приготовить?

— Ну придумал ты, комбат, где я его по быстрячку искать буду. За ним родимым на Байкал дуть надо было. А тут пайковая корова лежала на продскладе. Сообразили.

Смеялись до слёз, начштаба чуть со стула не навернулся. Он был по годам старше всех, да ещё и выглядел старше своих лет. Вероятно, нелёгкая жизнь сироты детдомовца, суворовское время, курсантские годы, наложили на него свой след. Чувствовалась в глазах, какая-то боль. А хмурое лицо накрывала сетка морщин, словно думал всё время о чём-то. Чужие не раз принимали его за командира, проходя мимо молодого Седлера и обращаясь к более старшему майору. Но сейчас он хохотал, как и эти молодые ребята над историями Ильи.

— С чего это у нас командование развеселилось? — насторожился дежурный.

— Значит, нашли, как решить проблему, — откликнулся помощник.

— Да, а не крышу у них сорвало? — уставился первый.

— Ну не у всех же сразу, — усмехнулся здраво рассудив второй. — Как говорит герой одного мультфильма, что коллективно только гриппом болеют, а с ума сходят по одиночки.

Но от разговоров выгоды не дождаться. Поэтому утром собравшись, а куда откладывать, и поплыли втихую на моторке, объяснять Мозговому положение дел на затоне. Вдвоём с замполитом просиживали стулья в приёмной директора, долго и нудно ожидая приезда хозяина. С налёта не получилось. Тимофей Егорович был на объекте. Вошёл, большой, стройный, ещё красивый мужчина, сразу наполнив приёмную деловым волнением и суетой. Оглядевшись, первыми пригласил военных. Поняв с первых же слов, что ребята с затона, принял, как родных. Обещал на завтра организовать поездку на затон с изучением проблемы специалистами на месте. Мужики вернулись окрылёнными.

— Ура! Ура! — сдвинул фуражку на затылок Седлер. — Если б не сапоги, то я точняк взлетел.

— Слушай командир, тебе не кажется, что мы похожи на двух счастливых воробьёв. — Усмехнулся замполит, топая от причала в штаб.

— Нашедших семечку, — захохотал Илья.

Отправив коробки с норильскими гостинцами с посыльным домой, Илья пошёл в штаб, собираясь подняться на командный пункт. Техника старая, офицеры молодые или попавшие сюда за выслугой и длинным рублём из штабов, не нюхав этой самой техники никогда вообще. За всем нужен глаз да глаз. Но выйти успел только на крыльцо. Вой сирены поплыл по просторам тундры на многие километры.

— Готовность, товарищ командир, — подбежал, козыряя, дежурный.

— Машину, быстро.

Старенький уазик, подогнанный к штабу, нёс его по склону горы к вершине, где под маскировочными сетями прятались кабины. КП встретил лязгом железных бронированных дверей и холодом бетонных перекрытий. Дежурные силы дивизиона уже включились в работу. Вовсю крутились мощные вертушки, и мигал лампочками пульт управления. Отработав задачу, Илья устало потянулся: «Вымотался до чёртиков, с этой поездкой в Норильск. А вечером ещё фотоконтроль в полк теперь везти. Надо будет перед отправкой самому хорошенько проверить, а то прошлый раз чушь наготовили. Ему потом на каждом подведении итогов пеняли. К тому же придётся опять нарушать все инструкции и плыть нелегально на моторке. Хотя можно отправить начштаба. Но не один. Пусть плывёт вдвоём с Никитиным, салабонов пускать одних нельзя. А с меня болтанки на волнах уже на сегодня хватит…» Женская рука поставила перед ним кружку с кофе, проехав грудью по щеке. Удивлённо подняв глаза на появившийся не званным около него объект, Илья нашёл рядом с собой виновато улыбающуюся телефонистку Свету.