На чем базируется утверждение гетмана — неизвестно, но и из того выходит, что украинский вопрос является где-то объектом комбинаций и торгов.

Очень возможно, что украинский вопрос связан с английским планом окружения СССР и украинцы станут одним из тех таранов, которыми должны бить кремлевские стены.

В связи с этим вспомнился мне еще один факт. Недавно рассказывал полк. Коновалец, что Петлюра был в Англии и имел в английском министерстве иностранных дел какие-то важные разговоры. Если бы все это было правдой, то означает, что мы можем наше положение использовать. Это чрезвычайно выгодный для нас случай.

17 октября 1925, суббота,

Утром в канцелярии. От начальников наших разведывательных резидентур в Варшаве и Кракове пришли письма. Пишут все о том же: «...Присылайте деньги, надо больше денег, денег совсем нет». Это просто бессовестно. Материалов не присылают никаких, отчетов нет, а деньги требуют без конца.

В 11 часов поехал с Риком (Серым) в министерство. Прежде всего зашли к ... чтобы подобрать себе фотографический аппарат, а потом зашли к ... Он показывал нам фотографии перехваченных немецкой контрразведкой химических писем, которые писали французские шпионы.

20 октября 1925, вторник.

Сегодня Бартович прислал от Союза литовских стрельцов чек на 480 долларов. Для нас, т. е. Р. Р. (разведывательный реферат.— Аш.)9 Бартович не прислал ничего. Я заявил полковнику, что если он не получит от майора Ужулиса обещанных денег, то мы перестанем высылать ему разведывательный материал. Ужулис — плохой контрагент, но уже должен нам (разведывательному реферату) 575 долларов и до сих пор ничего из них не отдал.

Наверное, нигде в мире нет того, чтобы кто-то кому-то предоставлял разведывательный материал в долг. А Ужулис все-таки получил от нас, но оценить этого не может.

24 октября 1925, суббота.

Карпат принес из министерства фотографический аппарат... В Задворе он занимает положение офицера связи с немцами. По его мнению, никто из членов УВО не должен иметь никаких контактов с немцами без его ведома и разрешения. На этой почве уже возникло большое недоразумение с Кучабским. Кучабский отбросил претензии Карпата как безосновательные, заявил, что хочет с ним сотрудничать, но «запрещение» контактов с немцами не принимает к сведению. Я также сказал полковнику, что «запрещение» Рика связываться с офицерами немецкой разведки, помимо него, не считаю для себя обязательным.

11 ноября 1925, среда.

В 8 часов вся наша компания снова собралась у Керстена. Вскоре туда пришел и Рик и широким жестом передал мне выданный министерством для разведреферата резервный фонд в сумме 2 тысяч марок, а также деньги на разную военную литературу. Настроение в нашей компании сразу поднялось, на всех лицах видна большая удовлетворенность тем, что наши дела идут хорошо и есть перспективы на улучшение. Но, кажется, мало кто из нашего круга отдает себе отчет в том, что дальше не может быть так, как сейчас. Союзники помогают нам, но эта помощь прекратится, как только они увидят, что УВО не может как следует поставить дело, нет никаких конкретных результатов.

18 ноября 1925, среда.

Рано утром пошел на прогулку. Бартович — снова к стрельцам. Во второй половине дня мы встретились с майором Джу-ве, моим знакомым по разведывательным курсам в Мюнхене в 1923 г. Обедали вместе в гостинице «Версаль». Говорили за обедом в основном о пустяках.

Джуве занимает теперь в Союзе стрельцов видное положение, и поэтому, хотя к нему у меня, собственно говоря, нет никакого дела, я решил с ним встретиться. А вдруг когда-то он нам будет нужен.

19 ноября 1925, четверг.

В 10 часов утра с Бартовичем пришел к майору Ужулису. Беседа продолжалась до часу.

Прежде всего мы обсудили наше сотрудничество в разведывательных делах вообще, а потом перешли к конкретным требованиям литовской разведывательной службы. Помощник м. Ужу лиса продиктовал мне вопросы, какие их особенно интересуют.

Общее впечатление от этого первого разговора с руководителем литовской контрразведки осталось у меня не самое плохое. Думаю, что наши деловые отношения с литовцами теперь расширятся. Для нас ценно то, что литовская разведка интересуется и «мелочами». На литовский вопросник нам будет отвечать далеко легче, чем на немецкий. Немцы ставят перед нами слишком общие вопросы (например, обучение отдельных призывных годов, подготовка резервистов на действительной службе и т. д.). Мы еще не в состоянии безупречно удовлетворить эти немецкие требования.

При прощании майор Ужулис, который был с нами чрезвычайно любезен, пригласил нас на ужин в гостиницу «Версаль» на 7 часов вечера.

Когда в назначенный час я с Бартовичем пришел в «Версаль», майор Ужулис уже ждал нас со своим помощником в отдельной комнате. Один взгляд на стол, заставленный разными закусками и батареями разных бутылок, убедил меня, что это будет не ужин, а целый пир. Настроение в нашем маленьком обществе прекрасно. Помощник майора хвалит галицких украинцев за их горячий патриотизм. Несколько раз выпили за Украину и Литву. Ужин окончился в 11.30. Литовцы пошли, наверное, домой, а мы с Бартовичем в какое-то другое заведение.

Относительно наших связей с итальянскими масонами Бартович хочет говорить при ближайшей возможности с полковником. Только опасается, что уже на другой день об этом будет знать весь Берлин. Он также подметил у полк, слабость похвалиться, где надо и не надо.

Ш. намекал Бартовичу, что Италия ведет усиленную разведку в Югославии, и украинцы, т. е. мы, УВО, сделали бы ей большую услугу в установлении контактов с офицерами бывшей деникинской и врангелевской армий.

30 ноября 1925, понедельник.

До сих пор я никогда не интересовался вопросами, которые не касались непосредственно моего реферата. Я все старался держаться подальше от большой политики В. О. Но теперь прихожу к убеждению, что это было моей ошибкой. Я обязан был интересоваться также общими делами В. О., а не ограничиваться только своим рефератом. Теперь нужно поднимать борьбу за оздоровление внутри организации. Все больше привыкаю к мысли, что это гнездо дельцов и спекулянтов нужно разбить, хотя бы и самыми крайними средствами.

Д. рассказывал мне, что когда он вчера передавал майору Юсту отчеты, Серый страшно накинулся на него, потому что, мол, все отчеты немцам должны проходить через его руки. Нет, с этим паном нужно разговаривать иначе.

7 декабря 1925, понедельник.

Вечером пришел ко мне инж. (...русск. эмигрант) и сказал, что еще подумает над моим предложением давать нам информацию о русской политической эмиграции. Я «одолжил» ему снова 10 марок.

12 мая 1927.

Д-р Мельницкий коротко познакомил меня с состоянием украинской эмиграции в Чехии. Ничего хорошего, напротив, впечатление еще хуже, чем в Вене. Никто «политикой» не интересуется, а смотрят, чтобы поскорее закончить учебу, занять место и хорошо устроиться. Из 36 профессоров украинского университета только четверо выписывают украинские журналы, а студенты — ни одного».

Дневник дополняют снятые на ксероксе письма Коноваль-ца за те же годы, сохраненные Думиным. В них часто встречается выражение «наши приятели». Так Коновалец называл своих господ — германскую разведку.

«23 июня 1924.

В деле устройства человека в Б. получил я разъяснения, что наши приятели были готовы финансировать его до того времени, пока не начались между нами и ними переговоры на более широкой основе.

22 августа 1924.

Дело Махно постараюсь затронуть у некоторых из наших приятелей. Имею, однако, большие сомнения, удастся ли нам что-то сделать в этом направлении. Считаюсь с тем, что для проведения такой операции необходимы очень большие фонды, думаю, что пребывание Махно на территории наших приятелей могло бы очень осложнить наше с ними сотрудничество. Литва снова принять его ни в коем случае не захочет, оглядываясь на своих восточных соседей, с которыми старается жить корректно. На всякий случай ответ наших друзей в этом деле сообщу Вам.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: